День памяти святителя Николая Чудотворца

Беседа преподобномученика Кронида (Любимова) (+1937г.) на день памяти святителя Николая чудотворца

Вера богоугодная

В нынешний день мы воспоиинаем велико­го во святителях, дивного во святых угодника Божия Николая. Подлинно велик был сей Святитель Христов! Подвиги и добродетели, совершенные им во славу Божию для спасе­ния ближних, так разнообразны и многочис­ленны, что трудно их и исчислить. Впрочем, при всем разнообразии нетрудно приметить, какая добродетель более других отличала его. Взгляните на изображение сего Святителя, и вы увидите в нем прежде всего ревность по вере. Действительно, столь милосердный и сострадательный к несчастным, он был грозен там, где хулилось имя Христово, где видел он упорство в неверии, господство лжи и неправ­ды. Пылая любовью ко Христу, любовью к ве­ре в Него, он однажды велел до основания разорить идольское капище, мимо которого ему пришлось проходить. В нынешнее время та­кой поступок сочли бы насилием совести, но Святитель Николай твердо был уверен, что между светом и тьмой, Христом и велиаром нет и не должно быть мира. Быв на Первом Никейском Соборе, где Арий опровергал Бо­жество Сына Божия, он не мог слышать рав­нодушно хулений сего нечестивца и, возжег­шись ревностью, сильно и грозно обличил его. Недаром Святая Церковь называет Святителя Николая правилом веры.
Братия! Мы хотя не можем все назваться ревнителями веры, но все именуем себя ее носителями, все сознаем, что вера должна быть основанием всех добродетелей, что Без нее невозможна спастись так же, как без Спа­сителя. «Иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет» (Мк. 16, 16). Но как несомненно, что без веры нет спасения, так несомненно и то, что не вся­кая вера приводит ко спасению. Какая же вера спасает нас? Рассмотрим это в день памяти ревностного поборника веры. Сам Святитель Николай покажет нам своим примером, како­ва должна быть вера каждого христианина.
Почему Святитель Николай угодил Богу своей верой? Потому, во-первых, что вера его была православная, истинная, согласная с Евангелием, с общим верованием всей Церк­ви, всех христиан. Верь и ты, христианин, так, как научен веровать с детства твоими родителями, наставниками, Матерью Святой Церковью. Не так верь, чему бы и как хотелось, не одни только главные догматы прини­май, но все то, что утверждено святыми отца­ми, семью Вселенскими Соборами, а в лице их всей Вселенской Церковью. Но не излишне ли будет напоминание о сем? Разве есть такие, которые, будучи православными хрис­тианами, веровали бы неправославно? К не­счастью, нужно сказать, что есть немало инакомудрствующих. Так часто в обществе слышатся подобные речи: «Я несомненно верю только слову Божию, а чего не сказана в сло­ве Божием, то не есть неопровержимая исти­на, то можно принимать и не принимать: пос­ты, например, или участие в богослужении церковном — необязательны». Как будто не на основании того же слова Божия все это устро­ено, как будто бы одно какое-нибудь лицо, а не вся Церковь, в лице своих Вселенских Со­боров и руководимая Духом Святым, узакони­ла все это.
Но мы встретим и противников слова Бо­жия, восстающих против того, о чем ясна и определенно говорится в нем. Не случалось ли вам слышать, как иной усиливается утверж­дать и проповедует, что не будет вечных муче­ний? Бог милосерд, и, следовательно, предпо­лагается, что можно грешить и жить кому как угодно, тогда нам Сам Спаситель в Своем святом Евангелии прямо сказал о нераскаян­ных грешниках: «Идите от Мене, прокля­тии, во огнь вечный… идут сии в муку вечную» (Мф. 25, 41, 46). Не случалось ли также слышать похвалу и сочувствие так называемо­му гражданскому браку, введенному на запа­де, в явное противоречие тому, как учил о браке Спаситель? И мало ли можно услышать в нынешнее время новых учений от называю­щих себя православными? Понятно, что за ве­ра сих новых проповедников. Их вера не есть ли скорее суемудрие, скорее неверие, чем ве­ра? Да, они давно изменили вере апостольской, вере православной, давно выступили из ограды Церкви, давно отлучили себя от сонма спасаемых. Истина одна, одна богооткровенное учение принес на землю Сын Божий, следова­тельно, и вера у всех должна быть одна и одинакова. Восставать открыто против ясно выраженного в слове Божием, измышлять уче­ния, явно противоречащие слову Божию, — это есть не что иное, как противление Духу Святому, как нежелание покорить свой ум в послушании этому Духу, это есть прямое нехотение своего спасения.
Почему Святитель Николай угодил Богу своей верой? Потому, что его вера была тверда, непоколебима, как камень. Он все претерпел за веру: и гонение, и заключение в темнице, и алчбу, и жажду — и однако же остался верен вере и не изменил ей. Примером своей пламен­ной любви и веры к Богу Святитель Николай поучает и нас. Он, Святитель Христов, являет­ся нашим скорым предстателем и помощником во всякой скорби и напасти. Только воздохни из глубины своей души к нему с верой о по­мощи, призови его святое имя, и он, милостивый отец, не замедлит явить свое милосердие, что мы и видим из множества примеров его дивной помощи верующим. Но насколько ми­лостив Святитель Николай к любящим Бога, настолько он и грозен к хулителям имени Господня. Пример сему следующий.
В 1865 году крестьянин села Ртищева Пен­зенской губернии Иванов в праздник Пасхи переходил реку по плотине при водянок мель­нице. Быстрое течение воды прорвало искусственный переход и сбросило Иванова в речную пучину. В минуту опасности Иванов обратился к Святителю и Чудотворцу Николаю с молит­вои о помощи и заступлении, дав при этом обет поставить перед иконой Святителя рублевую свечу как благодарную дань за чудесное спасение. И что же? Быстро несшаяся вниз по течению реки ледяная глыба не рассекла не­счастного, а, погрузившись перед ним в воду, подняла испуганного крестьянина и понесла его дальше по течению. Прочие льдины шли по сторонам либо разбивались о ту, на кото­рой, едва живой от испуга, плыл и молился крестьянин. Наконец, собравшись вместе, льдины остановились у берега за семь верст от прорванной плотины и образовали собой как бы мост, по которому Иванов невредимо до­брался до берега, где пал на колени, вознося к Богу благодарственные молитвы… Радовал­ся Иванов своему чудному избавлению, но не­долго; благодарил Бога за свое дивное избав­ление от опасности, но только в первых порывах радости. Затем мало-помалу стал за­бывать благоволение Божие и дивную по­мощь Святителя Николая. Даже свое необы­чайное избавление относил к случайности, хвастал перед своими товарищами бесстраши­ем и мнимой ловкостью, с какой он будто бы шел по льдинам до берега реки. Не исполнил он и своего обета, и вместо того чтобы обе­щанный им рубль понести в храм на свечку, он понес его в шинок, так как он вообще вел нетрезвую жизнь и в нетрезвом виде имел гнусную привычку срамословить. Родные и добрые товарищи напоминали Иванову о дан­ном им обете, напоминали о том, что своей неблагодарностью он может навлечь на себя гнев Божий, но, отуманенный вином, Иванов не внимал добрым советам, а только бранил их да кощунствовал, нисколько не думая о своем исправлении. Так прошло три года. И вот неожиданно совершился над безумным кощуном и срамословом праведный гнев Божий. Удалившись однажды среди белого дня в вышку для отдыха, Иванов уже не выходил больше оттуда. Родные, долго не видя Иванова, пошли в вышку. И что же? Там за сундуком и коробами увидали они обезображенный страш­ными мучениями труп косневшего в пьянстве и богохульстве неблагодарного крестьянина.
Своей страшной и неожиданной кончиной Иванов дал урок быть на страже своей души и каждую минуту готовиться предстать перед Праведнейшим Судией. А потому нужно забла­говременно заботиться о надлежащем поведе­нии и об исполнении христианских обязаннос­тей. «Бдите и молитеся, по слову Спасителя, да не внидете в напасть» (Мф. 26, 41). До конца жизни сохраняй и ты, христианин, свою веру в целости, пребудь тверд в ней — и спасешься. Трудно сохранить веру среди тех соблазнов и искушений, которые встречаешь на каждом шагу. Но ты не ослабевай, мужай­ся, иди против соблазнов и искушений, при­звав Бога на помощь, — и победишь их. Апостол сказал новопросвещенным христиа­нам: «Если бы… Ангел с неба стал благо­вествовать вам не то, что мы благовество­вали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8). Так и мы. Какие бы мнения и суждения ни пришлось нам слышать о вере и учении разных сектантов, не будем внимать им; какие бы ни видели примеры невнимания к обязанностям веры, примеры нарушения, не последуем им. Не последуем, хотя бы лишение земного бла­гополучия предстояло нам за это, хотя бы весь мир оставил веру и изменил ей. Вот ка­кова должна быть наша вера!
К несчастью, между нынешними христиана­ми не всегда можно встретить такую веру. Вот, например, кто-нибудь в неправославной или противохристианской сектантской книге вычитал что-либо противное своей вере или в обществе вольнодумцев услыхал кощунство над учением веры или над самой верой. И эти слова кощунника делаются для него законом, он с ними соглашается, их воспринимает всем сердцем, а веру, преподанную родителями, на­ставниками, Матерью Святой Церковью, — веру, девятнадцать веков неизменно сохраняе­мую миллионами верующих, оставляет. Вот посмеялись над другим, что он соблюдает пос­ты, любит Более ходить в церковь, чем в те­атр; вот заметили ему, что он много молится и не в меру охотник до чтения духовных книг, совершенно излишне раздает милостыни бедным. И что же? Он в самом деле начинает стыдиться своего прежнего образа жизни как будто чего-то противозаконного, ему становит­ся совестно, затем он оставляет добрые прави­ла и изменяет образ жизни. Вот что ныне не­редко замечается между верующими.
Но чем заслужила святая вера, чтобы оставляли ее? Напротив, не представляет ли она множество побуждений, чтобы неизменно хранить ее? Вспомним, где восприяла начало наша вера? Вера наша не от земли взята, не людьми измышлена, а с Неба принесена, и не Ангелом, но Самим Воплотившимся для нас Господом. Миллионы верующих чрез сию веру спаслись и достигли блаженства с Богом на Небесах, доказательством чего служат их не­тленные тела, не только нетленные, но даже чудодействующие. Целые народы хранят ее и теперь — и хранят так, что душу свою готовы положить за нее. Среди стеснений и преследо­вании строго держатся веры, потоки крови проливают за нее, а у нас некоторые и среди полной свободы исповедания веры, среди мно­жества удобств и поощрений к тому часто отрекаются от нее, делаются холодными и чуждыми ей. Извинительно ли это? Больно делается душе при подобных мыслях. Как это не жалеют такое бесценное сокровище — ве­ру, как это могут легко расставаться с ней, как это не боятся бросить себя спокойно из света во тьму, во тьму отчаяния, неверия, отвержения? Гибельное состоянием.
Но закончим начатое. Почему еще Святи­тель Николай угодил своей верой? Потому что вера его была соединена с делами, с жизнью чистой и святой. «Вера без дел мертва есть» (Иак. 2, 17). Недостаточно только верить, что Спаситель приходил на землю, страдал, умер, воскрес, — нет, нужно и жизнь свою устроить так, чтобы она была не чем иным, как одной благодарностью Богу, пострадавшему за нас, чтобы она была благовонным курением, фими­ам которого был бы слышен на Небесах. Недо­статочно только видимо принадлежать к Церкви, к обществу спасаемых, только слушать учение Спасителя, удивляться ему, вос­хищаться им — нет, нужно сделать его своим достоянием, глубоко укоренить его в своем сердце, проникнуться им, действовать в отно­шении к Богу и ближним при исполнении гражданских и семейных обязанностей не ина­че как в духе этого учения. А так Святитель Николай и жил: веровал он искренно, нелицемерно и это всего яснее доказывал своей жизнью. Жизнь его была отблеском веры, хранящейся в его сердце. И если бы кому не пришлось слышать из уст его исповедание ве­ры, то по жизни, по добродетелям, возмож­ным только в истинном христианстве, узнали бы в нем истинного подвижника Христова.
Живи и ты, христианин, как веруешь, и вера, соединенная с жизнью, спасет тебя. Да, вера спасительна только в соединении с жизнью, с делами, ибо веру без дел имеют и бесы, и они «веруют и трепещут» (Иак. 2, 19). Но да избавит нас Господь от такой веры. Она на Страшном Суде не только не поможет нам, но осудит нас. «Раб ведевый волю господина своего, — говорит Спаситель, — и не сотворив по воли его, биен будет много» (Лк. 12, 47). Всякий, веровавший в слова Спасителя, в их истину, но всю жизнь только оскорблявший Его, делавший только угодное своим страстям ответит и постраждет более того, кто умер, не имея возможности услышать о Спасителе и о спасении через Него. Худо жить не по вере, а между тем не идет ли жизнь наша в разрез с верой? Когда отец семейства, воспитывая сво­их детей, имеет при этом в виду одни мир­ские цели, обогащая их земными знаниями, не вселяет в них ни страха Божия, ни повино­вения Святой Церкви и сам в глазах их нару­шает Евангельские и церковные заповеди; когда, желая их сделать полезными слугами отечества земного, не хочет и не старается в то же время сделать их служителями Христо­выми — гражданами Отечества Небесного, — по вере ли, по духу ли веры поступает он в этом случае? Конечно, нет. Когда мать желает, чтобы ее дочь блистала в обществе красотой, умом, богатыми нарядами, знанием светских приличий, но вовсе не думает и не внушает ей о необходимости украшать себя качествами христианскими: скромностью, благонравием, любовью, чистотой, — что в ее поступках есть христианского? А между тем сколько есть та­ких отцов и матерей, которые не о благе не­бесном пекутся для чад своих, не о Вечной жизни помышляют для своих душ, а живут лишь тем, что видят. Находясь в подобном на­строении, такие родители и чад своих воспи­тывают в том же духе, на великую и тяжкую скорбь себе и на невыразимую печаль для де­тей своих. Примером служит дивный рассказ одной слепой почтенной старицы Валентины Николаевны Добровольской о себе самой.
«Отец мой был судьей в городе П. Он был очень нетверд в истинах святой веры, относился к ней всегда равнодушно, из-за чего у него нередко происходили споры с моей по­койной матерью, которая была очень религи­озна. Она нас с сестрой воспитывала очень строго в религиозно-нравственном отношении. Бывая часто на богослужениях, она почти всегда брала нас с собой в церковь, и отец нередко говорил ей, что она воспитывает из нас каких-то “монахинь”. Эти замечания отца оскорбляли нашу мать и иногда даже вызыва­ли слезы. Когда мы с сестрой подросли, нас отправили в губернский город для обучения в школе. По окончании школы мы возвратились под родной кров, но наши религиозные убеждения, внушенные нам матерью в детстве, уже немного пошатнулись. Это не ускользнула от зоркого внимания нашей доброй матери, и она нередко высказывала нам свою скорбь об этом».
Помолчав немного и тяжело вздохнув, Ва­лентина Николаевна продолжала: «Мы хоро­шо были знакомы с семейством городничего, жена которого была светской женщиной и очень любила светские удовольствия. Она задумала устроить домашний спектакль, в числе прочих она пригласила и меня участвовать в этом спектакле. Я изъявила свое согласие, не спросив предварительно согласия своей матери. Мать осталась очень недовольна моим свое­вольным поступком, зато отец мой был очень рад этому приглашению. У отца с матерью было много споров и пререканий из-за этого спектакля. Отец, наконец, сказал с раздраже­нием моей матери: “Твои монастырские уста­вы окончательно выводят меня из терпения”. Долго продолжались эти пререкания, наконец мать махнула рукой и сказала со слезами: “Делай, как сам знаешь, когда тебе неприятны мои убеждения и взгляды”. Эти семейные неприятности сильно подействовали на мою поконную мать, и она назавтра слегла в постель, так как была очень слабого здоровья. День спектакля был назначен, как хорошо помню, на 30 сентября. Когда я отправлялась на спектакль и подошла проститься с мамой, она взглянула на меня таким печальным взглядом, что мне сделалось как-то крайне неловко, и я потупи­лась. Она тихо-тихо сказала, чтобы не слышал отец: “Валя, завтра великий праздник Покрова Пресвятой Богородицы, а ты идешь играть в спектакле; подумай, кого ты будешь утешать своей игрой и своим веселием?” Я увидела слезы на лице матери. Я стояла неподвижно — слова матери поразили меня, но оклик отца: “Я тебя давно жду, иди” вывел меня из оцепене­ния. Я хотела поцеловать маму, но она отстра­нила меня рукой… Я не помню, как вышла из дому и села в экипаж. Когда мы с отцом прие­хали в дом городничего, то там собралось уже много из приглашенных гостей. Зал был блестя­ще освещен, в воздухе стоял веселый говор и смех, музыканты настраивали свои инструмен­ты… Я прошла в уборную».
Валентина Николаевна утерла катившиеся слезы, глубоко вздохнула и продолжала: «Но вот занавес взвился… И я выступила на сце­ну… Я была одета в легкое газовое платье. Я стояла близко к кулисам… Вдруг платье мое вспыхнула от упавшей на него свечи, и я бы­ла объята пламенем… Я лишилась чувств. Можете представить, какой переполох произо­шел среди присутствующих в театре? Я тотчас же была вынесена на руках и отправлена до­мой. Когда я назавтра пришла в сознание и открыла глаза, то увидела доктора и фельдше­ра, которые бинтовали мои руки, на лице мо­ем была вата, пропитанная какой-то мазью; я чувствовала нестерпимую боль в лице, шее и руках, которые были сильно обожжены. Не буду много распространяться о моей болезни: четыре месяца я не могла вставать с постели. Несчастье, случившееся со мной, уложило и мать мою в постель — она сильно хворала, так что все отчаивались в ее выздоровлении, а отец был близок к умопомешательству. Я же лишь только немного пришла в сознание, как попросила позвать священника, который меня исповедал и причастил Святых Таин. Спус­тя полгода с отцом сделался апоплексический удар — он скоропостижно умер. А я хотя выздоровела от ожогов, но чувствовала силь­ную боль в глазах, а через несколько времени совершенно ослепла. На первых порах моя слепота приводила меня в полное отчаяние, но потом я успокоилась, признав эту слепоту на­казанием от правосудного Бога за мое непоч­тение к великому празднику. В этом несчастье я усматриваю милость Божию, ведущую меня, многогрешную, ко спасению. Не постигни ме­ня эта несчастье, я, может быть, погибла бы в круговороте светской жизни, предаваясь греховным удовольствиям. Теперь только, нака­занная и вразумленная Господом, я вполне уразумела слово Божие, которое говорит, что не из праха выходит горе, и не из земли вы­растает беда… Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть? (Иов 5, 6. 31, 3). Мы, вообще, любим полагать в возглавие своей беспечности о своем спасении безмерное милосердие Божие, забывая при этом о правосу­дии Божием. Мы совершенно забываем, что Бог милосерд, но всякий день строга взыскиваю­щий; Он милосерд, но правосуден, никому не заповедал поступать нечестиво и никому не дал позволения грешить, ибо милосердие и гнев у Него и на грешниках пребывает ярость Его. Эти слова Священного Писания говорила мне перед своей смертью моя покойная мать, а потому они глубоко запечатлелись в моем сердце». Так за­кончила свой печальный рассказ Валентина Ни­колаевна, набожно перекрестившись несколько раз и утирая слезы, катившиеся по ее лицу.
Воистину поучителен сей рассказ старицы для родителей, особенно нынешнего времени, когда сами отцы и матери под праздники пре­даются непомерному веселью и чад своих влекут с собой часто на нескромные зрелища, а в день праздничный вместо посещения храма спят до полудня или с жадностью предаются разного рода невоздержанию. Где во всем этом вера? Где жизнь по вере? Нет, это не по вере жизнь, а по своим прихотям. А между тем как часто все это встречается! Как часто вера многих из христиан заключается только в зва­нии христианина. От других иноверцев его отличает только ношение креста на груди, а жизни чистой и святой, строгих и высоких правил, честности, смирения, любви, целомуд­рия — всего этого не ищите и не требуйте. У некоторых мало остается и внешних призна­ков их принадлежности к Церкви. В храмы не ходят, садятся за стол — не молятся: гово­рят, стыдно, не принято, мол, крест нужно в сердце носить, а то забывают, что от избыт­ка сердца говорят уста (Мф. 12, 34), — что есть в сердце, то просится непременно и нару­жу. Так дух христианский, которым должно бы быть проникнуто в нас все: и слова, и по­ступки, — этот дух более и более изгоняется из общества духом времени. Вместо него полу­чают простор житейские расчеты, личные вы­годы, самолюбие, своекорыстие — и они-то по большей части движут и управляют жизнью христианина. Закружились мы, грешные, в суете житейских попечений. Молиться Богу как должно нам недосужно, сходить в церковь некогда!.. А придет же этот грозный час: хочешь не хочешь, а надо будет умереть. Смерти не скажешь: «Подожди, я то и то еще не сделал». Минутки не отсрочит. Чего же ради мы так усердно заботимся о своих земных делах, что о душе нам и подумать недосужно? Не об­манываем ли мы самих себя?
Воистину, братия, мы обманываем себя, во­истину прельщаемся! Враг видимо ослепляет нас пустой отговоркой, он шепчет нашей лености, когда молиться, когда в церковь ходить. Видишь, сколько дела самого нужного и неотложного, кто за тебя будет его делать? А леность-то наша и рада этому; а бедная со­весть ныне обличит, завтра обличит, а там и замолчит: не слушаешь — живи, как хочешь! И живет грешник в суете сует, и всю жизнь так проживает, и все себя обманывает: вот Бог даст, то и то сделаю; посвободнее будет — тогда и в церковь буду ходить, и молиться бу­ду, и о душе подумаю, а теперь когда тут об этом думать? Бог простит!.. И так до послед­него дня жизни будет он кружиться в суете сует, до последнего часа все будет откладывать заботу о спасении души. А между тем сердце его будет все грубеть и черстветь, совесть все тише будет подавать свой спасительный голос, и кто знает, в чем застанет этого раба смертный час, не в суете ли земной? А Господь сказал: «В чем застану, в том и сужу!»
Сходить в церковь в праздник — некогда! Один час уделить Богу — нам недосужно! Что же мы после этого за христиане? Верим ли мы Христу, нашему Господу Спасителю? Знает Господь милосердный немощи наши, знает, что нельзя нам жить на земле без хлеба насущного, и потому целых шесть дней в неделе отдал нам на наши земные дела. «Шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, — говорит Он, — а день седьмой — один только день в неделе — отдай Господу Богу твоему» (Исх. 20, 9-10). А мы и этот день не хотим отдать Ему, и этот Божий день на себя же хо­тим употребить. Будет ли после этого Божие благословение на нас, грешных, и на делах наших? Не от того ли и дела наши — что ни заботимся, что ни хлопочем — все не спорят­ся, суета умножается, и мы все глубже и глубже затягиваемся в это болото?.. Да, бра­тия мои, что ни трудись, ни хлопочи, если не будет благословения Божия, все труды твои ни во что!.. А Божие благословение и на земные дела привлекается доброй, благочестивой христианской жизнью, исполнением Божиих за­поведей. Надобно помнить, что благочестие для всего полезно: оно и для спасения души необхо­димо, и для здешней жизни благотворно. Оно низводит на нас и на наши дела, даже и на на­ши житейские дела, Божие благословение и ста­вит и нас самих, и все, что нам принадлежит, под покров Божией Матери и святых угодников Божиих. Господь сказал: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся (все, в чем вы нуждаетесь в земной жизни) прило­жатся вам» (Мф. 6, 33). Только Бога не забы­вай, исполняй Его святые заповеди, люби Ма­терь свою Церковь Православную, а Бог тебя не оставит, святые Божии угодники покроют тебя от всякой напасти; они добрые, неусыпные стра­жи твои и всего твоего достояния.
Поучительный случай рассказывает в своих записках один почтенный сельский священник. Его прихожанин, крестьянин, имел великую любовь к Церкви Божией. Если удар праздничного Благовеста заставал его за какой-нибудь, хотя бы и самой спешной, работой, он тотчас же бросал ее, брал с собой одного из детей и спешил в храм Божий, наказывая и жене идти в церковь с другим ребенком. Настал храмовый праздник Святителя Николая, заблаговестили к обедне. Благочестивый поселянин встрепенулся, стал спешно собираться в церковь и заметил, что у его жены еще пироги не посажены в печь. «Смотри, жена, — сказал он ей внушительно, — как бы тебе из-за пирогов не остать­ся в праздник без обедни!» А сам взял ребенка и ушел. Жена управилась с пирогами, взяла другого малютку и поспешила к службе Божи­ей. Окончилась обедня, все пошли по домам. Подходят и наши добрые богомольцы-хозяева к своему дому и видят, что ворота приотворены, идут далее — сени тоже отворены, а в избе, слышно, кто-та будто бродит и шарит руками… Тут только хозяйка вспомнила, что, спеша в церковь, чтобы застать начало обедни, она за­была запереть ворота. Предполагая, что в избе недобрый человек, хозяева не решились сразу войти туда и пригласили соседей. И вот они от­воряют дверь в избу и видят, что известный в их селе вор, глядя во все глаза, ощупывает сте­ны и ищет выход. «Как ты сюда попал?» — ста­ли его допрашивать. Тот откровенно признался, что, заметив неприпертые ворота, хотел этим воспользоваться, чтобы что-нибудь украсть. «Я видел, как хозяева пошли в церковь, — говорил он, — и был уверен, что никого нет дома. Но только я вошел, как следам за мной входит низенький старичок в красной бархатной церковной одежде и, взглянув на меня, строго го­ворит: “Как?! Эти добрые христиане пошли ко мне на праздник и второпях забыли припереть свой дом, а ты и рад случаю, чтобы их обворо­вать?” И при этих словах ударил меня по лицу так, что у меня сразу потемнело в глазах и я все потерял из виду… Вот и сейчас ничего не вижу и выхода не найду…»
Так рассказывал о себе обличенный на мес­те преступления тот недобрый человек. Его судили и присудили за покушение на кражу поселение в Сибирь. Отправляясь в дальнюю дорогу, он пожелал, в первый и последний раз в жизни, зайти в свой сельский храм помо­литься. Когда подвели его приложиться к местной иконе Святителя Николая, он вдруг прозрел и в строгом лике угодника Божия на иконе узнал того старца, который обличил его поступок и наказал слепотой…
Видите, возлюбленные, что Святитель Хрис­тов Николай явился стражем достояния тех богомольцев, которые, спеша в храм Божий в его праздник, забыли запереть двери своего дома. И все другие угодники Божии суть не­зримые, но верные стражи и нас самих, и все­го достояния нашего, если только мы живем по-Божьи. Они ли не испросят нам Божия благословения во всяком добром начинании, хотя бы и житейском? Трудиться и в поте лица трудами добывать себе хлеб самим Богом за­поведано. Надобно только, чтобы всякий труд, даже и житейский, был совершаем во славу Божию, а это будет тогда, когда мы, трудясь на земле, не будем забывать, что земля не веч­ное наше жилище, что надо знать всему время: время работать и время Богу молиться, время потрудиться для хлеба насущного и время по­трудиться для Господа Бога, для ближнего, для спасения своей души. Надо от трудов своих уделять и для Господа Бога некую долю: и в церковь на свечку, и бедным в помощь, и сиро­там на утешение жертвовать… Вот и благословит Бог труды твои. А праздник — Божий день — ­Богу отдай. Непременно, еще раз говорю, схо­ди в церковь Божию, помолись поусерднее, дай душе своей отдохнуть, подышать «чистым воздухом» молитвы церковной, дай сердцу тво­ему ощутить близость благодатной святыни, дай помыслам твоим оторваться от суеты зем­ной хоть на несколько часов… И поверь, друг мой, ты вернешься из храма Божия со свежи­ми силами и тут-то увидишь, сердцем почувст­вуешь всю ложь и неправду тех отговорок, ка­кие враг подсказывал твоей лености, чтобы отклонить тебя от посещения храма Божия. Испытай и виждь. Сходи хотя бы раз в празд­ник к службе Божией, помолись смиренным сердцем со всей Церковью и сам увидишь, что даже и для житейских дел праздник полезен: ты духом обновишься и возьмешься за свое де­ло с новыми силами… А о том, будто дела свои упустишь, не беспокойся: порука тебе в том Святитель Христов Николай и все святые Божии, порука тебе Сам Христос, Который сказал: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, а сия вся приложатся вам». И непреложно Божественное слово Его. Аминь.

Слово митрополита Никанора (Клементьевского), Новгородского и Санкт-Петербургского (+1856г.), в день святителя Николая чудотворца, день тезоименитства Государя Императора Николая Павловича

Блажени плачущии (Мф. 5, 3)

Благознаменит день сей для нас, Россияне. Как сыны Православной Церкви, празднуем ныне угоднику Христову, Святителю и Чудотворцу Николаю, а как сыны Богом благословенного отечества торжествуем ныне же тезоименитство Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича.
Среди сего сугубого торжества надлежало бы обратить внимание ваше, благочестивые слушатели, на блаженство празднующих день сей; но я беру в размышление блаженство плачущих. Предмет, по видимому, не ко времени. Но он предложен в чтенном ныне Евангелии самим Господом Иисусом Христом. Посему никогда не безвременно поучаться тому, о чем говорит нам наш Спаситель, тем более, что и Святитель Христов прошел путь земной жизни не без слез, и Тезоименитый несет бремя великого Царского служения не без скорбей и огорчений.
Блажени плачушие.
Люди века сего найдут несообразность в том, что Христос называет блаженными плачуших. Что за радость в слезах, скажут они? Что за веселие среди скорбей? Что за блаженство в несчастии? Так! А мы не находим таковых приятных ощущений в протиоположном состоянии духа. Дело не в существе слез, но в действии их на сердце. Дождь, падая на землю, преклоняет растения к земле, между тем он же смягчает огрубевшия из них от зноя. Что в чувственной природе дождь, буря, гроза, то в нраственной — слезы, скорби, несчастия. Кто знает естественную связь и отношения между бурею и тишиною, между грозою и ясностью неба, тот не найдет ни малейшей несообраности в том, что плачущие блаженны.
Плач не сам по себе делает нас блаженными; по все здесь зависит от того, о чем кто плачет. Если предмет плача нам полезен и Богу угоден: то рано или поздно выплачем его у милосердия Божия. Если же вреден и Богу неугоден: то хотя бы проплакали несколько дней и ночей, мы ничего не получим, кроме расстройства в здоровье. На сей раз можно взять в пример малых детей: достанут ли они своим воплем бестящий нож, которым стали было играть, но мать выхватила из рук и убрала? И не заставлять ли тем же воплем дать им пищу, когда они голодны, и одеть их в теплое платье, когда холодно? Не подобны ли и мы сим детям в предметах нами оплакиваемых? Всегда ли скорбим о том, что нам истинно нужно и действительно полезно?
Можно разделить плачущих на три разряда. Одни плачут от бедности и нищеты, другие — от скорбей и несчастий, третии о своих грехах и престплениях. И так, у кого из них слезы благотворнее, ближе к небу и доступнее до Бога? Если будем судить по предметам плача, то верно всех назавем блаженными; ибо желать и искать радостей, избегать и удаляться зла, нарушающего или угрожающего нарушить оныя, есть закон самой природы. Но если будем вникать в изгибы сердца, из коего льются слезы, то без сомнения не всех удостоим имени блаженных. Плачут нищие, но плачут большею частью не от бедности, а от алчбы к богатству. Плачут обиженные и притесненные, но плачут не от смирения, но от раздраженного самолюбия. Плачут преступники, но плачут не от сокрушения сердца, а из одного лицемерия, да видимы будут пред человеки. Кто из них блажен, по слову Спасителя? Кто утешится? Никто, ибо плачут в них страсти, а страсти Богу не угодны, Очевидно дожны быть плачущие другого рода, или и те же, но по другим побуждениям.
Кто же они? — Это те самые, кои скорбят, смотря на прихотливыя увеселения века сего, и плачут, видя растление нравов; это те, кои скорбят о том, что возносятся выше других, и плачут, что течет к их сердцу богатвств; это те, кои скорбят, что за грехи не наказует их Господь и плачут, что другие говорят об них доброе. Вот истинно-плачущие! Не удивляйтесь, братия, что они плачут о том, о чем мы радуемся. Посмотрите беспристраснее на земныя блага, которых ищем, не жалея головы своей: проходят, как дым, исчезают, как тень. Посмотрите пристальнее на людей, с которыми живем, один живет хищением, другой предан невоздержанию, третий — распутству, четвертый — лести, коварству и злобе. Посмотрите ближе на самих себя: смиренны ли вы на высших степенях почестей, терпеливы ли при нанеснии вам огорчений, спаведливы ли в решении дел вашего звания и искренны ли с друзьями вашими, прилеплены ли всею любовию к своим супругам и детям? Помотрите и скажите: есть ли что в нас и вне нас, что могло бы обезпечить и упрочить нашу радость, наше блаженство? Просияет в душе добрая мысль и благое намерение и тогда же теряется во множестве забот и попечений житейских. Откроется в сердце благочестивое чувство и мгновенно поглощается какое либо страстью. Сделаем доброе дело и вскоре за ним совершим пять и шесть преступлений. Боже мой! Как не скорбеть и не плакать при виде зла даже в самом добре.
Человек, раздираемый скорбными мыслями и чувствованиями, не иначе может избавиться от оных, как посредством излияния слез. В сей истине уверяет опыт. Кто из нас когда не плакал? И кто, проплакав мало или много, не ощущал некоей свежести в голове и некоей легкости в сердце? Посему мудрено ли понять, что Христос назвал блаженными плачущих? Как не сделаться тому блаженным, кто очищает себя от грехов слезами раскаяния, принимает благия помышления и святыя желания и идет путем смирения и уничижения? Как не получить отрады тому страдальцу, который безусловно покоряется судьбам неисследимой мудрости, несет страдания с терпением и с упованием на безконечную, вечно милующую любовь Божию? Если ты, нежная мать, бдишь над своим плачущим младенцем, неусыпно стараешься облегчить его болезни и стадания; то не паче ли очи Господни призирают на всех плачущих и скорбящих, чтобы исполнить их желания, утешить их и успокоить. И если ты, попечительный отец, с радостью приемлешь развратного сына, когда он со слезным раскаянием к тебе возвращается, стараешься исцелить глубокую рану души его и снедающую его скорбь превратить в веселие: то не паче ли Господь взирает на тех, кои от Него удалились, но после начинают чуствовать свою скудость? Не паче ли Он приемлет плачущих, исцляет сокрушенныя сердца и паки являет к ним взор милосердия Своего?
Впрочем, сколь ни спасительны слезы, не дожно удалять себя от правильных, чистых удовольствий и закрывать сердце от впечатлений истинной радости. Слово Божие не запрещает нам чистой радости, да и наша Христианская вера не есть вера внутреннего смущения, мрачного уныния, безпристанной скорби, хладной нечувствительности ко всем благам жизни. Свет Евангелия производит веселое сердце, а веселие сердца разливает веселие и на лице. Всегда радуйтесь, говорит Апостол (1 Сол. 5, 17) и радуйтесь всегда в Господе, и еще говорю радуйтесь (Фил. 4, 4).
Таким образом как есть печаль яже по Бозе (2 Кор. 7, 10), так есть и радость в Господе. Та и другая в тесной связи между собою. Можно и плакать радуяся, и радоваться плача. Не примите, возлюбленные, сию реч за оборот слов. Св. Апостол не играет словами. Он учит истине, и его истина оправдана примерами святых мучеников.
Благочестивые слушатели! Вы постигли, думаю, цель моего слова. Я говорил о блаженстве плачущих. Не те ли из нас составляют радость Царю нашему, кои оплакивают свои преступления и берегутся впадать в новые пороки? И не те ли, напротив, наносят Ему скорбь, кои никогда не плачут и из одного рода преступлений переходит в другой еще тягчайший? Как ни рассуждайте, а все дойдете до той истины, что плачущие о своих грехах благонадежнее, вернее и покорнее, чем никогда не плакавшие и плакать не хотящие.
Боже! спаси нас от грехов и преступлений, спаси и Царя нашего от скорбей и огорчений. Аминь.

Слово святителя Илии (Минятия), епископа Кефалонийскаго (+1714г.), в день св. Николая Чудотворца

О любви

Ста Иисус на месте равне: и народ ученик Его,
и множество много людей от всея Иyдeи. (Лк. 6, 17.)

Хотя долг особеннаго благоговения к иже во святых отцу нашему чудотворцу призывает меня сегодня к его прославлению, однако содержание нынешняго святаго Евангелия влечет мой язык к другому, — к высшему поучению. И я склоняюсь болеe к тому, чтобы нравственным поучением наставить празднующих слушателей, чем красноречивым похвальным словом прославлять празднуемаго. Во первых потому, что сознаю свою неспособность по достоинству восхвалить этого великаго иepapxa; я не могу — ни прославить его подвиги, ни описать его чудеса. Во вторых потому, что все лики Ангелов, все чины блаженных духов на небе и на земле, все общины православных во всяком городе и стране, совершая общий всемирный праздник, столько поют, столько говорят во славу святаго, что никому (уже) невозможно прибавить что-либо больше к чести его и славе. Итак, достаточно того множества похвальных слов, которыми различныя церкви празднуют память чудотворца Николая, а мы выберем другой предмет для слова, именно тот, который представляет нам святое Евангелие, чтобы получить от наставления столько же духовной пользы, сколько от праздника мы получили духовной радости.
Господь наш Иисус Христос стал на широкой Галилейской равнине; там собралось безчисленное множество и учеников и многих других людей со всей Иудеи, из Иерусалима, Тира и Сидона и изо всех окрестных стран, пришедших, как жаждущие елени к источнику, чтобы слышать Его слово и видеть чудеса; и от Небеснаго Врача душ и телес они получили сугубое исцеление. Во первых — исцеление души, богопознаниe, ибо Его учение было небесным спасительным светом, просвещавшим всякаго человека; во вторых — здравие тела, так как от Него исходила чудодейственная сила, слепым возвращавшая зрение, исцелявшая больных и очищавшая прокаженных: и исцеляше вся (Лк. 6, 19). Тогда Он возвел очи Свои на учеников и произнес известныя девять блаженств, во всей точности записанных Св. Матфеем; именно: — блаженны вы, нищие; блаженны вы, плачущие; блаженны вы, кроткие и смиренные; блаженны вы, алчущие и жаждущие правды; блаженны вы, милостивые; блаженны вы, имеющие чистое сердце; блаженны вы, миротворцы; блаженны вы, поносимые за правду; блаженны, сказал Он, и треблаженны все вы, скорбные в этом Mире, так как вы возрадуетесь неизреченною радостью в царствии небесном: возрадуйтеся в той день и взыграйте, се бо мзда ваша многа на небесех (23 ст.). Если бы я захотел говорить обо всех блаженствах, мое слово продлилось бы безконечно; поэтому удовольствуйтесь тем, что я буду говорить только об одном, именно об (изречении) блажени миротворцы, что здесь очень необходимо.

I.

Я представляю себе человека в двояком состоянии: или в мирском, (просто) как человека вообще, в его доме, с его семьей, родителями и братьями, (человека), который стремится к счастью; или в духовном, как (человека) христианина, в Церкви, который верует в Евангелие и ожидает царства небеснаго. Теперь я скажу, что с миром человек в области мирской действительно счастлив и все ему удается, а в области духовной он совершенный христианин и легко спасается; наоборот, без мира он несчастный человек и ложный христианин, жалкий в этой жизни и трижды жалкий в другой. Так необходим мир и в мирских делах в этой жизни, и для духовных — в будущей. Я начну с перваго.
Языческая мудрость древних мудрецов оставила нам то многоизвестное изречение, которое весь мир и во все времена с одобрением признавал вполне истинным, — именно, что при согласии малыя вещи увеличиваются, а при раздоре — великия уменьшаются. С другой стороны, обитающая в Церкви мудрость Святаго Духа тому же поучает нас во Св. Писании. Во первых, в псалмах: се что добро, или что красно, но еже жити браmиu вкупе. Яко тамо заповеда Господь благословенье и живот до века (132, 1. 3); во вторых у св. Сираха: треми украсихся и стах красна пред Господем и человеки: единомыслием братий, и любовию искренних; и муж и жена между собою согласни (25, 1), и много такого изречено устами пророков. Благополучен тот дом, где обитает мир, где брат любит брата, родители заботятся о детях, дети чтят родителей и супруги живут в единодушии. Там благословение Божие, там счастье земное, там радость и веселье, там земное блаженство. Наоборот, где господствует ненависть, там разномыслие между братьями, разделение между родителями и детьми, ревность между мужем и женой; какое проклятие Божие! Какое осуждениe (от) людей! Какая тревога, горечь, земной ад! Идеже бо зависть и рвение, ту нестроение и всяка зла вещь, говорит Апостол Иаков (3, 16); ибо там бедность, убытки, совершенное разорение, ибо вражда уничтожила не только отдельные дома, но и великие города и сильныя царства. Существует изречение Иисуса Xpиcтa: всякое царство, разделившееся на ся, запустеет, и всяк град или дом, раздельшийся на ся, не станет (Me. 12, 15).
Скифский царь умирал, оставляя после себя восемьдесят сыновей. Что же он делает, желая побудить их к согласной жизни? Он всех призывает к себе и дает одному в руки крепко связанный пучек ветвей, приказывая ему переломить его, если может. Тот взял, старался, усиливался переломить, но не смог; взял (его) другой, третий и так все остальные, но никто из них не смог. „Развяжите, дети мои, сказал разсудительный старец, эту связку, берите отдельно по веточке и вы их легко переломаете”. Те так и сделали, — развязали и по одной переломили все. Тогда добрый отец объяснил им: „видите, как крепок связанный пучок и как легко ломается развязанный? Так же и вы, если будете жить в единении братской любви, вас не сможет победить никакой враг; но если вы разделитесь между собой, вы ослабеете и всякий враг победит вас по одному”. — Вот разумное завещание. Выслушайте и повествование из Свящ. Писания. Умер Гедеон и наследниками своей власти в Еврейском народе оставил семьдесят сыновей, все взрослых, богатых и сильных. Они составляли одно братство, целое войско, дом, город, целую семью, целое царство; и если бы все эти братья жили в мире между собой, связанные братским единодушием, какой враг мог бы их победить? Но этот союз распался, братство разделилось вследствие разномыслия. Что же произошло? Один из братьев, Авимелех, пересилил, победил прочих братьев и в один день убил их всех. Но и он, бедственно процарствовавши три года, был убит при осаде города Сихема; и как? — Какая-то женщина с высоты башни бросила в него камнем и раздробила ему голову. Таким-то образом в короткое время исчезло то многочисленное наследие, сильное царство Гедеона; так справедливо сказанное Соломоном в Притчах, что брат от брата помогаем яко град тверд и высок, укрепляется же, якоже основанное царство (18, 19); и еще более истинно сказанное Христом: всякое царство, раздельшееся на ся запустеет: и всяк град или дом, разделивыйся на ся, не станет (Mф. 12, 25). Вы видите там в (повествовании) кн. Бытия безчисленных потомков Ноя, сынов Сима, Хама и Иафета, собранными на обширной равнине Сенаар, где они задумали построить великий город с башней, которая бы достигла неба, чтобы этим обезсмертить свое имя. Трудное предприятие, но они выполняют его с легкостью. Начинается постройка, по немногу увеличиваются стены, возвышается башня, и еще немного — и в короткое время будет окончено это великое дело. Я нисколько не удивляюсь этому, ибо свящ. Писание говорит, что эти люди, хотя были многочисленны и происходили из различных семей, однако имели общий язык и понимали друг друга; все имели одну мысль и стремились к одной цели; многочисленныя руки делали одно дело, все были согласны, все объединены, все были—как один. Род един и устне едине всех (Быт. 11, 6). Но так как это столпотворение было делом гордости, то Бог разгневался на тщеславие тех людей, и решил воспрепятствовать ему и не дать окончиться. И что, вы думаете, Он сделал? Может быть послал молнию, чтобы сокрушить эту башню? Или повелел земле сильно потрястись, чтобы этим землетрясением разрушить стены города? Нет. Приидите, сказал Он, и сошедше смесим тамо языки их, да не услышат кийждо гласа ближняго своего (7 ст.). И этого оказалось достаточно. Бог смешал их языки, (так что) один не понимал другаго: один просил дерева, другой подавал ему глину; не соглашались (между собой), а несогласие всегда вызывает споры, споры — разделение. Они и разделились между собой, разсеялись по всем частям света; великое дело осталось недоконченным; с течением времени высокая башня пала, а великий город разрушился.
Христиане, слушатели мои! При мире, единодушии, согласии всякое дело доводится до конца; малыя (вещи) делаются великими, великое укрепляется; возрастает благополучие семейств, городов, царств; „единодушие и согласие — это самое лучшее для обеих сторон”, говорит Григорий Богослов. Но если настанет смешение языков, несогласие, — это Божеский гнев, гнев, худший молнии и землетрясения; гнев самый тяжкий, какой только посылает Бог, для наказания за человеческие грехи, гнев, который разрушает дома, города и царства. Усмотрите это не только в чужом, но и в нашем собственном прошлом (святитель автор говорит о своей родной стране); вспомните наиболее сильное и славное земное царство, я имею в виду Римскую Империю, которая утвердила свой престол, как бы в центре вселенной, в Константинополе, управляла одной рукой Западом, а другой — Востоком и держала у ног своих порабощенными все народы. Пал, пал и повержен на землю плененный царский род. Кто низверг его, кто победил? Не оружие персов в древности, ни, затем, сила болгар, ни теперь — войска агарян. Его ниспроверг гнев Бога, Который лишил его мира и отступил от него, (так что даже) служители Церкви с тысячами соблазнов раздирали Церковь Христову ересями; вельможи по разномыслию делили войско; цари по несогласию преследовали один другаго. Отец ослеплял сына, брат осквернял свои руки кровью брата. Пало царство, так как отнят мир, эта опора царств. Посмотрите получше на этот несчастный остров, обитаемый нами; не смотрите на него сухими глазами, ибо он достоин многих слез. Я не знаю, за какой великий грех наших прародителей Бог восхотел наказать нас. Но Он не одождил на нас потопа, как во времена Ноевы, чтобы покрыть нас водами; не послал нам казней египетских; не поднял железнаго жезла агарян, чтобы укротить нашу безмерную гордость; — Он послал нам смешение языков, как при столпотворении: по месту жительства Он разделил нас по различным странам, — а по страстям мы разбиты на отдельныя общества. Одни Иудеи, другие — Самаряне; разделены священники — один кланяется одному, другой — другому Богу; разделены наши церкви, и ненависть, которою мы дышим, вносит раздор в среду святых. Разделение усиливает нашу ненависть и без всякаго изменения переходит она от родителей к детям, так что наши малыя дети раньше узнают своего врага, чем отца. Она переходит, мне кажется, и к нашим животным, которыя не имеют разсудка; хотелось бы мне сказать, — даже к нашим камням, совершенно безчувственным, но, может быть, имеющим ощущение разделения на две враждебныя части. Какая зависть, вражда, тайныя козни! Kaкия явныя осуждения одних другими! Что же из этого вытекает? — Столько убийств, что кровью убитых людей можно было бы обмыть и даже потопить целый остров; столько убытков, разоривших состояние, часть которых правосудие продало с публичнаго торга, а часть промотали какие-то друзья и товарищи; столько нищеты, которая объедает нас, как ржавчина — железо. Богатые обнищали, и стали голодать; славные дома вельмож опустели; многочисленныя семьи стерты с лица земли; а мы, оставшиеся в живых, не имеющие никакого дела, кроме праздности, никакого занятия, кроме любопытства, другой цели, кроме разорения ближняго, — нищие и гордые, радующиеся злу и горюющие о счастье соседей, ненавидящие и ненавидимые, — мы стали несчастным примером, из котораго другие могут заключить, что нет ничего хорошаго там, где нет мира!
Мир, сладкий мир! Блаженна та земля, где ты обитаешь, блаженна та страна, которая тебя имеет, блаженны люди, которые тобой наслаждаются; блаженны миротворцы — ибо они в мирском отношении действительно счастливые люди, а в духовном — действительно совершенные xpистиане.

II.

Весь закон Иисуса Христа основан на благороднейшем свойстве человеческой природы, на любви, — именно, — чтобы мы любили Бога и ближняго: в сию обою заповедию весь закон и пророцы висят (Mф. 22, 40). Он не заповедал нам для спасения быть мучениками или подвижниками; заповедал только любить друг друга: сия заповедаю вам, да любите друг друга (Ин. 15, 12). Но любовью, не обыкновенною только, какою мы любим своих друзей, а особенной, (чтобы) любить ею и врагов: любите враги ваша (Мф. 5, 44). Приближаясь к смерти, Он оставил нам как самое дорогое Свое сокровище, Свой мир: чадца, мир Мой даю вам (Ин. 14, 27). Поэтому, истинный признак, по которому узнается совершенный христианин, заключается не в том, чтобы он постился, молился, творил милостыню и тысячи чудес; не в том, чтобы он был мучим за имя Христово, подвизался, пророчествовал, — а в любви. Если бы я делал все это, но не имел бы любви, я — ничто, говорит Павел; о сем разумеют ecи, говорит Христос, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35); блаженны миротворцы, яко mиu сынове Божиии нарекутся (Mф. 5, 9). Таким образом Церковь Христова есть не иное что, как собрание миротворящих людей. „Имя Церкви, говорит божественный Златоуст, есть имя единодушия и согласи”.
Когда Бог определил потопить всемирным потопом всю землю, которую тогда люди осквернили своими грехами, то восхотел сохранить только Ноя, потому что он один оказался праведным. Он повелел ему построить чудесный ковчег и войти в него со всем своим семейством, а изо всех родов животных мужского пола и женскаго взять чистых по семи пар, а нечистых по паре, дабы потопом не был совершенно истреблен род животных. Так Ной и сделал. Открылись хляби небесныя и шел дождь сорок дней и ночей. Вода покрыла всю землю, так что стояла на пятнадцать локтей выше гор и потопила всех людей и животных, которые остались вне ковчега. (Итак) ковчег безопасно носился по воде, а внутри его были вне всякой опасности Ной, его сыны и жены сынов его, и все вместе те животныя, которых повелел Бог (взять). Но вот что достойно удивления: эти животныя, которыя были так многочисленны, так разнообразны, между которыми некоторыя имели естественную вражду, как все они оставались в одном ковчеге? Как не передрались между собой, как не перегрызли друг друга? Лев и медведь, волк и овца, как они оставались спокойны рядом? Оставались спокойны, потому, что так повелел Бог, и животныя повиновались; и пока находились в ковчеге, они почти изменили природу: оставили вражду, отложили свирепость и жили мирно. Так и следовало сделать, ибо если бы они подчинились влечению своей природы, стали преследовать, пожирать друг друга, какое бы (произошло) волнение?! Какая тревога, какая война была бы в ковчеге! Конечно, Ной был бы вынужден прогнать их вон и погибли бы они в потопе вместе с остальными. Поэтому, для своего спасения они по необходимости должны были жить в мире.
По мнению учителей Церкви, ничто в Ветхом Завете так ясно не прообразует Церковь, как этот таинственный ковчег, ибо Церковь есть великое и всеобщее прибежище спасения. Там спаслись только те, кто вошли в ковчег, а оставшиеся вне все были поглощены потопом; здесь имеют надежду спасения только те, кто чрез православную веру вошли в Церковь Христову, а оставшиеся вне погибают в бездне нечестия, заблуждения, или ереси. И это мы, xpистианe, получили благую часть, мы, избранный народ Божий, язык свят, царское священие. Бог ввел нас в этот спасительный ковчег, чтобы мы спаслись от общаго потопа гнева Божия, в котором погибает весь остальной мир. Но при этом Сам Бог повелевает, чтобы мы, xpистианe, пребывающие внутри Церкви, жили в любви и мире, как любовно и мирно жили животныя в ковчеге: сия заповедаю вам, да любите друг друга; мир вам (Ин. 15, 17; 20, 21).
Обратите внимание еще вот на что: в ковчеге были животныя неразумныя, были неукрощенные звери, были разнообразны по виду, по природе враждебны друг другу, — и при всем том, они подчиняются Божию велению, живут мирно и согласно. А мы все — люди разумные, братья, имеем одного общаго Небеснаго Отца, все родилисъ от одной матери, то есть от одной святой купели, все приближаемся к одной святой трапезе пречистых Таин, все питаемся одной пищею и питием, телом и кровью Божественнаго Агнца, все содержим одно Евангелие, веруем в один рай, надеемся вместе жить в вечной жизни; мы, имея одну природу, одну веру, одно крещение, одного Бога, не подчиняемся велению Бога! Но внутри этой Церкви, которая есть обиталище мира и единомыслия, мы не имеем ни мира, ни единодушия! „Животное не противится закону Божию, удивляется небоявленный (Василий Великий), а мы, люди, не принимаем учения во спасение?” Но если мы не имеем мира, то нет нам места здесь, в ковчеге освящения, в Церкви Xpистовой, которая есть имя единодушия и coгласия. И что еще хуже, мы не имеем места в царстве Божием, которое есть наследие миротворцев, истинных чад и сынов Божиих. Вон псы, псы, изрыгающие злословие, кусающие завистью, угрызающие ненавистью, нет, они не входят в горний Иерусалим, пишет в Апокалипсисе Христов наперсник Иоанн! Вон псы, вон из ковчега в волны потопа, вон из Церкви Христовой и царства Божия в огонь вечнаго мучения, туда, где вечно царит ненависть, туда, где мучимыя души вечно ненавидят Бога и вечно ненавидят друг друга! О страшное изгнание! О, еще страшнее наказание xpистианана, отвергающаго мир! Блажени миротворцы!..
О, Xpиcтe Царю, Который именуешься и есть по преимуществу князь мира! Я знаю, что одна капля Твоей пречистой крови может погасить все пламя огня кромешнаго. А таково и есть пламя ненависти, пылающее в сердцах наших. Угаси его и возжги другое, более чистое, пламя мира! Измени сердца наши или возсоздай их, как Ты ведаешь. Сердце чисто созижди во мне, Боже (Пс. 50, 12). Дхни на нас Твой Святый Дух, Который есть Дух мира и еще раз изреки нам эти сладкия слова: мир Мой даю вам (Иоан. 14, 27), чтобы мы были миротворцами, достойными сынами Твоей Церкви, истинными наследниками Твоего Царствия, Котораго буди….. и т. д. (вероятно: держава благословенна)….

Поучения протоиерея Родиона Путятина (+1869г.) в день святителя и чудотворца Николая

Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин. 10, 11).

Вот каковы бывают добрые пастыри: они ничего не жалеют для своих пасомых, саму жизнь они готовы положить за них. Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. Таков был в жизни святитель и чудотворец Николай, память которого ныне прославляет Святая Церковь! Не думая о своем спокойствии, он, как на крыльях, летал всем на помощь; забывая себя, он день и ночь заботился о спасении всех.
Таковы бывают добрые пастыри, такими должны быть и все мы. Пастыри жертвуют собой для своих пасомых, а мы должны жертвовать собой друг для друга. Да, непременно должны, ибо мы только то и сохраняем, что жертвуем, то только и оставляем себе, что отдаем другим, тем только будем сами некогда жить в будущей жизни, что делаем ныне для ближних.
Да, слушатели, то никогда не погибнет, с избытком нам возвратится, что мы употребляем на пользу для других, что делаем ближним. Какими семенами земледелец засевает землю, те у него сохраняются, ибо истлевая возрастают и приносят плод, а какие семена у себя оставляет, какими сам пользуется, те пропадают навсегда, безвозвратно. Подобное бывает и будет с нами. Наши ближние — та земля, в которой мы сеем семена для будущего; в них, как в сокровищницах, на будущее время для нас сохраняется все, чем мы им жертвуем, что им отдаем. Земледельцы не соберут плодов, будут с голоду умирать, если все свои семена сами поедят, а землю оставят незасеянной. Так и мы ничего себе не оставим на будущее время, если свои способности и силы, свое богатство и достояние истратим только на себя, а ближним добра не сделаем.
Итак, когда вы уступаете что-нибудь другим, когда чем-нибудь жертвуете ближним, то не беспокойтесь, это не пропадает. Бог, дающий семя сеющему и хлеб в пищу, подаст обилие посеянному вами и умножит плоды правды вашей (2 Кор. 9, 10). Если бы за нашими пожертвованиями, за нашими делами смотрели люди, то мы могли бы сомневаться в награде за них. Но за ними смотрит Сам Бог. Бог Сам хранит наши пожертвования, могут ли они не сохраниться? Бог Сам поливает наши семена, могут ли они не произрасти? Бог порукой, что наше не пропадет, может ли что-нибудь пропасть? Нет, не будет забыт и стакан воды, который мы подадим ближнему, не будет забыто и ласковое слово, которое скажем другому, не пропадет даром и сажень земли, которую уступим соседу.
Но скажете: как же и чем же мы сами будем здесь жить, когда станем все уступать, будем все жертвовать другим? Проживем, слушатели, без всякой нужды проживем: в этом нам порукой Бог, у Которого в руках богатство всего мира. Так, будем жертвовать собой друг для друга, тогда и нам, и другим, и всем будет хорошо. Аминь.

Слово архиепископа Симона (Виноградова), Пекинского и Китайского (+1933г.), в праздник в честь святого Николая Чудотворца

В настоящее время господствует такой взгляд, будто необходимо делать уступки окружающей обстановке и будто послабления себе — вопреки благочестивой строгости нравов — не есть грех.
Это ложный, пагубный взгляд, противный Евангельскому учению, Господь всем сказал:будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен. (Мтф. 5, 48).
Правда, Господь, отвечая вопрошавшему о делах, приводящих в вечную жизнь, сказал: если хочешь быть совершенным, иди, продай имение твое и раздай нищим (Мтф. 19, 21). Но этот ответ Господа не означает, будто стремление к совершенству предоставляется на волю человека, а не есть обязанность каждаго.
Тому человеку Господь сначала сказал: соблюдай заповеди, и только когда тот ответил, что соблюдает заповеди от юности своей, Господь прибавил: если хочешь быть совершенным, продай имение твое. То есть, для иных соблюдение заповедей есть совершенство, а тому человеку, как соблюдавшему заповеди, но имевшему пристрастие к богатству, для достижения совершенства необходимо было отрешиться от имения.
Таким образом каждый человек в своем чине, в тех пределах сознания своего долга, до каких он достиг, безусловно должен быть совершенным, т. е. ничего из того, к чему побуждает его совесть, он не должен оставлять, или тем пренебрегать, но должен повиноваться голосу совести со всем усердием и с самоотверженным подвигом.
А вот образ совершенства не для всех одииаков т. е. не от всех одинаково требуются одни и те же дела, и не по количеству добрых дел определяется степень нравственнаго совершенства, а по силе добродетели, т. е. того постояннаго благочестиваго расположения, с каким человек действует и говорит, исполняя обязанности своего звания.
Апостол Павел так изображает это. И как, по данной нам благодати, имеем различныя дарования, то имеешь ли пророчество — пророчествуй по мере веры, имеешь ли служение — пребывай в служении, учитель ли — в учении, увещатель ли — увещевай, раздаватель ли — раздавай в простоте, начальник ли — начальствуй с усердием, благотворитель ли — благотвори с радушием (Рим. 12, 6-8).
Каждый должен быть совершен в своей жизни. Но от мирянина, имеющаго семью, не требуется того, что должен исполнить монах, монах свободен от той ответственности, какая лежит на священнике. Епископ по сану выше священника, но в исполнении своего долга он может оказаться менее совершенным, чем священник или монах, или мирянин в исполнении своих обязанностей.
Итак, образ совершенства различен, а сущность одна, именно отречение от своей греховной воли и усердное служение Богу. И в этом смысле мы все, все христиане, одинаково должны быть совершенными, ибо при крещении дали клятвенное обещание отречься от дьявола и от всех дел его, и сочетаться со Христом и жить по Его воле.
«Отрицаешься ли сатаны и всех дел его, и всех ангел его и всего служения его, и всея гордыни его» — так вопрошаемы были мы при крещении, устами восприемников отвечали: «отрицаюся». Затем нас спрашивали: «сочетаваешься ли Христу» — и мы отвечали «сочетаваюся». Отречение от дьявола есть обет отречения, от своей греховной воли, а готовность сочетаться Христу есть обет служения Ему от всего сердца.
Все мы много согрешаем, говорит Св. Апостол Иаков (3, 3). Отрекшись от дьявола и обешавшись служить Христу, мы по немощи, по неведению, по забвению часто уклоняемся в сторону своей греховной воли и погрешаем против воли Божией. Но эти грехопадения удобно, хотя быть может и не скоро, врачуются покаянием, ибо согрешающий по немощи, по неведению, по забвению охотно ищет врачества и находит его в святых церковных таинствах, и путь к совершенству для него открыт.
А вот есть такия уклонения от воли Божией, которыя лишают человека возможности пользоваться данным нам от Бога благодатным врачеванием. Это — уклонения от Евангельской истины и церковнаго благочестия по самомнению и гордости, или по гневу и раздражению.
Ныне многие отступают от учения, какое издревле содержит Св. Церковь, и вместо того, чтобы изучать истины Божественнаго Откровения под руководством Церкви, обращаются к древним языческим учениям, к тайным силам природы, ища источник мудрости и совершенства в себе самих. В своих изысканиях и достижениях они кажутся мудрыми и возвышенными, но они не со Христом и от Его благодати отпадают (Гал. 5, 4), а потому если и совершенствуются, то это совершенство их — земное, человеческое, а не вечное — божественное.
А уклоняющиеся от Евангельской истины и церковнаго благочестия по гневу и раздражению сами пред собою затворяют дверь к совершенству, ибо противясь Церкви и отделяясь от нея, делаются чуждыми благодатнаго освящения, котораго не лишаются и впавшие в тяжкие грехи, когда смиренно приносят покаяние.
Итак, все мы должны стремиться к святости, к совершенству. Никто не может отказываться от подвига, оправдываясь немощью, слабостью, ибо в Св. Церкви даны нам все Божественныя силы и средства для благочестивой, совершенной жизни.
А вот кто вне Церкви, не держась ея учения и не пользуясь ея благодатными средствами, старается достигнуть совершенства, тот напрасно трудится.
Тянзин. 6/19 XII 1928г.

Слово архиепископа Аверкия (Таушева), Сиракузско-Троицкого (+1976г.), в день памяти святителя Николая, архиепископа Мирликийского, чудотворца

Мы празднуем сегодня память одного из величайших святителей Церкви Христовой — иже во святых отца нашего Николая, Архиепископа Мирликийскаго, Чудотворца, котораго, как никого другого, высоко и свято чтили во все времена все народы земли — и не только христиане, но и мусульмане и даже многие язычники.
— «Я вижу, братие, новое солнце, восходящее над землей и приносящее сладостное утешение скорбящим и страждущим». — так воскликнул посвящавший его в сан пресвитера Епископ Патарский: — «счастлива та паства, которая будет иметь его своим руководителем: он укрепит ее в вере в Господа, он наставит ее в добродетельной и благочестивой жизни, он будет усердным помощником для всех бедствующих.»
Вся жизнь св. Николая была блистательным исполнением этих пророческих слов прозорливца-епископа. Св. Николай от самой юности своей весь горел пламенной верой в Бога, будучи строгим и непреклонным ревнителем чистоты Православия; он проводил самую суровую подвижническую жизнь в непрестанных бдениях, постах и молитвах; забывая себя, он самоотверженно помогал бедным, утешал страждущих, защищал несправедливо обиженных, осужденных и обездоленных, укреплял и наставлял колеблющихся в вере и малодушных — он никогда не уставал совершать всевозможныя дела христианской любви и милосердия по отношению ко всем людям.
Он в полном смысле слова был «Правилом веры» и «образом кротости», как именует его св. Церковь в своих песнопениях, а поэтому нет другого такого угодника Божия, котораго бы все так чтили, прославляли и величали, как святителя Христова Николая. Святость его и при жизни и после блаженной его кончины засвидетельствована многочисленными чудесами. Нет другого такого угодника Божия, от котораго бы источалось такое «неисчерпаемое чудес море», как от святителя Николая.
Особенно же нежно и свято чтил его всегда наш православный русский народ, как «Николу-Милостивца», подчеркивая этим названием основную черту его христианской добродетели, которой он так пленяет сердца человеческия.
Но чтят его не только христиане, а даже магометане и язычники, как великаго чудотворца и скораго помощника людям в постигающих их бедах и напастях. Кто жил в свое время на берегах Чернаго моря, наверное, не раз видел икону святителя Николая на турецких «фелюгах», ибо и у турок-мусульман велика была вера, что св. Николай особенно помогает плаваюшим по морю и спасает от потопления во время бури. Можно было видеть икону св. Николая и в примитивных жилищах наших инородцев, остававшихся еще язычниками, которые называли св. Николая «добрым стариком» и верили в его чудесную помощь, при болезнях и разных несчастиях, когда обычными человеческими средствами уже ничего нельзя было сделать.
Не говорим уже о том, что на наших морских судах, как и у наших братьев по вере, непременно была икона св. Николая, всегда считавшагося особенным покровителем мореплавателей.
Замечателен в Киеве образ св. Николая, именуемый «Мокрым». В лодке по Днепру плыл, спеша на праздник свв. мучеников Бориса и Глеба — это было еще в конце XI столетия — один богатый киевлянин с своей женой и младенцем-сыном. Мать задремала и уронила в реку младенца, который сразу же утонул. Убитые горем родители стали слезно призывать на помощь св. Николая. И вот младенца, всего мокраго от воды, нашли в храме лежащим на полу пред иконой св. Николая. Можно представить себе неописуемую радость родителей, когда они узнали в этом младенце своего утопшаго сына. С того времени и образ этот, помещенный в приделе Киево-Софийскаго собора, стал называться образом Николая Мокраго.
Огромное количество храмов и обителей иноческих у нас на родине было посвящено святителю Христову Николаю, и много было св. икон его, прославившихся чудотворениями. А имя Николая было одним из самых любимых у нашего православнаго русскаго народа.
Увы! в последнее время перестали чтить должным образом великаго святителя Христова Николая мыслящие себя передовыми людьми люди Запада, на что мы невольно обратили внимание еще в Западной Европе, а затем и здесь в Америке; из светлой памяти величайшаго угодника Божия они сделали себе недостойную потеху. Устраивают в ночь под праздник его так называемые «веселые николаевские вечера» с танцами и кощунственными забавами, представляя на них славнаго святителя в каком-то смехотворном виде рядом с духом зла, помещают в окнах магазинов, в газетах и журналах изображения и объявления, оскорбляющия религиозное чувство почитателей великаго святого; забавляются именем его в неуместных шутках и даже детей своих приучили легкомысленно и несерьезно относиться к памяти великаго святителя, изображая его в виде смешного браваго краснощекаго деда с седой бородой, который колокольчиком и разными шутками-прибаутками зазывает в магазин покупателей праздничных подарков.
Недостойно все это!
Стыд и позор для современнаго человечества, что оно, высокоумствуя и громко крича о своих «культурных достижениях» не умеет достойно чтить таких несоизмеримых с пошлой современностью великанов духа, каким был святитель Николай, и все истинно-великое и святое обращает в шутку и потеху.
Совсем иное отношение к великому Христову святителю, если мы не подражаем Западу, у нас, христиан православных. Для нас сегодняшний праздник никоим образом не может служить поводом для каких-то забав, развлечений и потехи, хотя бы уже потому, что сам святитель Николай от юности еще был глубоко чужд всяких мирских забав и увеселений, а потому даже как-то совсем нелепо с его именем связывать забавы и увеселения. Святое имя его, будучи ярким светочем христианской добродетели, лишь об одном напоминает, одно нам внушает: благоговейно и трепетно преклоняться пред его священной памятью и ревностно подражать ему в его святой жизни и христианской добродетели.
Нашему богоотступническому времени святитель Николай дает еще один важный урок: не быть безучастно-равнодушными, когда в нашем присутствии нечестивцы и безбожники хулят святую веру и Церковь, поносят Святейшее Имя Христово и глумятся вообще над святыней. Святитель Николай, будучи на первом Вселенском соборе, не мог выдержать богохульства еретика — Ария, унижавшаго Божественное достоинство Сына Божия, и в порыве огненной ревности ударил его по щеке. Это вызвало большое смущение среди участников собора, и они хотели за такой поступок лишить святителя его сана. Но в ту же ночь они были вразумлены дивным видением: Господь Иисус Христос подавал святителю Николаю св. Евангелие, а Матерь Божия возлагала на плечи архиерейский омофор. Тогда они поняли, что поступок святителя был вызван не необузданной гневливостью, неприличной для архиерея Божия, а только его пламенной ревностью и любовью ко Христу-Спасителю, Котораго уничижал нечестивый Арий, и оправдали его, а Арий был всем собором осужден, как еретик.
Этот факт очень не нравится либеральным ученым нашего времени, проповедующим какую-то сверх-христианскую, «экуменическую любовь» ко всем еретикам и отступникам, и они оспаривают самое участие св. Николая в Первом Вселенском Соборе, но св. Церковь признала этот факт действительным и запечатлела его в богослужении и иконописи.
Все жалуются в наше время на тяжелую жизнь, моральный и материальный кризис, но не принимают никаких решительных мер к тому, чтобы жизнь человеческая переменилась к лучшему.
А что же делать?
Путь один — это путь подражания величайшему угоднику Божию святителю Христову Николаю, как в жизни частной, так и в жизни общественной и государственной.
Меньше крикливых, а зачастую лицемерных и лживых слов о гуманности, человечности, справедливости, всеобщей сытости и довольстве, которыя так обильно и безответственно расточают многие вожди и деятели, тщащиеся быть руководителями народной жизни, — меньше речей, а больше дела — того самаго, настоящаго, подлиннаго дела, не мнимой слащаво-сентиментальной, а настоящей христианской любви и благочестия, которыми так прославился и к которому всех нас зовет самою жизнью своею святитель Николай.
Если мы действительно хотим блага и лично себе и всему человечеству, этот всенародный и общепризнанный святой должен быть идеалом нашей жизни.
«O, всеблаженне Николае, не престай моляся Христу Богу о верою и любовью чтущих приснорадостную и всепразднственную память твою!» Аминь.