День памяти Царственных мучеников

Слово архиепископа Нафанаила (Львова), Венского и Австрийского (+1986г.), в день святых Царственных мучеников

О прославлении царя-мученика

Среди русских эмигрантских либеральных кругов многие осуждают нашу Зарубежную Церковь за канонизацию и прославление (в 1981-м году – ред.) мученически убиенного Государя Императора Ни­колая ӀӀ, называя этот акт политическим.

После совершившегося ныне прославления Новомучени­ков Российских, с Государем Императором в их числе, толки эти не только не прекратились, но и умножились, доходя до повторения тех гнусных обвинений против Царя-Мученика, которые встречались в самых отвратительных революцион­ных писаниях, сохраняемых только в наиболее омерзительных советских изданиях, вплоть до наименования Мученика-Царя «Николаем Кровавым».

Надо отвечать на эту новую волну клеветы.

Император Николай IӀ — многосторонний мученик. Он мученик, как и простой человек христианин, как миллионы других русских мучеников, убитых за то, что они верили в Бога и остались верными своему исповеданию. Поэтому может он быть поставлен во главе многомиллионного множества рус­ских людей, убиенных и замученных богоборцами в наше вре­мя.

Хорошо пишет об этом архиепископ Антоний (Бартошевич) Женевский, приводя и слова одного исповедника из России: «Прославить надо всех мучеников за веру, не делая выбора, тем более не становясь на политическую точку зрения, как это делают в от­ношении Царя. Ему все что-то пытаются поставить в вину, даже не представляя того, что обвиняя Царя-Мученика, они становятся в ряды палачей его! Он умер, не изменив своей вере!». Но сверх того мы знаем еще высокое благочестие Го­сударя и его чисто христианское отношение к жизни. «Кро­тость и смиренное принятие уготованной им страшной участи возводит императорскую чету на высочайшую степень христи­анского подвига» — тоже пишут из России.

Однако Государь не только Первенец среди мучеников-мирян. Как тоже пишет архиепископ Антоний: «Надо помнить, каково отношение Церкви к православному царю. Церковь рассматривает его не только, как светского главу государства, но как священное Лицо, носителя особой божественной харизмы. Во время коронования над царем совершается вторично Таинство Миропомазания, на что не имеет права ни один хри­стианин. Эта особая харизма делает православного царя — слу­жителем Божиим, ответственным за народ перед Богом».

Но император Николай II пострадал не только, как рядо­вой христианин, не только, как царственный мученик, но и как воплотитель высокого звания Удерживающего, которое принадлежало ему и его предкам-царям, и больше никому.

Среди пророчеств о последних временах перед концом мира у св. ап. Павла, в послании к Фессалоникийцам, говорится: «Тайна беззакония не совершится, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес. 2, 7).

Что такое Удерживающий?

Почти все святые отцы — толкователи этого послания, го­ворят, что под удерживающим надо понимать римского императора и возглавляемую им империю. Хотя и языческая тогда и даже гнавшая христиан, но своей верностью принципу спра­ведливости и правосудия она не давала злым силам беспрепят­ственно распространяться в мире.

Когда же при Константине Великом империя сделалась христианской, это ее стояние на позиции защиты Правды, стало сознательным подвигом борьбы против зла. Как известно, звание римского императора перешло сначала к византийских василевсам, а потом к русским великим князьям, царям и импе­раторам, и было вместе со всем прочим унаследовано царем Николаем ӀӀ. И никто во всей истории не воплощал этого цар­ственного стояния за правду в такой мере, как император Ни­колай Александрович.

В течение XVIII и ХIХ веков русская царская власть все время очищалась от нецерковности и вольнодумства Петра I и Екатерины II. И наконец на русском престоле оказался человек глубоко церковный, православный, сознательно стоявший на страже Добра в мире, уже погружавшемся в бездны зла.

Для защиты Добра начал он в 1914 году войну, обнажив­шую силы зла.

Утверждение о том, что императорская власть в России являлась препятствием, удерживающим бескрайнее разлитие злых сил, это не наша самовольная претензия. Это подтверждает один из основателей современной богоборческой силы, Фридрих Энгельс, когда он пишет: «Ни одна революция в Ев­ропе и во всем мире не может достигнуть окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство» (Карл Маркс и революционное движение в России. М., 1933, с. 15).

Вот в качестве такого Удерживающего мешал наш Государь созревшему злу разлиться по просторам и нашей Родины и всего мира.

И мы, ни мало не погрешая против исторической правды, не приукрашивая ее, можем утверждать, что убиение императора Николая II совершено было прежде всего за то, что он свято исполнял свой религиозный долг — дела Удерживающе­го. За этот всемирный долг заслужил он всемирного прославления, а между тем память его окружается злобой и нена­вистью.

О том, что Государь был мучеником, убитым не только как рядовой христианин, как были убиты миллионы верующих людей, даже не как царь, а как Удерживающий, препятствовавший злым силам захватить мир — об этом свидетельствуют таинственные надписи в комнате, где совершилось убийство. Тут есть две многозначительные строки из стихотворения Г. Гейне:

Beltatzar ward in selbiger nacht von seinen Knechten umgebracht.

(В эту самую ночь Валтасар был убит своими слугами).

Тут и кабаллистические знаки, которые знаток древних тайнописей Энель перевел так: «Здесь по приказу, царь был принесен в жертву для разрушения государства».

Этим объясняется и та ненависть к русскому народу и русскому государству, которыми так пропитаны многие высказы­вания Маркса и Энгельса, и которыми переполнены и совре­менные общественные руководители.

А мы, любящие нашу Родину Россию и наш православный русский народ, низко, с благоговением н благодарностью преклонимся пред ныне прославленной памятью нашего мученика Государя и всей Августейшей Семьи его, разделившей с ним и его муки и мстительную ненависть его врагов. В лице мучени­ка-императора выразим благодарность не только ему, но и его предкам, обеспечивавшим нам блестящее развитие нашего го­сударства и нашей культуры, защищавших весь мир от безу­держного разлития злых сил.

И возблагодарим наш Синод Православной Русской Церкви за то, что он выполнил ответственный акт канонизации и прославления Мученика-Царя и всех Новомучеников и Исповедников Российских, несмотря на то, что Синод знал, что этих актом он вызовет против себя взрыв ненависти и клеветы.

Слово протопресвитера Михаила Помазанского (+1988г.) ко дню убиения Царской семьи

Приготовимся ко дню покаяния

Собор Епископов Православной Русской Зару­бежной Церкви, состоявшийся осенью минувшего (1956) года, постановил, чтобы день 4 июля ст. ст. — 17 июля нов. ст., день убиения Царской Семьи, был для православных русских людей днем покаяния. Ныне Первоиерарх нашей Церкви, Высокопреосвященнейший Митрополит Анастасий (Грибановский – ред.) нарочитым посланием напоминает нам об этом и призывает всех нас объединиться в этот день во всенародном заупонойном молении об убиенных, в строгом посте и в покаянии.
Екатеринбургское злодеяние 17 июля 1918 года было последним этапом длительных невинных страданий, поношения, клеветы, всевозможных моральных уни­жений и физических лишений для Государя и всей его Семьи. Последнюю их участь мужественно разделили с ними преданные им слуги.
Образ Царской Семьи, включая Государыню, юного Цесаревича и четырех царственных Княжен, встает перед нами в ореол мученичества и в свете нрав­ственной чистоты, религиозной веры и беззаветной пре­данности до конца своему народу. Святая семья! Послед­ний луч к светлому лику Божьих избранников дореволюционной Святой Руси. Одна из первых групп, принявших на себя венцы мученичества за веру и правду Божию в дни революции.
Как медленно, однако, вырисовывалось в сознании русской массы Зарубежья нравственное величие убиенной Царской Семьи! Как долго русское общество, за исклю­чением отдельных лиц, казалось равнодушным к посмертному охулению ея памяти! С каким трудом внедрялась правда о ней в замутненных воображениях эмиграции и стягивалась грязная пелена, которою поста­рались окутать злыя силы истинный лик Государя и его Семьи!
39 лет прошло от события убийства. Ныне уже и в умах иностранцев в странах свободного мира рассеялся туман, и они начали прозревать действительный светлый образ убиенного Государя. И у русских людей Зарубежья всеобщею стала теплая молит­венная память об убиенной Семье, и день этот теперь именуется «Днем Русской Скорби».
Да и может ли кто нибудь из русских в Зарубежьи остаться безразличным и чуждым общей Скорби в этот день? А если останется чуждым, не значит ли это, что в нем угасли чувство правды и русская душа?
Со дня революции пережито неисчислимое количество личных страданий, печалей и потерь. Но не о них говорит нам День Русской Скорби. Личное — преходя­ще и забываемо. Жизненныя катастрофы, материальныя потери и даже потери близких людей — неизбежный удел в жизни человечества и отдельных лиц. Но есть нечто иное, незабываемое. Есть нравственныя цен­ности. Незабываема то, что ложится тяжким бреме­нем на людскую совесть. Высшая скорбь есть скорбь нравственная, скорбь о попрании Божией правды. День Русской Скорби — печаль о том, что Русский народ до­пустил совершиться великому преступлению. Пусть преступление совершена кучкой преступников. Но на­род волей или неволей принял его, примирился с ним. Народ — одно тело. Каждый человек в нем — живая частица народного тела. Когда зараза входит в организм и поражает одну его часть, то с нею стра­дают все части. Так и в народном теле несут об­щую вину и те, кто лично не виновны в злодеянии.
И потому моральное несчастье гораздо важнее, чем та беда, что произошло экономическое потрясение страны, или та, что сломан ея политический строй.
Чем может быть заглушен голос совести? Какими житейскими благами можно погасить его, если он загорится в душе? И горе тому, кто позволит убаюкать в себе заговоривший голос совести шумом жизни.
«Мне отмщение, и Аз воздам» (Рим. 12, 19). 3а преступлением следует наказание. Слово Божие-Библия представляет людям верующим сотни примеров наказания Божия за отступление от нравственного закона. Но и мир внецер­конный и голос истории признают закон возмездия, закон «карающей Немезиды». И закон этот во всей силе оправдался на Русском народе: есть ли возмож­ность исчислить пережитыя им страдания?
Часто страдания народныя являются искупительной и очистительной жертвой, как это бывает и с отдель­ными людьми. Есть выражение: «спасительныя страдания». «Егоже любит Господь, наказует». Если наказует, значит — не забыл, значит, зовет к исправлению. О, если бы мы всегда понимали это!
Но если мы этого не понимаем, тогда наказание Божие остается только наказанием, конец которого смерть и от которого нет возврата к жизни.
Спаситель говорил иудеям, указывая на события того времени: «думаете ли, что те восемнадцать чело­век, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам; но если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13, 4-5). Это Господь сказал о тех, кто не понимали, что бедствие есть предостережение и призыв к покаянию, и что кто не понимает его, того ждет раньше или позже наказание уже без возможности исправления. В цепи от греха к возрождению есть четыре звена: грех — наказание — покаяние — возрождение. Спасительным звеном, спасительным кругом является покаяние.
К покаянию зовет русских людей Собор Епи­скопов и наш Первосвятитель. Как исполнить этот призыв?
Примем его, как призыв сознательно и смиренно принять все личныя бедствия, как справедливое, не­обходимое и спасительное для нас, очистительное Божие наказание.
Это призыв к каждому из нас углубиться мыслью в свое прошлое и сказать перед Богом и своей сов­стью: не поддался ли он тем разнообразным собла­знам ума и поступков, какие предшествовали годам революции; не увлекся ли он в спокойные дни жаждой личного благополучия; не думал ли он, когда пришли дни революции, только о себе и о своей судьбе; не поддал­ся ли сам миражам революции; если принял участие в сопротивлении ей, то был ли на нравственной высоте и не допускал ли разлагающих явлений, обессиливших сопротивление?
Это призыв сознать нашу общую круговую винов­ность, почувствовать себя нераздельной частью великого целого, принести покаяние не только за себя, но и за весь народ, за его грехи, за грехи всех сословий, правительства, служителей Церкви. В те дни недостаточно ока­залось светочей, мало людей высокого духа. В массе — «вси уклонишася, вкупе неключими быша, несть творяй благостыню, несть до единого» (Пс. 13, 3).
Это призыв стать твердо на христианском, еван­гельском мировоззрении, поставить выше всего в жизни нравственный принцип, долг служения правде, Богу, вечным целям, принять в руководство тот путь, ка­ким шли святые земли Русской, память коих мы не давно совершали.
Это призыв к объединению русских людей в одной мысли и чувстве сокрушения и скорби и в прекло­нении перед отшедшими к Богу царственными муче­никами и перед всеми ведомыми и неведомыми жер­твами за правду Божию, за веру и за Церковь.
Наконец, это призыв, чтобы наше покаяние и внешне облеклось в форму теплой молитвы, строгого поста и целодневной сосредоточенности в покаянных мысли и чувстве.
Не знаем, в какой степени просыпается нравствен­ное чувство вины за преступление 17 июля в массе на­родной внутри России. Совершенно понятно, как трудно выбиться ему на поверхность сознания там. Это сознание там усыпляется уверениями, что не существует нрав­ственного закона и нет голоса совести. Оно усыпляется обещаниями имеющего быть созданным общего сча­стья, которое якобы способно оправдать преступле­ние. Но верим, что тщетны усилия врагов правды. Зако­ны Божии непобедимы. Верим, что и внутри России нравственное сознание народа просыпается так же, как просыпается весной природа после зимы. Это мо­жет совершиться в один миг. Встанет перед на­родным сознанием огромность совершенного в начали революции преступления. Будет понят смысл бед­ствий, выпавших на долю народа. Тогда родится чувство покаяния. Тогда день 4/17 июля станет Днем Скорби для главной массы русского народа. И если это прои­зойдет, зашатаются стены безбожного коммунистического Иерихона. Тогда может совершиться на нашей Ро­дине по написаному:
«Видех нечестивого, превозносящася и высящася яко кедри ливанския: и мимоидох, и се — не бе! И взысках, и не обретеся место его» (Пс. 36, 35-36).
1957г.

Слово протоиерея Павла Попова на панихиде в день убиение Царя-мученика Николая II

Памяти Царя-мученика

Боже мой! Какия тяжелые воспоминания встают пред нами в нынешний день! Какие потрясающие контрасты!
Царь величайшего государства в мире!
Царь — в славе!
«Божию милостию, мы — самодержец Всероссийский… царь Польский… великий князь Финляндский и прочая… прочая… прочая…» Он — олицетворение и носитель величия и могущества Державы!
В его державе — народности многочисленных языков, несметныя воинския силы, всегда готовыя защитить честь и достоинство государства, защитить и другия царства неправо угнетаемыя!
Он страж правды Божией на земле!
Неисчерпаемыя богатства недр земли его, необъятныя поля, девственные леса — предмет зависти хищнических мировых рынков!
Царь — Божий помазанник!
И обаяние царского величия разлито по всему лицу русской земли!
Лицезреть его — это счастье всей жизни, падающее на долю немногих избранных!
И за его колесницей бегут многочисленныя толпы народа!
И слезы радости льют от одного умиления — видеть царственный лик!
И вот и другая картина!
Царь — в унижении народном! Царь — в собственном, уничижении!
Безумным порывом народной стихии, родившейся в под­полье темных бесовских сил, — с главы Божьего помазан­ника срывается царская корона… срывается порфира и висон!
И на главу его возлагают терновый венец!
И скипетр его державный передается кровавому вампиру!
Из царственного града, его с царственной семьей увозят туда… на Север… по этапу величайших преступников против Царя и отечества!
И он пошел на Голгофу… пошел тем путем, каким впоследствии пошла за ним и многострадальная Россия… распятая тоже на кресте!
Одиноко… всеми покинутый он шел…
И за его колесницей, сотканной из страдальческих подавленных вздохов и величайшей жертвенности, уже не бежала многотысячная толпа верного народа!
Лишь позади ея раздавались проклятия и змеиныя шипенья обезумевших в припадке мести тому, кому еще вчера раздавался крик «осанна»!
Целый год тюремного режима… издевательста, и уни­жения!
И затем… страшная, полная ужасов, ночь!
О, не забыть нам этой ночи!
Не простить нам себе — самим, этой кровавой ночи!
В подвале… вся царственная семья… безмолвная покорная… ни звука о пощаде!
Вся она молитвенна пред неизбжным концом!
И в этой царственной группе — Он, Божий помазанник, былая радость России!
В терновом венце!
Рука изверга в упор разит эти безоружныя жертвы!
Не стало Русского царя!
Свершилось гнуснейшее поругание Божьего и человеческого закона… оно свершилось под сатанинский хохот подполья России!
Вот то, что случилось ровно пять лет тому назад — в нынешний день!
Пусть же этот день будет самым скорбным, покаян­ным днем в нашей жизни.
Ведь это мы с вами так стремительно бежали за царской колесницей, чтобы зреть Венценосца, разливавшего свет и счастье на пути своем!
Но, ведь, это и мы с вами также стремительно бежали и укрылись от той же колесницы, когда Царь на ней совершал свой крестный путь!
И наша вина пред ним неискупима!
Пусть же эта жертва Венценосца поведет нас к собствен­ным жертвам на воссоздание родины и на этих жертвах да расцветет величие и слава России!
А пока, горячо помолимся Господу Богу, чтобы Он предстательством умученного Царя и нашим ходатайством благосло­вил нас на предстоящий подвиг спасения России!
Варна, Болгария, 4/17 июля 1923 г.

Слово митрополита Филарета (Вознесенского), Восточно-Американского и Нью-Йоркского (+1985г.), в день памяти убиения Царской семьи

Когда-то, недавно еще, завтрашний день 17 июля, так называемого нового стиля, был днем скорби, был днем траурным, потому что в этот день русский народ и русское Зарубежье вспоминали страшное злодеяние, когда царская семья была злодейски умерщвлена в подвале Ипатьевского дома. Это был траурный день, не то теперь! Теперь царственная семья прославлена как семья святых мучеников. Никогда не забывайте, когда Церковь прославляет какого-нибудь святого, то не она его делает святым, она тогда только возвещает людям о том, что такой-то человек или группа людей прославлены у Бога.
В Житиях святых есть замечательный пример. Когда-то один человек, занимавший очень высокое положение, знатный и богатый, ушел в монастырь, в монашество, и стал жить так, как жили другие подвижники — в посте, молитве и лишениях. Около него жили и другие, многие из них несли более строгие подвиги, чем он. Однако, народ стал итти к нему, пользуясь его вдохновенными духовными беседами н наставлениями, а Господь прoславил его именно даром прозорливости и чудотворения. Один из иноков спросил даже старца: почему это так? Тот, о котором идет речь, подвижник, конечно, но не выделяется среди других, а наоборот, есть другие, которые более строгий образ жизни ведут, но они не украшены чудотворениями или прозорливостью, дарованиями этими духовными. Почему Господь, именно, его так отметил? А старец отвечал: «Вот почему: все остальные, когда уходили в монашество, шли на подвиг, по существу мало чем изменили окружающую жизнь, только они сами стали монахами. По-этому их образ жизни стал не тот, что был в миру. Они ни от чего особенного не отказались: жили скромно, небогато, как и все другие. Этот человек, очень знатный, богатый, бывший на самой вершине жизни, он совершил подвиг отречения от мира гораздо больше, чем те, другие, которые его окружают. Он отказался от высоты, он отказался от почестей, он отказался от всего, и поэтому он теперь от Господа так и украшен, ибо его подвиг отречения от мира гораздо больше и глубже, чем у других».
Когда речь идет о прославлении царской семьи, никогда не следует забывать, с какой высоты ЭТИ ЛЮДИ опустились вниз!.. В бездну страшных страданий… Ведь мы знаем из их жизнеописания, ЧТО им пришлось пережить!… Первое время, когда прoизошло это злодеяние, их имена святыя поливались грязью обильно — чего только не говорили про царскую семью!.. Но все это, как шелуха, теперь отпало и пред миром, действительно, стоит семья чисто христианская, блистающая добродетелями, а в особенности, конечно, себя проявившая по христиански в эти годы унижения и скорби, которые выпали на их долю. С какой высоты они упали!.. Или их сбросили их враги.
Мы знаем, что когда они жили, переживали страшныя поношения и скорби, то в это же самое время они сияли изумительной кротостью, беззлобием, всепрощением и доброжелательством. Знаем, что поэтому их злые враги, которые командовали, заправляли всем, все время меняли их караул. Подставляли для них самых грубых, самых, казалось бы, развращенных, опустившихся морально, охранников. Те сначала издевались над беззащитными узниками, а потом их кротость, их беззлобие, их удивительное доброжелательство действовало на них так, что они постепенно смягчались н из врагов становились друзьями. Поэтому, повторяю, и меняли постоянно их злые враги караул, потому что добродетели узников смягчали все ожесточенныя сердца врагов.
Этот подвиг они совершили до конца — в духе незлобия, в духе любви христианской и, в конце концов, были умерщвлены злoдейски. Церковь Русская их заслуженно прославила, как мучеников, потому что и кончили они, будучи убиенными, как мученики, и показали себя подлинными христианами во всей жизни своей. Их теперь Церковь прославляет — раньше молились об упокоении их, а теперь мы должны молиться им о том, чтобы они своими крепкими молитвами у Престола Божия Господа Славы заступились за несчастную страну, которую они так любили и, чтобы Господь помиловал и освободил ее от того страшного гнета и материального и духовного, который сейчас там. Аминь.

Слово архимандрита Киприана (Пыжова) (+2001г.) перед панихидой в день убиения Царственных мучеников

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Постановлением Собора Зарубежной Русской Церкви в начале ноября текущаго года определено состояться торжественному прославлению Новомучеников Российских. Исполняется давно-жданное желание и, подчас, настойчивое требование многих и многих церковно мыслящих русских православных христиан, как проживающих за границей в разных странах, так и там, на нашей Родине, где в непримиримой злобе и в ожесточенном безбожии, вот уже 7-й десяток лет властует, одержимое ненавистью к Богу и Православию, руководимое темными силами, советское правительство. С момента его возникновения, сразу после революции, открылось неслыханное гонение на веру; главным образом, на православную веру, как единственную носительницу Христовой Истины и являющуюся мощным противодействием распространению мирового атеизма
Христова вера на Руси, после ея крещения, стала основой русской государственности, на которой развивались все стороны народнаго быта, охватив «четвертую часть земли…» (Откр. 6, 8); потому, для успешнаго проведения плана, — создания, посредством мировой революции коммунистическаго единодержавия, потребовалось немедленно приступить к сокрушению этого препятствия, умерщвляя «мечом и голодом и мором и зверями» (словесными) верующих во Христа, объявив их «врагами народа», «государственными преступниками» и предателями, к каковым не допускали ни малейшаго снисхождения, или сострадания, а истребление их должно разсматриваться, как государственный долг.
Болезнь неверия задолго до революции 17-го года прививалась к народной душе, она незаметно расползалась по ослабленному, кровопролитной войной, телу Святой Руси. Заражая города, она проникала и в деревню, отравляя худших ея представителей. Требования революции использовали этот элемент, дав ему широкия полномочия для расправы с верующим народом. Усердствующие изверги-хулиганы, выслуживаясь перед захватившими власть ставленниками Интернационала, хватали ни в чем неповинных людей; иных разстреливали тут же на месте, без суда и следствия, оставляя на произвол судьбы осиротевших малолетних детей, пустив их бродить по просторам оскудевшей Родины, в поисках краюшки хлеба и теплаго уголка; других ссылали на каторжныя работы в холодную Сибирь; заполняли тюрьмы, где безжалостно расправлялись с невинными жертвами, применяя изобретаемыя садистами пытки при допросах.
Наибольшая мера страданий выпала на долю священнослужителей: их уничтожали без числа, как опору для верующих и главных ревнителей «отжившаго» строя, противящагося новому, несущему на своих кровавых знаменах крикливый, никогда не осуществляющийся девиз: «Свобода, равенство и братство!» — Преследуемые и убиваемые служители Алтаря Господня показали себя, как истинные мученики Христовы: идя на смерть и пытки, они безстрашно исповедывали свою веру, убеждая пасомых умереть за Христа, подобно древним мученикам.
Великое мужество и твердость проявили наши архипастыри: над ними учиняли показательные судебные процессы с заведомой, коварной, целью: поглумившись, обвинить их в контрреволюции и отправить в ссылку на каторжныя работы, откуда редко кто возвращался, но где в нечеловеческих жизненных условиях, они продолжали проповедывать Слово Божие и примером личнаго подвига учили терпеть и умирать за Христа.
Особое место в сонме Новомучеников занимает великий страстотерпец и печальник за русский народ, наш Царь-Мученик Император Николай Второй, со Своим многострадальным Семейством. — Какое же это место? — Не нам распределять места святым, — это принадлежит Божиему произволению и, кто из них больше пострадал? — не нам судить; но в сонме святых Новомучеников, на общей иконе, мы ставим Его на центральное место, как поставленнаго Богом Своего Помазанника, как блюстителя и охранителя Святого Православия, на первое место в царстве земном.
В связи с прославлением Новомучеников Российских, особенно Царской Семьи, возникнет много противоречивых высказываний, как со стороны тех, кто «про себя», хотя и сочувствует, но привык разсуждать, оглядываясь на «общественное мнение», так и со стороны не церковных, или не глубоко церковных соотечественников наших, лишь поверхностно ознакомленных с историей жизни, трагической гибели и предстоящей канонизации, т.е. причислению к лику святых убиеннаго злодеями Русскаго Императора и Его Семьи и разсматривают это небывалое в истории злодеяние, — убийство Благочестивейших Царя, Царицы, отрока-Царевича и невинных юных Царевен с верными их слугами и затем гнусное глумление над телами убиенных с целью замаскировать преступление, разсматривают, как политическое убийство, как неизбежную жертву террора. — Некоторые, ради почитания Царской Семьи и преклоняясь пред священной памятью Убиенных, боятся, что акт церковнаго прославления может вызвать новые оскорбительные выпады в печати и возбудить к поверхностной критике малосведущаго читателя.
Лично я долгое время был склонен именно так чувствовать и размышлять по этому вопросу, но переубедился вполне в несостоятельности высказанных теперь доводов, видя, с какой нетерпимостью относится цивилизованный Запад к прошлому Великой России и к памяти последняго Русскаго Императора. — Что так волнует передовых строителей Новаго Мира? — Ведь, прошло больше 60-ти лет со дня крушения России; давно современники нашего Государя: императоры Вильгельм Второй, Франц Иосиф Австрийский, султан турецкий и другие короли, цари, президенты и многие видные политические вожди той эпохи сошли в могилу со сцены своей деятельности и забыты последующими поколениями. Но не забывает лукавый Запад ни Русскаго Царя, ни Русскаго Царства: до сих пор в мировой печати и в фильмах появляются клеветническия произведения наемных историков и писателей превратно обрисовывающих и порочащих нравственный облик Государя и Его Благочестивейшей Государыни Александры Феодоровны и всех, кто заискивающе не согнулся в сторону правящаго греховным миром отца лжи. — Как видно, тень убиеннаго Императора не дает покоя преступной совести безблагодатных правителей века сего, всеми силами стараюшихся втоптать в грязь чистый и благородный облик Православнаго Царя с Семьей, ставших жертвой мирового заговора.
Книжники и фарисеи по зависти оклеветали, надругались и распяли Сына Божия и, получив временный успех, опозорили себя и свое потомство на вечныя времена; их последователи, владетели нынешняго царства Маммоны, исполняя сатанинское задание, разстреляли того, кто был на земле Удерживающим от гибели мир. Разстреляли Благоверную Государыню, кроткаго Наследника, благочестивых Царевен и добрых, самоотверженных слуг. Кровожадные исполнители казни изрубили тела мучеников на куски, бросили их в черную угольную яму, облили керосином и сожгли. Чтобы замести следы, место убийства завалили землей и, покрыв зеленым дерном ликовали, что хорошо исполнили диавольское задание и, что память о Царе исчезла на земле. Но прошли десятки лет, а память об убиенных не исчезает: миродержители века сего до наших дней стараются обелить и оправдать факт убийства, опорачивая и обезценивая память последняго русскаго Императора, и чем больше распространяются клеветы на Него, тем с большей яркостью раскрывается Его благостный облик, и святая память о нем и иже с Ним согревает сердца верующих. Цареубийцам же не простится совершенный ими грех ни в сем веке, ни в будущем, а также и тем, кто сочувствовал и мысленно соучаствовал в убиении Помазанника Божия и не покаялся.
Жизнь Царственных Мучеников и одновременно с ними убиенных в Алапаевске, во главе с Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной, ея сродниками, князьями и бывшими с ними приближенными, окончилась на земле во исполнение пророчества, изреченнаго Самим Христом Спасителем: «Будут предавать вас на мучения и убивать вас и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое… Претерпевшие же до конца спасены будут» (Матф. 24, 9; 10, 22).
Теперь помолимся о упокоении святых страстотерпцев, убиенных 63 года назад в далекой Сибири. Аминь.
Свято-Троицкий монастырь, Джорданвилль, Нью Йорк. 4/17 июля 1981 г.

Слово протоиерея Виктора Ильенко (+1989г.) пред панихидой по Государе

Когда приступаешь к служению панихиды по Государе Императоре Николае Александровиче и всей Его Августейшей Семье, то не знаешь, молиться ли о прощении их грехов или молиться о том, чтобы Господь простил наши грехи в отношении Их. Грех русского народа пред Царской Семьей велик и тяжек. Русский народ отвернулся от своего Царя, оставил Его в самую трудную минуту, изменил присяге, допустил, чтобы Царь и вся Его Семья более года были в ссылке, терпя издевательства и всякия лишения (из писем Государыни мы знаем, что у Ея дочерей все белье штопаное), и, наконец, допустил, чтобы все Они погибли самым ужасным образом в подвале Ипатьевскаго дома.
Погиб Государь, самый великодушный и честный из всей Семьи Романовых, о котором близко знавшие Его говорили, что доброта есть основная черта Его характера. Даже иностранец это заметил: — «L’Empereur est essentiellement bon». (А. Тhomas, Ministre de France).
Погиб Тот, о котором один из членов Чрезвычайной следственной Комиссии, знакомясь с Государем только по Его деятельности, только по бумагам, сказал: «Что мне делать: я начинаю любить Государя?!» (В.М. Руднев).
Погибла Государыня, которая не в моменты славы и величия России, не в минуты личнаго счастья, а в изгнании, в Тобольске написала : «Боже, как я свою Родину люблю со всеми ея недостатками!» Написала, держа перо застывшими от холода пальцами; а на пальцах — выморозки! О, мы знаем, у кого и отчего бывают выморозки! У людей бедных, у которых температура в комнате не достигает 10-ти градусов, или у тех, кто круглый день должен работать на морозе.
Вы знаете, что у Государыни было слабое сердце. А отчего оно было слабое? Отчего оно болело? От непрерывных дум и забот о России.
— Боже, спаси Россию! Это крик моей души днем и ночью, — пишет Государыня в Тобольске. Она болела душой за Государя, потом — за больного Наследника. И легко понять, что Ея скорбь за Них была прежде всего, как за Государя и Наследника, а потом уж, как за мужа и сына. У людей самоотверженных так и бывает: когда такой человек, например, заболевает, то горюет не о том, что он болен, а больше и прежде всего о том, что из за болезни он не может выполнить своего долга.
Вместе с Родителями погибли невинныя, чистыя, святыя дети.
Нам бы следовало гордиться, что у нас такая чудная царская Семья. Нам бы следовало любить Ее беззаветно и беречь, как зеницу ока, а мы верили всякой клевете, спокойно приняли отречение Государя и за 17 месяцев ничего не сделали, чтобы спасти Их.
И осталось нам теперь оплакивать свою слепоту, свое неразумие, наш грех пред Государем и молить Бога о прощении.
Тараскон на Арьеже, Франция 1938 г.

Слово митрополита Анастасия (Грибановского), первоиерарха Русской Зарубежной Церкви (+1965г.), в седьмую годовщину мученической кончины Государя Императора Николая II

Исполнилось семь лет со дня кончины наших царственных мучеников, и мы приносим на этом всемирном алтаре безкровную жертву в память их.
Молитва любви — наш постоянный долг пред ними и их великими страданиями, завершившимися жестокой казнью всей Царственной Семьи в нынешнюю кровавую ночь в Екатеринбурге.
Не прекратилась еще великая брань добра и зла, потребовавшая от России столь тяжкой жертвы, и имя почившаго Государя продолжает доныне стоять пред нами как «знамение пререкаемо».
В то время как одни при самом воспоминании об этом имени проливают слезы скорби и сострадания, другие приходят в неистовство и с яростью бросают в него отравленныя стрелы.
Не потому ли эти последние так негодуют против замученнаго Царя, что, пролив его кровь, они ничем не могут оправдать совершеннаго ими преступления?
Все ухищрения убийц Государя оказались безсильны помрачить нравственный образ его — тот образ, который служит мерилом истиннаго достоинства человека — будет ли последний сидеть на престоле или влачить свое печальное существование среди униженных земли.
Известно, что люди, подобно драгоценным металлам, познаются в горниле огненных испытаний. Почивший Император прошел сквозь оба главных вида искушений, каким подвергается человек на земле: искушение высотою, славою, счастием и искушение унижением, лишениями, телесным и душевным страданием. Трудно сказать, какой из этих двух искусительных путей опаснее для нас. Не легко перенести человеку сознание своего превосходства пред другими людьми и устоять пред опьяняющим действием величия, славы, богатства, которые почти всегда приходят к нему в сопровождении своего всеразвращающаго спутника в виде соблазна гордыни. Не менее требуется от нас нравственных усилий и для того, чтобы сохранить спокойное величие духа в постигающих нас тяжких скорбях и бедствиях; когда сердце человека невольно озлобляется против всего мира или впадает в уныние.
Положение венценосца и притом самодержавнаго таит в себе тем более духовных опасностей, что в его руках сосредоточена полнота власти, могущества и связанных с ними прочих земных благ, прельщающих большинство людей.
Для властелина миллионов людей почти не существует слово «невозможно», его веления обладают творческой силой. Не напрасно льстецы готовы приписывать этим славным и сильным земли почти божеския свойства.
Искушения царской власти так велики, что в древней Византии существовал мудрый обычай: среди шума и блеска коронационных торжеств, когда восторженный народ рукоплескал, как некоему полубогу, своему венчанному повелителю, — подносить последнему куски мрамора, чтобы он заранее выбрал из них материал для своей гробницы, или давать ему в руку мешок с золой, дабы напомнить ему, что и он станет некогда землею и пеплом, как и каждый из смертных.
Престол Русскаго Царя в то время, когда его унаследовал Император Николай И, стоял так высоко, что виден был всему миру; однако блеск его не ослепил ни на минуту почившаго Государя. Последний не упивался вином власти и не увлекался своим преходящим величием; напротив, он скорее тяготился последним и не мог преодолеть в себе врожденнаго чувства скромности, часто мешавшаго ему проявлять свою власть в такой степени, как это требовалось иногда по обстоятельствам времени. Напитанный с детства умиротворяющим духом православия Царь-мученик всегда был кроток и смирен сердцем, трости надломленной он не сокрушал, льна курящаго не угашал. Мир и любовь составляли главную стихию его духа: призывом к миру всего мира начал он свое безмятежное, казалось, и благословенное царствование и когда он впервые увидел себя вынужденным обнажить мечь для защиты России сначала от внешних, а потом от внутренних врагов, его сердце невольно сжалось от боли.
Неискушенный еще опытом Государь постоянно скорбел от того, что великодушныя намерения его разбивались о неодолимыя противоречия жизни. Власть открывалась пред ним не столько как радостная возможность поощрять добро, сколько как суровая необходимость бороться со злом (Рим. 13, 1 — 4) и он, страдая внутри, с терпеливою покорностью нес бремя ея, как долг наложенный на него свыше.
Минуты отдыха Государь проводил в кругу любящей семьи, жившей скромным древне-русским укладом среди окружавшаго ее внешняго блеска.
Высокое жертвенное настроение, загоревшееся в сердце русскаго народа в начале мировой войны, снова окрылило Государя. Воспламененный тем же священным огнем, он слился духом со своими подданными и, сделавшись выразителем общенародных чувств, стал истинным Вождем Отечества.
Это были, несомненно, одни из самых счастливых дней его царствования, когда пред ним отверзлись заветы родной истории и он ощутил в сердце таинственный голос, зовущий его к осуществлению высокого призвания русскаго народа. С терпением превозмогая все невзгоды войны, он бодро шел навстречу этому грядущему светлому дню торжествующей правды и мира. Но увы! исполнение времен приблизилось к нам лишь для того, чтобы показать, как мало мы были подготовлены к приятию ожидавшаго нас жребия. Народ не претерпел до конца великаго испытания и потому не венчался венцом победы. Увлеченный духом обольщения и соблазна, он сошел с теснаго пути подвига, на который был поставлен рукою Промысла, и устремился на широкие пути своеволия и беззакония. В каком то опъянении безумия он безпощадно стал разрушать все разумныя основы общежития и тогда взят был из его среды Удерживающий, т. е. Царь, как источник власти и главный оплот порядка в государстве.
Подобно Иову, в день котораго Государю по воле Божией суждено было увидеть свет, посдедний в одно мгновение лишился и славы, и богатства, и царства, и друзей.
Лишь немногие из близких к нему лиц захотели пить с ним чашу страданий и остались верны ему до конца; другие хотя и сочувствовали бедственному состоянию его, но не решались заявить об этом открыто, чтобы не быть отлученными от сонмища; большинство же его прежних, часто — облагодетельствованных им, друзей совсем отреклись от него страха ради иудейскаго и вместо утешения посылали своему недавнему покровителю упреки в том, что он сам заслужил свою участь.
Господь оставил страстотерпцу-Государю только одно утешение сравнительно с Иовом — это любящую и самоотверженно преданную ему семью, но, увы! она должна была делить с ним одне унижения и скорби и потому иногда служила для него невольным источником новых страданий.
Тягчайшим из всех бедствий, какия внезапно упали на главу Повелителя всей России, было несомненно лишение личной свободы — этого драгоценнейшаго блага, которым обладали миллионы его подданных и котораго Бог не захотел отнять у самаго великаго ветхозаветнаго страдальца — патриарха Иова. Заключенный под стражу, Государь должен был испытывать всю горечь неволи и всю жестокость человеческой неблагодарности. Люди, еще недавно трепетавшие от одного взгляда его и ловившие улыбку его, как живительный луч солнца, теперь подвергали его самым грубым оскорблениям, глумились не только над ним самим и Императрицей, но и над их юными, благоухающими нежной чистотой детьми, душа которых особенно должна была страдать от перваго соприкосновения со злом и неправдой жизни. Каждый день, каждый час эти жестокие истязатели изобретали новыя нравственныя пытки для беззащитной царской семьи, и, однако, ни одного слова ропота на свой жребий не вышло из уст царственных страдальцев. Они подражали Тому, о Ком сказано: будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал (1 Петр. 11, 23). Только Богу они возвещали печаль свою и пред Ним одним изливали свое сердце. Чувство оставленности, угнетавшее душу их, не охладило любви их к России; забывая собственныя испытания, царственные узники продолжали до конца жить и страдать нераздельно с своим народом.
Уже самый акт отречения от престола является со стороны Государя выражением высокаго самопожертвования ради горячо любимаго им Отечества.
В то время, как иностранные венценосцы, прошедшие (в Англии и Франции) по воле Промысла тем же крестным путем, не захотели разстаться со своим троном без кровопролитной борьбы, наш почивший Император был далек от мысли защищать свою власть только ради желания властвовать. «Уверены ли Вы, что это послужит ко благу России?» спросил он тех, кто якобы от имени народа предъявил ему требование об отречении от своих наследственных прав, и, получив утвердительный ответ, тотчас же сложил с себя бремя царскаго правления, боясь, что на него может пасть хоть одна капля русской крови в случае возникновения междоусобной войны.
Этим мудрым отныне историческим вопросом Государь навсегда снял с себя ответственность за предпринимаемое им решение и она пала на главу тех, кто первый поднял на него святотатственную руку.
По мере приближения к своему исходу вся семья доблестных страдальцев с истинным царственным величием все выше и выше поднимается над землей и достигает, как об этом свидетельствуют последния письма их, исповеднической крепости веры и мученическаго незлобия и всепрощения к врагам своим.
Смерть застала всех их вполне созревшими для вечности; однако, самая обстановка неожиданной казни их должна была причинить им новыя тяжкия хотя уже последния страдания. Для юных царских детей, увядавших в самом расцвете жизии, образ насильственной смерти ужасен был особенно потому, что они впервые встречались с ним лицом к лицу, и один вид безсердечных палачей должен был привести в содрогание нежную душу их. Сердце же родителей их раздиралось на части от одной мысли, что ради них влекутся на заклание ни в чем неповинныя дети, и они эти несчастные царственные родители, подобно мученице Софии, прошли сквозь горнило смерти несколько раз, умирая одновременно с каждым из своих чад.
История в свое время разскажет сокровенныя еще для нас подробности этой страшной ночи, и слезы тихаго умиления неоднократно прольются над подвигом новых великих страстотерпцев, которых Господь разжег, яко сребро, искусил седмерицею, чтобы обрести их достойными Себе (Прем. Сол. 3, 5 — 7) и увенчать более славными диадемами, чем венцы царские.
Весь мир содрогнулся от ужаса при виде екатеринбургскаго злодеяния. Только сами виновники его дышали еще чувством неутолимой злобы и продолжали даже после казни преследовать свои жертвы, сплетая вокруг имени их терния язвительной клеветы. К счастью, время — этот нелицеприятный судия человеческих дел — каждый день разоблачает последнюю, являя образ почившаго Государя и Государыни в его истинном свете. Теперь уже никто не дерзает сказать, что они даже в мыслях способны были изменить Рсссии или что святыня семейнаго очага их была омрачена хотя бы малейшею мимопроходящей тенью. Никто не решится ныне вменять в вину одному Императору Николаю II и все те бедствия и ужасы, в какие ввержена ныне наша многострадальная Родина, ибо в этом повинны весь русский народ и каждый из нас в отдельности.
Этот поистине страдалец-Государь не может быть ответственным за то, что ему указан был жребий управлять столь обширным государством на переломе вековой истории его, когда никаких естественных человеческих сил не было достаточно для противодействия надвигающейся злой разрушительной стихии, накопленной грехами целаго ряда поколений и неудержимой, как лава извергающагося вулкана.
Свыше была определена и та мера духовных дарований, какою он обладал при прохождении высокаго пред Богом и людьми служения своего. Никто из людей не обязан родиться гениальным, но каждый должен трудиться и умножать в меру сил своих полученные им от Бога таланты. Кто может упрекнуть в Бозе почившаго Царя в том, что он не исполнил этой евангельской заповеди? Кто не знает, что он был неутомимым работником на троне, всегда ревновавшим о преуспеянии державы своей, охранявшим достоинство и безопасность ея в течении 23-х лет своего царствования, пока он не положил, наконец, за нее свою душу.
Если же Государь, стремясь всегда к высоким целям, не находил иногда соответствующих средств для осуществления их, если он думал нередко о своих приближенных лучше, чем они заслуживали, и испытывал по временам чувство смущения и нерешительности пред лицом надвигающейся опасности, то это доказывает только то, что он был человек и потому ничто человеческое не было чуждо ему.
Кто имеет право судить его за те или другия человеческия немощи, за вольные и невольные грехи его, кроме Того, Кто вручил ему царство и послал ему столь великия очистительныя испытания, что они способны перевесить песок морей? (Иов. 6, 3).
Великомученический подвиг Русскаго Царя Николая II почти не имеет равнаго себе в истории последних веков, и только здесь, на этой трепетной и таинственной Голгофе мы уразумеваем сокровенный смысл креста, возложеннаго на него и вместе с ним на всю семью его свыше. Голгофа это — всемирный жертвенник и вместе всемирное судилище.
С тех пор как здесь соединились вместе божественная любовь и правда, чтобы раздрать рукописание грехов человечества, с вершины Голгофы открываются для нас судьбы Божественнаго Провидения, взвешивающаго жребий отдельных людей и целых народов. Отсюда всякая мученическая кровь вопиет на небо и низводит гнев Божий на одних и благодать на других. Отсюда износится суд и помилование языкам.
Исполненные скорбнаго недоумения, некогда стояли здесь Пречистая Матерь Божия с женами мироносицами и св. Иоанном Богословом, взирая на распятаго ка кресте Царя славы. С пронзенным печалью сердцем взираем и мы с высоты этого священнаго места на распятую, поруганную и окровавленную Россию и как бы от лица всего русскаго народа вопрошаем Того, в руце Котораго власть всея земли: Господи! если для очищения всего народа нужна была жертва перваго из сынов его и самого Вождя Русской земли, то она уже принесена ныне. Если для заглаждения наших общих грехов должна была пролиться невинная кровь, то она еще дымится пред Тобою из ран закланных, юных и чистых, как непорочные агнцы, царских детей и иных подобных им страстотерпцев, их же имена Ты веси. Приносим Тебе в искупление и воздыхания и вопли всех русских людей, томящихся ныне в смертных муках, и эти умиленныя русския слезы, которыя в течение веков лились на Голгофе.
Уповаем на милосердие Твое и взываем к вечной правде Твоей, сочетавшейся в неизреченной тайне креста, подъятаго Божественным Сыном Твоим.
Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты царствуеши во веки! Аминь.
Произнесено 4-го/17-го июля 1925 г., после заупокойной литургии на Голгофе в храме Воскресения Христова в святом граде Иерусалиме.

Комментирование запрещено