День памяти великомученика Димитрия Солунского

Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова в день памяти св. великомученика Димитрия Солунского

Жизнь человечества делится на три части: до грехопадения, после грехопадения до пришествия в мир Христа, а дальше уже жизнь вечная, ну, конечно, не для всех. Так же и жизнь каждого человека делится на три части: от зачатия до рождения, от рождения до смерти и после смерти опять жизнь вечная. Но можно сказать, что и земная жизнь человека состоит тоже из двух периодов: детства и того времени, когда че­ловек уже взрослый.
Дети и взрослые — они ведь совсем разные и все по-разному воспринимают. Поэтому, когда мы к дитяти обращаемся, мы говорим с ним иначе, чем с взрослым. И Господь — до пришествия Христа на землю иначе воспитывал человека, чем после Своего пришествия. Если мы почитаем Ветхий Завет, то увидим, что Господь награждал верующих в Него всякими земными благами, чтобы укрепить в них веру. А уже в христианскую эпоху все стало по-другому. Один раб Божий мне сказал: «Да, не повезло нашему последнему императору». Я говорю: «Смотря в чем не повезло». Конечно, если по-человечески рассуждать, что же хорошего: во цвете лет убили. А с другой стороны, никто из императоров не был так свят, как он. И что лучше-то? По-земному рассуж­дая, насильственная смерть — это плохо, а с точки зрения христианской — наоборот.
Вот Димитрий Солунский, память которого мы сегодня празднуем. Благородный муж, умный, красивый, знатный, сильный, воин блестящий — и его убивают во цвете лет. Вроде бы ужасно это все, а с точки зрения Божественной — красота. В Греции его так почитают, как у нас, наверное, из всех воинов-мучеников только Александра Невского, даже больше, чем святителя Николая. Сколько уж прошло времени — он в начале IV века принял смерть, — а до сих пор в его честь такие праздники бывают, из пушек палят, чуть не вся Греция в Салоники приезжает.
К тому времени, как Господь пришел в мир, человече­ство в лице лучших представителей уже дозрело до того, чтобы принять благую весть. Но и тогда немногие совсем поняли, что Он говорит, немногие приняли Его. Потому Христа и убили, что то, чему Он учил, принять им было нельзя. Нам сейчас гораздо легче воспринять Христово учение, чем две тысячи лет назад, потому что люди тогда воспитывались совсем в ином. Тогда считали, что если че­ловек больной, несчастный, то, значит, он грешник, а если он живет благополучно, сытно, то, значит, он Богу угодил. А теперь наоборот, потому что меняется человечество, и степень его восприятия разная.
Когда мы ребеночка воспитываем, то, если он что хорошо сделает, мы его поощряем, подхваливаем, что-то ему, мо­жет быть, даже дарим. И он доволен, знает, что, если будет хорошо себя вести, его будут хвалить. А если будет что-то противное делать, то накажут, ругать будут, в угол поста­вят, лишат чего-нибудь, может быть, даже наподдадут. Но когда ребенок уже вырос, эти методы на него не действуют. Ну глупа взрослого человека бить, что это изменит? Если сильно бить, он может исправить свое поведение внешне, но внутренне-то останется все равно при своем. А в детстве такие наказания необходимы, потому что они приучают человека к добру. Так и Господь через всякие прещения, через плен египетский, плен вавилонский людей Своих воспитывал.
И вот пришел Христос в мир и говорит совсем другие вещи. Вспомним сегодняшнее Евангелие. Когда начиналось то, что мы называем семнадцатым годом, во всех церквах именно это Евангелие читалось, в котором Господь говорит: «Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах сво­их будут бить вас, и поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками. Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. Предаст же брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10, 16-22).
Все так и случилось. И так было всегда и еще будет. Каждый раз на новом витке человеческой истории это все будет совершаться, потому что в Царствие Небесное нельзя войти иначе, как только через скорби, через стра­дания, через самоотречение. Это закон духовной жизни. Поэтому человек, который стремится во что бы то ни стало к земному благополучию, лишается жизни будущего века. Земного благополучия он, может быть, и достигнет, но на это уйдет вся жизнь и Царствия Небесного он не получит. А если человек стремится больше к духовной жизни, то он получит духовную жизнь. Ну а земная? А земную Господь ему Сам устроит. Это вопрос веры.
Господь обещал каждому, кто будет стремиться к Цар­ствию Небесному, устроить и его земную жизнь. А человек маловерен; на Бога надейся, а сам не плошай — вот такая психология. Ну а двум господам служить, и о земном заботиться, и о небесном, это очень сложно, как-то не получается. Поэтому человек прилепляется больше к земному, все хочет земное себе устроить, себя обеспечить. Но Господь жалеет человека и, по милости Своей неизреченной, не дает ему земного благополучия. Вот всем дает, а России не дает, по тому что жалко Ему наш народ. Когда-то была Святая Русь —неужели это все погибнет, превратится в Америку? Жалко для Господа, чтоб Россия превратилась в сытый обезьянник. Ведь идеалом русского народа когда-то была святость, а не жирная жизнь. И поэтому Господь нас смиряет, нам не дает. Но если люди все-таки упорно будут отворачиваться от Бога, Господь попустит, и все будет тогда как в Америке. Не будет только духовной жизни, как в Америке ее нет. Будет такая жирная пустыня — самая противная из всех пустынь.
Господь ближе всего к сердцу человека как раз через тесноту. Почему Он не пришел во время царства, которое было у Израиля, а пришел именно тогда, когда воцарился иноплеменник — Ирод Великий, когда Израиль был покорен римлянами? Когда немножко гордыньку смирили, тогда Господь и пришел. Легче воспринять истину, когда ты бо­лен, когда у тебя что-то не так, когда что-то не получается, Когда скорбь чужую ты можешь воспринимать, сердце твое этому открыто. Если сыт человек, здоров, все у него хорошо, все отлично, ему как-то и не до Бога, уж очень много дел. А если эти все дела находятся в уничижении, тогда легче. То есть таким образом Господь нам помогает. Скорбь, смерть, болезнь нужны только для одной цели: чтобы человека смирить, потому что Бог только смиренным дает благодать. Поэтому чем скорее человек смирится, тем скорее достигнет Бога. Для Бога это и нужно.
Человек призван к ангельской жизни, но живет жизнью животной и любит свою животную жизнь. Все люди плотолюбивы, кяждый себя хочет и согреть, и обуть, и одеть, и накормить. Любовь к своей плоти, вообще ко всему земному, мирскому свойственна падшему человеку. И крайняя степень отречения от земного — это когда человек свою плоть отдает на мучение, на терзание и на смерть. Почему сказано: «Поведут вас для свидетельства перед ними»? По­тому что этот мир нуждается во свидетельстве, что жизнь, счастье-то — оно все-таки не в деньгах, не в еде, не в жил-­площади, не в здоровье. Это счастье для кошки, для собаки, для коровы, а человек устремлен к высшему.
Вот Димитрий Солунский мог бы себя защищать, мог бы повоевать, жизнь свою мог бы очень дорого продать. Но нет, сложил оружие, пострадал за Христа, отдал себя в ру­ки зловредным врагам — и в результате слава на небесах. Почему? Потому что всем, что у него было, он пренебрег ради Христа. Потому что он твердо веровал, что так надо поступить, что в этом-то и есть подлинная жизнь. Может быть, он и боялся, может быть, и трудно было, ни по мило­сти Божией, благодатью Божией это все преодолел. Потому что, когда человек делает навстречу Богу шаг, тогда как-то все легко. А когда боится искушений, увиливает, тогда ему все труднее и труднее.
Может быть, кто-нибудь замечал, иногда бывает, что в храм идти не хочется, трудно или устал, а потом головой тряхнешь: все равно пойду. Пошел, постоял в храме — и ни­когда не пожалеешь, что пришел. Такого не бывает, чтобы человек пожалел, что в храм пришел. А до того была ма­ленькая, но все-таки борьба, как бы малое страдание, малое мучение. А мученичество — эта уже крайнее страдание. Поэтому и говорится, что на крови мучеников стоит Церковь. Это и в буквальном смысле: еще в древности был обычай на гробницах святых мучеников устраивать алтари. Это в духовном плане, потому что страданием своим они всему миру как бы в отрицание плотского бытия показывают, что вот она, истинная жизнь. И в этом их страдании крайняя степень смирения, уничижения и крайнее доверие Богу: да, Господи, если будет Твоя воля, Ты сохранишь, а если нет — значит, будь по воле Твоей.
Взять императора Николая Александровича, собственно, что в нем такого святого? Понятно, Серафим Саровский, Сергий Радонежский всю жизнь молились. Ну а он что? И воевал, и табак курил, и жизнь совсем не монашескую вел. Ну, конечно, был хороший человек, тихий, скромный, лицо очень приятное — а так что такого? А то, что он знал точно, что его ждет, и не уклонился, а прямо по этому пу­ти прошел. Ну-ка попробуй пройди! Возможностей этого избежать было миллион, миллиард — нет, избрал именно такой путь сознательно и от начала до конца прошел. Точь-в-точь повторил путь святых мучеников.
Если мы почитаем жития древних мучеников, они тоже на камнях не стояли по тысячу дней; что такое Иисусова молитва, понятия не имели; кресты на себе никто не носил, тогда не в моде было; постов в среду и пятницу тоже еще не было; утренние и вечерние молитвы не читали, потому что тогда еще и не было тех святых, которые эти молитвы составили. Конечно, знали «Отче наш» и другие молитвы, псалмы читали, и каждый молился Богу своими словами, и причащались они часто, но все было в простоте, потому что еще богослужение было неразвито. В каждом городе служили по-своему. Что Господь на сердце положит, какие слова, так и молились все вместе, потом споют что-нибудь. Вот так было, очень просто, но жизнь была настоящая, подлинная в духовном плане, поэтому бывали и такие плоды.
Сейчас к мученичеству никто не призывает, сейчас вре­мя относительно благополучное. Совсем благополучного времени, собственно, никогда не бывает, и настоящие лю­ди, духовные, умудряются страдать в самые благоприятные эпохи. Взять житие любого святого, хоть нашего святителя Митрофана. Уж эпоха-то самая благополучная, импера­тор православный, все хорошо — но и та чуть головы не лишился, Петр его хотел убить за то, что он ослушался. Ведь Петр деспот был, велел Митрофану прийти, а тот не пришел. Не захотел освящать дворец со всякими идолами, ослушался и уже стал прощаться со всеми и готовиться к смерти: лучше умру, чем буду эту мерзость освящать. Так что в самые благополучные эпохи ради правды Божией христианин всегда готов был пойти на смерть, потому что только так смерть и побеждается. Христос вечную смерть именно тем и победил, что Сам Себя на смерть отдал, Сам пошел.
А к нам это каким образом относится? Вот каким: надо нам каждый день, который мы проживаем, жить ради Бога. У нас на дню бывает очень много случаев небольших, ког­да мы можем проявить не свою волю, а подчиниться воле Божией. А для этого надо видеть на себе все время руну Бо­жию и поступать не так, как хочется, как нам наши страсти велят, а искать волю Божию и стараться себя подчинить ей. И если мы будем таким путем идти, то постепенно наша воля будет крепнуть.
Но вот человек идет, идет, идет в гору, осталось чуть-чуть — и упал, скатился вниз. Ясно, что весь этот путь прой­ден зря. То есть ценно только тогда, когда человек дошел до конца. Поэтому Господь такими словами и закончил: «Претерпевший до конца спасется». Иуда был апостолом, был, был, а потом стал вором, то есть какое-то время побыл, а потом все и кончилось. Так и человек может ходить, ходить, ходить в церковь, а потом чуть пореже, пореже, а потом и совсем бросить. Или может человек молиться, молиться, а потом — раз, и что-то неохота, и скучно, и так это все и кончится. Духовная жизнь может и возрастать, а может и угасать. Это зависит от веры человека, от того, чему он верит и в Кого верит. Если верит в слово Божие, значит, будет свою жизнь все время слову Божию подчинять, будет жить не так, как ему кажется, как ему хочется. Потому что ну что человеку хочется? Ему хочется все время себя жалеть, все время идти по пути наименьшего сопротивления, все время побольше получать, поменьше отдавать. А Господь иначе говорит, Господь требует, чтобы все время подвиг был, чтобы не уклонялся человек от страдания, а все время крест свои нес, не искал своего, не искал временной поль­зы, а все время из каждого дня извлекал пользу вечную, богател в Бога.
Конечно, это трудна, нужно себя все время нудить. По­этому преподобные отцы говорили: «Да, один раз умереть легко, а настоящий христианин, настоящий монах умирает каждый день», потому что все время надо против своей воли идти. Вся плоть наша, вся наша душа хочет жить — а надо помирать. И надо это принять как необходимое от Бога, поверить, что это нужно и это очень важно. И конечно, к этому надо готовиться. Ведь каждый из нас будет умирать, и, если рассмотреть, окажется, что все наши земные дела по сравнению с тем, что нам придется однажды в вечность шагнуть, это все ничтожнейшая чепуха. Святые отцы так и рекомендуют: помни о смерти, помни все время о том, что придется перейти туда, в вечную жизнь. И тогда будет много проще жить, будешь легче и к деньгам относиться, и к одеждам, и не так будет важно, тесно ты живешь или просторно. Важно, конечно, но не так. Некоторые говорят: «Вот, всю жизнь в коммуналкех». Да не всю жизнь, а только земную. Трудно? Конечно, трудно, но и польза великая для души, потому что в коммуналке все надо делать против своей воли, все наперекор, все тяжело, все болезненно, все с необычайным понуждением себя; ты как бы вынужден, иначе вообще будет сущий ад.
Когда у человека в жизни трудные обстоятельства и он вынужден терпеть, это значит, что Господь к этому чело­веку проявляет милость, Господь в этом человеке воспи­тывает необходимые для вечной жизни качества души. Не надо ничего придумывать, не надо никакие изобретать себе подвиги, оно само идет, само спасается, ты только этот крест от Бога прими. А когда у человека все хорошо, благополучно, то ему труднее, потому что нужно самому действовать. Вот Василий Великий был богатый человек, а взял и все бедным отдал. Мы так читаем: отдал все имуще­ство бедным, пошел в пустыню — все просто. А возьми да попробуй отдай, возьми трехкомнатную квартиру поменяй на однокомнатную и посмотри; как это, легко или нет. Или видишь у человека похуже пальто, чему тебя, — вот возьми и поменяйся, попробуй. Оказывается, это все очень вещи непростые и трудные, на это могут решиться только люди уж действительно глубочайшей веры. Казалось бы, ну что там пальто?! А нет, совсем нет.
Поэтому те трудности, которые Господь нам Сам дает, нужно с благодарностью принимать. Нет более благодат­ного состояния для человека, чем быть всем довольным. А мы, чуть какая скорбь, теснота, сразу ропщем; не так нам сказали — нам обидно; не так посмотрели — нам больно; в чем-то нас утеснили — мы протестуем, ищем справед­ливости, все время жалуемся. Это тяжкий грех. Надо ста­раться входить в такое устроение, чтобы быть довольны­ми, потому что, когда человек верует в Бога, он верует, что его жизнь — это не цепь каких-то нелепых случайностей и, если вовремя подсуетиться, тогда будет лучше. Совсем нет, жизнь наша управляется промыслом Божиим, и надо этот промысел Божий в своей жизни видеть. И если бы мы эта всегда помнили, веровали в это твердо, стояли бы на этом, нам было бы гораздо легче, мы бы действительно радо­вались, мы бы действительно были довольны, мы бы да­же в тех трудных обстоятельствах, которые Господь нам посылает, иногда очень скорбных, иногда очень тяжелых, иногда даже страшных, — но мы бы знали, что это Господь, что Ему виднее, какое в данный момент нашей жизни нам дать лекарство.
Конечно, и милости бывают, не только горькие всякие вещи. Сколько было с нами всяких чудес и милости Божией на нас изливалось! Ведь Господь нам не только тяжелый крест дает. Каждый из нас может вспомнить десятки, сотни случаев, когда Господь радовал нас, как детей. Но это когда мы были детьми, а когда мы уже духовно начнем мужать, тогда скорбей будет прибавляться, это неизбежно. И дей­ствительно, поговорка есть: «Маленькие дети — маленькие скорби, большие дети — большие скорби». Почему так? Ну потому, что молодые, им по двадцать пять лет, какие им скорби? А чем больше человек опыта приобретает, чем на большее становится способен, тем Господь ему больше дает трудов, больше скорбей, больше болезней.
И надо это воспринимать не как какой-то ужас и кош­мар, а как наше с вами участие в светлой христианской жизни. Потому что, если мы эти скорби добровольно и ра­достно на себя принимаем и несем это иго Христово, тогда мы тем самым вот этому унылому, заблудшему во грехе, страшному миру являем как раз подлинное христианство и настоящее отношение к жизни, правильное. Потому что да, мы в этом мире странники, ну а странник в пути всегда терпит какие-то неудобства, на то оно и путешествие. Это не значит, что надо землю не любить или плоть свою как-то особенно уничижать. Нет, Господь от нас этого не требует. Господь плоть нашу принял, Он ее освятил. Все это земное, как говорится, честно и благородно, но в этом всем живет и воюет грех, и, значит, оно подлежит державе смерти.
Поэтому, уподобляясь тем святым мученикам, которые совершили подвиг высший, на который мы с вами, к сожалению, не способны, постараемся хоть чуть-чуть, в свою малую меру быть тоже свидетелями — свидетелями веры истинной. А вера в этом и заключается: в добровольном принятии на себя креста. Вот это и есть подлинное Православие, это и есть красота духовной жизни, в этом она только и может раскрываться. Легко любить Бога, когда у тебя все хорошо, сытно, благополучно. Поэтому Господь у Иова все забрал, для того чтобы Иов засвидетельство­вал дьяволу, что он все равно остался верен Богу. Да, все отнял, вообще ничего не осталось, а он так и сказал: «Наг я вышел из чрева матери моей, вот я наг и остался, все Гос­подь у меня забрал. Ну что сделать? Значит, Его святая во­ля. Когда-то у меня не было жены? Не было. Ну вот и сейчас нет. Когда-то не было у меня детей, ну и сейчас нет. Когда-то не было у меня стад, и одежд, и денег, и благопо­лучия, я был маленький, нищий, был в зависимости от сво­их родителей, вот и сейчас я таким стал». То есть он, будучи еще ветхим человеком, но уже рассуждал, как человек новый.
Вот и нам надо так стараться, не прилепляться к зем­ному; чем владеешь — ну и владей во славу Божию, но старайся все время помышлять о вечном, и именно ради Христа, потому что иначе никто уже не будет в этом мире свидетельствовать о том, что есть подлинная жизнь. Весь мир растворился в поклонении золотому тельцу, все хотят что-то нажить. Ну и наживают, но потом их все равно похо­ронят; и бедные, и богатые — все сравняются. А нам надо, если мы хотим быть православными, твердо стоять на том, что главное все-таки жизнь небесная, ей преимущество. Вот в этом и есть проявление нашей веры, мы все-таки выбираем вечность, мы вот к этому стремимся, вот это все-таки нам важнее, это для нас более ценно. И в этом как раз мы и уподобимся всем тем святым, которые были до нас. Если будем это делать последовательно, то и мы среди них окажемся, потому что это есть направление нашей жизни. Не надо искать себе каких-то подвигов, мучений, сейчас совсем не то время. Надо принимать то, что есть, и терпеть то, что Господь дает. И если до конца претерпим, тогда и спасемся. Аминь.
7 ноября 1991 г., вечер

Проповедь протоиерея Валериана Кречетова в день памяти великомученика Димитрия Солунского

Не от мира сего (Ин. 52-е зач.; 15, 17 — 16, 2.)

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
Сегодня мы празднуем память великомученика Димитрия Солунского. И евангельское чтение, которое мы сегодня слышали, всегда читается на память мучеников.
Когда Святая Православная Церковь прослав­ляет Матерь Божию в ее святых иконах, то чита­ется Богородичное евангельское чтение, которое каждый раз нам напоминает: Блажени слыша­щии слово Божие и хранящии е (Лк. 11, 28). И мы слышим это довольно часто.
И так же часто, прославляя мучеников, Свя­тая Православная Церковь предлагает нам му­ченическое Евангелие. Сия заповедаю вам, да любите друг друга. Аще мир вас ненавидит, ве­дите, яко мене прежде вас возненавиде. Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы; яко­же от мира несте, но Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир (Ин. 15, 17-20). Церковь зиждется на крови мучеников. Мученик — значит свидетель.
И далее Господь раскрывает нам смысл всего совершающегося. Все, что совершается в мире, имеет только два направления — к Богу или к миру. А мир лежит во зле, во грехе. И поэтому все, что происходит, имеет вот это разделение.
Причем мир эта свидетельствует сам. Есть та­кое выражение: «не от мира сего». Так говорят, когда видит человека, который живет не так, как живут в миру, то есть не «рвет», не хватает, не ищет своей выгоды. И вообще живет, не как все, — не думает только о материальном, о земном, неинтересуется только этой пустотой, вре­менной жизнью, которая все равно проходит.
Mиp это чувствует, даже если этот человек вроде бы вместе со всеми живет и трудится. Мне пришлось это испытать — видимо, для ду­ховного опыта Господь послал — на себе самом. Будучи светским человеком, я работал в инсти­туте инженером, и у нас в отделе появился моло­дой человек. Как я понял, он недавно крестился. А когда человек крестится, у него такой духов­ный подъем, желание поделиться, просветить каждого. Он готов всем говорить, что он нашел истину — так же, как апостолы говорили, что нашли Мессию. И он с одним, с другим говорил, но нигде не чувствовал отклика. И вот он уви­дел, что со мной можно на эту тему говорить, и стал меня просвещать. Я-то вырос в Церкви — я в Церкви с детства, с пеленок. И вот он говорил все очень хорошо. Кое-что, конечно, не совсем так, потому что он только начинал. Ну, я слушал его, и он чувствовал, что его слушают. Тогда одна раба Божия, которая в нашем отделе была, меня спрашивает: «вот ты с ним все говоришь, с этим новым сотрудником. Скажи мне, что он за человек?» Я думаю — как ей сказать? Я понимаю, что он живет как-то не так. Не обсуждает телевизионные сенсации, всякие сериалы, чушь и глу­пость, а говорит о тех вещах, о которых обычно не говорят. Я так ей и сказал: «Ну как тебе ска­зать. Не от мира сего». Она на меня смотрела, смотрела: «Хм… Тоже мне объяснил. Ты-то боль­но от мира сего». И это при всем том, что я вро­де работал с ними. Правда, телевизора не было у меня, поэтому не о чем было говорить.
И эта разделение всегда есть. Вы знаете, от истины ведь просто никуда не денешься. Есть такое выражение: «Рыбак рыбака видит издале­ка». Пьяница видит пьяницу, наркоман — нарко­мана видит.
А верующий, естественно, видит верующего. Он чувствует это. И как-то вдруг так получается, что все друг друга начинают чувствовать и так они вместе и собираются — «не от мира сего».
В высшем смысле «не от мира сего» — это мо­нахи. Они действительно уходят от мира. А кто приближается к этому состоянию в духовном смысле, тот тоже становится «не от мира сего». Про них эти слова: Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы, якоже от мира несте, но Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир (Ин. 15, 18-20).
Бывает, что попадается, особенно среди детей, не такой, как все, — ребенок какой-то «не от мира сего». И он выглядит среди других, как говорят, «белой вороной», и они начинают его ненавидеть, всячески издеваться над ним.
В конце концов, мы знаем этот страшный пример, когда мальчик-алтарник в Крылатском возвращался после службы на Пасху, и этого ре­бенка «не от сего мира» убили — его растоптали ногами те, кто от сего мира. Это свидетельство евангельской истины, что мир ненавидит тех, кто «не от мира сего».
И поэтому когда-то нам приходится все равно делать выбор — или же с миром, или же не с миром. Время постепенно все ставит на свои места. Ес­ли не сразу, то потом выясняется, кто «не от мира сего», а кто — от сего мира.
Часть людей колеблется — и туда, и сю­да. Алексей Константинович Толстой в поэме «Грешница» описывает женщину, которая пиру­ет, но слышит другой разговор — что существует иное, что кроме веселья есть еще и пост, целомудрие, чистота. Ее все это задевает — гордыня в ней. И вот появляется некий муж благообраз­ный, и она как раз считает, что это тот, о ком шла речь, и говорит:

«Ты тот, что учит отреченью –
Не верю твоему ученью,
Мое надежней и верней!
Меня смутить не мысли ныне,
Один скитавшийся в пустыне,
В посте проведший сорок дней!
Лишь наслажденьем я влекома,
С постом, с молитвой незнакома,
Я верю только красоте,
Служу вину и поцелуям,
Мой дух тобою не волнуем,
Твоей смеюсь я чистоте!»

И вот, когда она эта высказала, то поняла, что это не тот учитель, о котором говорили.

И слышит грешница в смущеньи:
«Она ошиблась! В заблужденье
Ее привел пришельца лик,
То не учитель перед нею,
То Иоанн из Галилеи,
Его любимый ученик».
Небрежно немощным обидам
Внимал он девы молодой,
И вслед за ним с спокойным видом,
Подходит к храмине другой.
В Его смиренном выраженьи
Восторга нет, ни вдохновенья,
Но мысль глубокая легла
На очерк дивного чела,
То не пророка взгляд орлиный,
Но прелесть ангельской красы —
Делятся на две половины
Его волнистые власы;
Поверх хитона упадая,
Одела риза шерстяная
Простою тканью стройный рост,
В движеньях скромен он и прост;
Ложась вкруг уст Его прекрасных,
Слегка раздвоена брада –
Таких очей благих и ясных
Никто не видел никогда.
И пронеслося над народом,
Как дуновенье тишины,
И чудно благостным приходом
Сердца гостей потрясены.
Замолкнул говор. В ожиданьи
Сидит недвижное собранье,
Тревожно дух переводя, —
И Он, в молчании глубоком,
Обвел сидящих тихим оном,
И в дом веселья не входя,
На дерзкой деве самохвальной
Остановил Свой взор печальный.

И вот действительно у людей «не от мира сего» взор обычно печальный. Смотришь на пиры, дискотеки эти, беснования — страшное такое, печальное зрелище. И взгляд Его был совершен­но другим:

И был тот взор как луч денницы,
И все открылося Ему
И в сердце сумрачном блудницы
Он разогнал ночную тьму.
И все, что было там таимо,
В грехе что было свершено,
В ее глазах неумолимо
До глубины озарено.
Внезапно стала ей понятна
Неправда жизни святотатной,
Вся ложь ее порочных дел —
И ужас ею овладел.
Уже на грани сокрушенья,
Она постигла в изумленьи,
Как много благ, как много сил
Господь ей щедро подарил,
И как она восход свой ясный
Грехом мрачила ежечасно.
И в первый раз гнушаясь зла,
Она в том взоре благодатном
И кару дням своим развратным,
И милосердие прочла.
И чуя новое начало,
Еще страшась земных препон,
Она, колебляся, стояла…

То есть как раз, когда надо сделать выбор, че­ловек испытывает колебания — или туда, или ту­да. Здесь — вот этот мир, который пирует, а там — покой, тишина и чистота, которая требует труда.

И вдруг в тиши раздался звон
Из рук упавшего фиала,
Стесненной груди слышен стон,
Бледнеет грешница младая,
дрожат открытые уста —
И пала ниц она, рыдая,
Перед святынею Христа.

Это литературное изображение души чело­веческой, которая находится вот в таком колебании — или с миром, или же нет. Вот этот выбор. Некоторые уже «не от мира се­го», а некоторые еще стоят на грани между этих двух миров — горнего, вышнего, и мира земного, пре­исподнего.
Как-то мне пришлось услышать в одном месте гром ужасный — рядом дискотека была, — а мне го­ворят: «Батюшка, а там еще громче, под вами. В преисподней — там еще страшней». Но там я, слава Богу, не видел. А видел один раб Божий, ко­торого решили ознакомить с этими «достижения­ми», повели его туда. Он говорит: «Можно скорее отсюда выйти». Поднялись наверх.
— Ну как вам, понравилось?
— Как вам сказать? Обыкновенная бесовская музыка.
Вот так откровенно. Человек этот был тоже, видимо, «не от мира сего», потому что он почув­ствовал, что это такое.
И вот это разделение всегда есть в разной сте­пени. Может быть, не в такой острой, в такой яв­ной форме, но оно существует. Когда я был еще студентом, сорок с лишним лет назад, иногда ходил на танцевальные вечера. Но, по современным понятиям, тогда это было еще ничего. Но да­же тогда, при том восприятии, когда после тако­го вечера со студентами домой приходил, то был усталый, разбитый какой-то. А когда приходишь из храма, после службы — усталость есть, но уми­ротворенность, и в душе тишина, покой. Вот это — иной мир, и есть мир тот, который течет.
И вот это разделение всегда было. Поэтому очень часто таких людей не понимают. Почему вот такое отношение к человеку? Вроде он ни­чего плохого не делает. Почему? Да потому, что он «не от мира сего» — потому такое и отноше­ние. Аще от мира бысте были, — да, все была бы нормально, как подобает. Не нужно искать при­чину в том, что что-то не так сказано. Не то, что не так, а не в том духе. Ничего особенного человек не сказал, но сказал не в духе мира.
И часто очень показывает нам мир, что мы «не от мира сего». Больше того — когда такой человек по немощи и согрешает, то мир ему го­ворит: «Ты не так делаешь, ты не от мира сего». Например, если согрешит — скажем, напьет­ся — человек в миру, то это ничего, обычное де­ло, пьянка и пьянка. Но, не дай Бог, напьется какой-нибудь священнослужитель или просто верующий — это уже сенсация. Что-ж ты дела­ешь, милый? Ты ведь «не от мира сего». И мир тебе тут же напомнит, что ты «не от мира сего» — не тем ты занимаешься.
Я помню, с детства очень любил петь, ну и в церкви пел, конечно. Бывало, что-нибудь такое из классического, из оперного репертуа­ра запоешь, а мне говорят: «Тебе бы диаконом быть, а не оперным певцом». И опять нику­да не денешься — ты «не от мира сего». Хоть ты и пой — на все равно «не от мира сего». Mиp все равно напоминает — ты не наш. Хоть ты и поешь светское — все равно ты не наш.
И это действительно так. А нам нужно к тому просто прислушиваться. Когда такое бывает — слава Тебе, Господи. Значит, Господь тебя не оста­вил. Ни ты все равно «не от мира сего». И именно вот это свидетельство, что мы «не от мира сего» — это высшая милость Божия. Поблагодарим за это Бога. Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир. Господь избрал, поэтому мир так и отно­сится. Причем даже если человек совершает без­законные вещи, то Господь все равно напомина­ет ему через мир, что он «не от мира сего».
Есть такой страшный пример. Один монах влюбился в дочь языческого жреца. Ну, всякое бывает — такая вот овладела им страсть. Он при­шел и стал просить руки дочери. Жрец отправил­ся в капище и спрашивает у своего идола-беса, что делать — монах просится в зятья. Бес гово­рит:
— Скажи, чтобы он от монашества отрекся.
Тот пошел и говорит:
— Ты же монах?
— Нет, все, я уже не монах, отрекаюсь от всех обетов своих!
Жрец опять к бесу:
— Ну все, отрекся. Что, отдавать дочь?
— Нет, — говорит, — он же все-таки христианин остался. Скажи, чтобы отрекся от своего Хри­ста.
И настолько монаха разжигала страсть, что он обезумел совсем — отрекся и от Христа. Жрец снова беса спрашивает:
— Ну что, от всего отрекся. Отдавать дочь?
— Все равно не отдавай. Он-то отрекся, да Бог от него не отрекся, Он все равно его Своим счи­тает.
Жрец вернулся.
— Знаешь что, не дам дочь.
— Почему же?
— Да ты все сделал, только Бог тебя не оста­вил.
— Господи, — тот говорит, — какой же я безу­мец? Прости меня.
Раскаялся, вернулся в монашество, пришел в себя. Так это бывает.
Есть такое повествование трогательное. Игу­мен некий заснул, и вдруг его кто-то толкает в бок. Просыпается — Матерь Божия стоит. «Вла­дычица, как же Ты меня, грешного, пришла посетить?» — «Да не пришла бы, но нужда пригна­ла. Там две моих свиньи лежат, замерзнут ведь. Ты сходи все-таки, притащи их». А там напились два монаха, свалились и лежали, а был мороз. Они «не от мира сего», и Матерь Божия о них заботилась, чтобы они не замерзли.
Видите, какова любовь Божия и как Господь Своих рабов любит. А что мир так к этому отно­сится — так это потому, что «не от мира сего», из-за этого так и относится. Поэтому, когда начина­ют кого-то особенно поносить, то явно, что в нем что-то «не от мира сего». Когда какого-нибудь правителя начинают поносить — ага, значит, что-то хорошее все-таки в нем есть. Если мир начинает на него-то лаять, кусать кого-то — значит, тот «не от мира сего», видимо.
Вот видите, как правильное духовное устрое­ние сразу ставит все на свои места. Аминь.
8 ноября 2000 года

Проповедь епископа Пахомия (Брускова), Покровского и Николаевского, в день памяти великомученика Димитрия Солунского

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
С праздником вас, братья и сестры, с памятью великомученика Димитрия Солунского, который в Церкви нашей называется мироточивый. К сожалению, память этого святого совершается сегодня не так как в древности. На Руси великомученик Димитрий был окружен особым почитанием. Великие государи и князья называли своих первенцев именем Димитрий.
Великомученик Димитрий был святым удивительной жизни. Отец его был язычником, но добрым человеком. Он занимал видную должность в Римском государстве, управлял огромным городом Солунь, являясь префектом Солунской области. Мать же Димитрия воспитала сына в благочестии. Отец рано преставился и юноша Димитрий, по указу императора, занял его место — стал руководителем большого града и большой провинции.
Это было в самом начале IV века, в эпоху правления римского императора Диоклетиана, когда на Церковь были гонения. Они оказались для великомученика Димитрия и многих его сподвижников роковыми.
Став правителем, святой Димитрий решил безбоязненно проповедовать слово Божие, чтобы христиане не чувствовали никаких притеснений и могли спокойно исповедовать свою веру, жить и поступать в соответствии с тем заповедями, которые дал Господь.
Конечно, нашлись завистники, которые доложили обо всем императору. Возвращаясь из фракийского похода, император зашел в Солунь, и, конечно же, не мог не призвать к ответственности руководителя города. Святому Димитрию предложили принести жертву языческим богам. Он отказался. За что был брошен в темницу и приговорен к смертной казни.
Сколько не пытались его прельстить, отвлечь от христианской веры, он не соглашался, а безбоязненно исповедовал Христа, старался быть добрым примером для своих подданных. За это на рассвете он был заколот копьем в темнице, где провел достаточное долгое время. Церковь практически сразу начала почитать его, как мученика, великого святого и подвижника.
Великомученик был погребен в крипте первой христианской Церкви г. Солуни. Это место почитается христианами и сегодня. От его гроба было явлено много чудес. Господь явил удивительное чудо — мощи великомученика стали источать целебное миро. Это чудо Божие, которое признают не только христиане, но и даже люди не верующие, когда кости умершего человека источают благовонное масло, которое не является произведением и творением рук человеческих, а это происходит по Божьему промыслу и является истинным, а не ложным чудом.
К сожалению, город византийской империи Солунь был завоеван турками Османской империи, а прекрасный храм был разрушен и мощи святого великомученика пострадали. В наше время храм был восстановлен и до сегодняшнего дня мощи пребывают в соборе города Солунь. Каждый христианин может подойти к этим мощам, помолиться великомученику Димитрию.
На Руси его память была окружена особым уважением и почетом. Он наряду с великомучеником Георгием был покровителем русского воинства. Воины, отправляясь на битвы и походы, молились ему, как своему небесному покровителю и заступнику и всегда получали необходимую помощь.
На иконах, дорогие братья и сестры, великомученик Димитрий, изображается в полном облачении в воинских доспехах. Он был воином, служившим честно и искренне не только царю земному, но прежде всего, Царю Небесному — Господу Богу нашему Спасителю Иисусу Христу.
На некоторых иконах святой великомученик изображается восседающим на коне и поражающего некого человека копьем. Этот человек, по преданию, является императором Юлианом Отступником. Он пришел к власти в Византийской империи во второй половине IV века, когда римско-византийская империя почти что полвека была империей христианской. Однако Юлиан попытался восстановить языческие порядки и обычаи, в том числе и обрушил на Церковь гонения. В это время снова стали отправлять епископов, духовенство в ссылки, бросать в темницы. Были даже пострадавшие среди священников и мирян. Несмотря на это христиане умножались, а Юлиан Отступник отправился в персидский поход, где погиб во время боевых действий.
Церковное Предание рассказывает о том, что во время сражения, ничего не предвещало беды. Но римское войско в какой-то момент стало терпеть поражение. Вдруг появился юноша на коне, который и поразил Юлиана Отступника. Многие свидетели этого чуда говорили о том, что это был великомученик Димитрий Солунский, который поразил императора за нечестие и отступление от христианской веры.
Я сердечно поздравляю вас, дорогие братья и сестры, с памятью великомученика Димитрия, а именинников, если таковые в храме присутствуют, с Днем небесного покровителя. Храни вас Бог и пусть молитвы великомученика Димитрия и его покров будет над всеми нами.
Свято-Троицкий кафедральный собор г. Покровска (Энгельса) 7 ноября 2015 г.

Слово архимандрита Иосифа (Еременко) в день памяти великомученика Димитрия Солунского

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Прославляемый ныне Церковью Христовой блаженный Димитрий происходил из знатнейшего рода славных вельмож и сенаторов, жил в Салониках во времена правления Максимиана. Имея опыт военачальника и навык в административных делах, Димитрий был назначен императором проконсулом Эллады. Окружающие любили Димитрия не за знатное происхождение и богатство, не за высокое положение в обществе и красоту внешнюю, но за его богатство и красоту внутреннюю: добродетель, мудрость и милосердие.
Димитрий с детства был воспитан в христианской вере. Родители его, тайные христиане, долго не имели детей. Они усердно молили Господа о даровании им наследника. Всемилостивый Господь внял их молитвам и даровал им сына. Когда отрок подрос, они, призвав священника, тайно крестили его в своем потаенном домашнем храме и постоянно наставляли в истинах веры Христовой.
Поэтому проконсула и военачальника Димитрия мало заботили почести, приличные его положению. Он обладал богатством, безмерно превосходящим все сокровища мира, — верой Христовой. Его сердце было исполнено этой веры, а «от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12, 34). Он много времени посвящал чтению Слова Божия и объяснял его народу. Для этого он собирал людей или в укромном уголке городского рынка, или в подземных галереях. Его речи были убедительны и оказывали влияние на слушателей, ибо он говорил, как власть имеющий, а не как книжник, потому что вся его праведная жизнь была подтверждением его слов. Слава о нем разнеслась по всему городу и по всей земле той, так что многие язычники, несмотря на преследования христиан, начатые императором, приходили к Димитрию и обращались в истинную веру.
Святой Димитрий говорил людям о пришествии в мир Божественного Спасителя, который очистил погибающий в беззакониях род человеческий от всякого безумия и от всякого мрака и принес людям правду, любовь и жизнь вечную, даровал восстание из мертвых и возможность возвращения в рай.
Императору донесли, что Димитрий — христианин. Нечестивый тиран сначала удивился, а потом впал в ярость из-за того, что Димитрий разделяет веру последователей Христа и успешно проповедует ее, пользуясь своим высоким официальным положением. Император послал своих слуг, которые схватили Димитрия, бросили в темницу и там закололи копьями.
Так блаженный Димитрий удостоился победоносного мученического венца и с тех пор пребывает в Царстве Небесном.
Тело великомученика было брошено на съедение зверям, но благочестивые солуняне тайно предали его земле. Позже его мощи были обретены нетленными. Из них истекало благовонное миро, так что весь город наполнился благоуханием, поэтому великомученика Димитрия называют Мироточивым. От прикосновения к мощам и помазания святым миром совершались многие чудеса. Уже более 1700 лет верующие люди получают исцеления от своих духовных и физических недугов у мощей этого великого угодника Божия.
С тех пор, как наши предки были просвещены светом Христовой истины, великомученик Димитрий Солунский стал одним из самых почитаемых на Руси святых, так что народ считал его русским по происхождению. И первым сочинением, переведенным на славянский язык святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием после создания ими славянской азбуки, был «Канон Димитрию Солунскому». Этот канон стал началом великой славянской литературы.
Мы знаем о великомученике Димирии благодаря книге. Благодаря подвигу равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия, давших нам возможность иметь книгу, мы имеем в своих домах Священное Писание, жития подвижников благочестия и творения святых отцов. — Это великая к нам милость Божия. Имея возможность изучать Священное Писание, мы не просто узнаем, как надо правильно, по-христиански жить, мы получаем Божественную помощь, чтобы правильно жить. Изучая жития святых, мы приобретаем в их лице друзей, верных ходатаев за нас у Престола Божия, и это дает нам силы жить на этой земле, мужественно преодолевая все скорби, все искушения, которые постоянно бывают нам от врагов видимых и невидимых.
Когда обращаемся молитвенно к житию великомученика Димитрия Солунского, перед нами раскрывается история благородной, величественной, сильной личности: благородной, потому что она есть порождение Духа Христова; величественной, потому что она отрясла все мелкое, земное, временное и облеклась во Христа; сильной, потому что она «приняла всеоружие Божие, дабы противостать в день злый и, все преодолев, устоять» (см.: Еф. 6, 13) в вере и благочестии.
Помолимся сегодня усердно Господу, чтобы Он дал нам силы и разумение подражать Его угоднику Димитрию, который ни от богатства и покоя не ослабел, ни скорбями и мучениями не был побежден, чтобы мы не стали похожи на пустую ладью, которая от всякого напора волн бурлящего моря житейского заливается водой и тонет. Аминь.