Неделя 27-я по Пятидесятнице

Слово святителя Илии (Минятия), епископа Кефалонийского (+1714г.), в Неделю 27-ю по Пятидесятнице

О почитании праздников

Шесть дний есть, в няже достоит делати; в тыя убо приходяще целитеся, а нее день субботный (Лк. 13, 14).

Есть две вещи, которые трудно скрыть; в природе вещественной — это огонь и свет, а в природе нравственной — зависть и истина. Поэтому каждый легко может понять, что то, что говорит сегодня начальник синагоги, происходит не от ревности, которую он яко бы имеет к закону, а главным образом от зависти, которую он имеет к Христу. Жена бе имущи дух недужен лет осмьнадесять, и бе сляка и не могущи восклонитися отнюд (Лк. 13, 11). Несчастная женщина, по действию дьявола, восемнадцать лет терпела тяжкое страдание, что совершенно не могла поднять головы. Поэтому она всегда должна была ходить согнувшись с большим трудом и представляла жалкое зрелище. В один из субботних дней Иисус Христос учил в синагоге. Увидев ее, Он сжалился, подозвал, прикоснулся к ней Своей всемогущей целительной десницей и исцелил ее. Женщина, исполненная радости, прославляла Бога за то, что исцелилась, — и абие простреся и славляше Бога (Лк. 13, 13). Видевший чудо народ чрезвычайно радовался преславным деяниям чудотворящего Владыки — и вси людие радовахуся о всех славных бывающих от Него (Лк. 13, 17). Почему Христос чудотворит, почему, с одной стороны, женщина благодарит Его и прославляет, с другой — народ радуется учению и чудесам Его, а книжники и фарисеи, эти завистливые лицемеры, соблазняются, и более всех начальник синагоги. Отвещав же старейшина собору, негодуя, зане в субботу изцели (ю) Иисус, глаголаше народу: шесть дний есть, в няже достоит делати; в тыя убо приходяще целитеся, а не в день субботный (Лк. 13, 14). Хорошо; закон всем запрещает работать в день субботний; однако он не запре­щает больному лечиться. Но сатана перешел из женщины, которую он связывал болезнью, в начальника синагоги и связал его завистью, как говорит Феофилакт. Потому-то архисинагог и негодует на силу чуда, что завидует славе Чудотворца: «Сатана, связывавший раньше женщину, связывает начальника синагоги завистью и его устами хулит чудо». Таким образом, слова архисинагога вытекали не из ревности к закону, а из зависти к Христу. Но то самое, что начальник синагоги из сатанинской зависти говорит народу иудейскому, я хочу по евангельской ревности сказать народу христианскому. Шесть дний есть, в няже достоит делати… а не в день субботный; т.е. вы имеете шесть дней недели, чтобы исполнять все свои дела и работы, а не в день субботний, не в праздник, когда должен быть покой от всякого мирского предприятия и когда не должны иметь другого дела, кроме прославления Бога и собственного спасения. Это будет предметом сегодняшней проповеди, в которой я хочу показать наш долг освящать праздники и соответственный образ их освящения. Прежде чем начать, я хочу вам напомнить, что сказал блаженный Павел: Мудрым… и неразумным должен есмь (Рим. 1, 14); иначе: обязан я возвещать слово Божие как ученым, так и неученым; то же самое и я говорю: я обязан говорить для всех одинаково понятно. Я чту, высоко ставлю и уважаю ученость, добродетель и мудрость ученых, образованных и мудрых мужей, украшающих и просвещающих эту православную общину. Но по отношению к ним я имею такой же долг, как и по отношению к простому народу, неученому и необразованному, ибо и они тоже христиане и они также ищут спасения. Небесный дождь, не делая между ними различия, падает как на далекие пустыни и поля, так и на близко лежащие возделанные сады, как на дикие растения, так и на нежные цветы; подобным образом и слово Божие относится ко всем без различия, и к ученым, и к необразованным, и к знатным, и к незнатным, к духовным и к мирянам. Но обратимся к предмету, который наиболее необходим.
1.
Шесть дний есть, в няже достоит делати… а не в день субботный.
Бог неограничен и присносущен; не ограничивается местом, не объемлется временем; Он выше и места, и времени, «везде сый и вся исполняяй». По Своему свойству неограниченности Он находится на каждом месте и везде может принимать поклонение. Поэтому пророк Давид говорит: Благословите Господа, вся дела Его на всяком месте владычества Его (Пс. 102, 22). По Своему свойству присносущия Он равным образом существует во всякое время и всегда одинаково может быть прославляем; поэтому Христос повелевает: Подобает всегда молитися и не стужати (си) (Лк. 18, 1). И еще: Бдите… на всякое время молящеся (Лк. 21, 36). Апостол так заповедует: Непрестанно молитеся (1 Сол. 5, 17). И сам псалмопевец в беседе с Богом говорит: В оньже аще день призову Тя; се, познах, яко Бог мой еси Ты (Пс. 55, 10). Но при всем том неограниченный Бог, поклоняемый на всяком месте, хочет принимать особенное поклонение в одном определенном месте, а это — церковь, общее место поклонения для христиан, почему и называется она домом Божиим и домом молитвы, это — земное и видимое обиталище небесного и невидимого Бога. И с другой стороны, вечный Бог, «на всякое время и во всякий час на небеси и на земли поклоняемый и славимый», требует особенного прославления в определенный, т.е. в один особый день, и этот день — праздник. Значит, как Церковь есть место, посвященное единому Богу, где мы можем не иное что делать, как только поклоняться и служить Богу, совершая таинства и воспевая священные последования службы, так и праздник есть время, посвященное только Богу, в которое мы можем не иное что делать, как прославлять Бога с истинным благоговением, как внутренним, так и внешним образом. На этом основана четвертая заповедь, где Бог говорит: Смотрите… и сохраните субботу, яка свята сия есть Господу… осквернивый ю смертию умрет; всяк, иже сотворит в ню дело, потребится душа та от среды людий своих; шесть дний да сотвориши дела, в день же седмый суббота, покой свят Господу… яко в шести днех сотвори Господь небо и землю, в седмый же день преста, и почи (Исх. 31, 13-17). Этим Бог хочет сказать следующее: смотрите, соблюдайте субботы, т.е. праздники; кто не соблюдет их и сделает какое-нибудь дело, того Я предам смерти и истреблю его душу. Вот Я вам даю для работ шесть дней недели, а седьмой оставляю для Себя, заповедую покой. Моисей, возвещавший от лица Божия, присоединяет и причину. Ибо, говорит он, и Бог шесть дней творил дело и создал мир, а в седьмой соблюдал как бы покой и почил от дела Своего. Умоляю вас, вдумайтесь в это. Во-первых, Тот, кто дает такую заповедь, есть Бог неба и земли. Во-вторых, тем, которые не соблюдают этой заповеди, Он грозит смертью, как случилось с тем несчастным человеком, который за то, что в субботний день вышел собирать дрова, без всякой жалости был предан смерти. В-третьих, Сам Бог, Господь всего, Который может повелеть все что захочет и Которому никто не в силах воспротивиться, мог бы, если бы пожелал, приказать нам из семи дней недели служить Ему шесть дней и только один оставить для себя. Однако же, по крайнему снисхождению, Он даровал нам шесть дней, чтобы мы работали для поддержания нашей жизни, для пропитания наших семей, для наших занятий и предприятий, а для Себя удержал только один день, желая, чтобы мы служили Ему только один день в неделю, что опять-таки сводится к нашему же собственному благу. Ибо, работая шесть дней на самих себя, мы поддерживаем нашу жизнь в этом мире; а служа Богу один, праздничный день, мы совершаем спасение нашей души в будущей жизни. Соблюдение подобной заповеди составляет наш неотложный долг, потому что это заповедь Божия. Если мы ее нарушаем, то впадаем в великое бедствие, если же соблюдаем, то получаем великое благо.
Итак, шесть дний есть, в няже достоит делати… а не в день субботный. Для того чтобы мы соблюдали это, Бог дал нам заповедь в десятословии и подал еще пример в творении мира. Бог мог в одно мгновение создать весь мир, видимый и невидимый, но восхотел сотворить его в шесть дней. В первый Он сотворил свет, во второй — небо, в третий — землю, в четвертый — солнце и луну, в пятый — животных, в шестой — человека, для того чтобы мы узнали, что дней для работы дано шесть; в седьмой Господь почил от всех дел Своих, чтобы мы узнали, что седьмой есть день покоя. Далее, летописцы насчитывают восемь периодов в существовании этого мира; шесть периодов до явления Христа мир трудился, работая под игом закона естественного или писаного; в седьмой же период, наступивший после рождества Христова, он прекратил труд и теперь почивает в лоне Евангельской свободы и благодати, как во многих местах объясняет Павел, для того чтобы мы узнали, что число шесть есть символ труда и работы, а семь есть символ покоя и отдыха.
Поэтому число семь было мерилом всех праздников в еврейской синагоге, которая служила прообразом Христовой Церкви. Семь дней — праздник Субботы; семь недель — праздник Пятидесятницы, семь месяцев — праздник Кущей. Семь лет — покой от всех дел, так что даже земля не обрабатывалась; семь седмин лет — отпущение, называемое по-еврейски юбилеем. Но еще более числом семь прообразовательно обозначались великие догматы, содержимые православной верой. Сын Божий стал человеком, чтобы восстановить род человеческий в прежнем бессмертии и блаженной жизни. В этом заключается все домостроительство о воплощении Богочеловека-Слова, домостроительство, обнимающее великие дела; во-первых, возвращение человека от земли на небо, во-вторых, разрешение беззакония и, в-третьих, воплощение Божественного Слова. Символом возвращения человека от земли на небо стал Енох, который не видел смерти, потому что Бог взял его. А Енох был в седьмом роде от Адама. Разрешение беззакония прообразовал закон, который получил Моисей, а этот был седьмым от Авраама, отца обетования. Воплощение Божественного Слова произошло в семьдесят седьмом роде, как излагает родословную св. Лука. Единица есть начало числа, десяток — за совершение числа; так что семьдесят семь есть крайнее совершенство седьмого, и этим совершеннейшим числом должно быть отмечено совершеннейшее дело силы Божией, таинство таинств. Дабы мы узнали, насколько священно и достойно почтения число семь, мера всех праздников Ветхого и символ высочайших таинств Нового Завета, этим числом Бог отметил воскресенье, седьмой день, которое Он освятил и другими особенными преимуществами. В воскресенье Он начал творение мира природы, в воскресенье же Он воссоздал мир благодати; в воскресенье родился Христос, в воскресенье воскрес из мертвых; в воскресенье ниспослал Святого Духа, ибо Он благоволил, чтобы шесть дней недели были нашими, для исполнения наших дел, а седьмой, т.е. воскресенье, был посвящен в Его славу — шесть дний да сотвориши дела, в день же седмый суббота, покой свят Господу (Исх. 31, 15). Поэтому Он устами Церкви учредил воскресенья всего года и по их образцу — памяти святых, как Свои собственные дни, в которые мы не должны делать другого дела, кроме прославления Его, Владыки, и почитания верных Его рабов.
Вот намерение Божие. Но что делает коварство и зависть дьявола? Отступник — денница, когда ему не удалось задуманное, т.е. отнять у Бога Царство Небесное, поставив свой престол выше облаков и став подобным Вышнему, усильствовал воспрепятствовать славе Божией здесь, на земле. Видя, как в праздники Бог прославляется людьми, он завидует, гневается, зовет демонов, своих товарищей и соучастников в отступлении, и говорит им: Приидите, и отставим вся праздники Божия от земли (Пс. 73, 8). Приидите и устроим так, чтобы прекратились на земле праздники Божий, не допустим, чтобы Бог прославлялся, воспрепятствуем в этом христианам, зададим им работ и мирских дел так, чтобы они не имели времени прославлять праздники и ходить в церковь. Приидите, и отставим вся праздники Божия от земли. То, что помыслил сделать дьявол, первый привел в исполнение сосуд дьявола, жестокосердый мучитель еврейского народа фараон. Вы знаете, в каком тяжелом рабстве находились столько времени несчастные евреи, плененные в Египте. Бог сжалился над угнетенными, послал Моисея и Аарона сказать фараону, чтобы он отпустил их в пустыню на расстояние трех дней пути совершить праздник и принести жертвы, — сия глаголет Господь Бог Израилев: отпусти люди Моя, да праздник сотворят Мне в пустыне… пойдем убо путем трех дний в пустыню, да пожрем Господу Богу нашему (Исх. 5, 1-3). Кто этот Бог Израилев? — сказал богопротивный тиран. — Кто есть, Его-же послушаю гласа? (Исх. 5, 2). Что это за праздник? Что за жертва? Я не хочу, чтобы они были в праздности. Пусть каждый идет на свое дело, пусть работает — идите кийждо вас на дела своя (Исх. 5, 4). Так он сказал и приказал надзирателям над работами и писцам усилить евреям тяжесть работы. Раньше евреи готовили только глину для кирпичей, а египтяне приносили им солому; теперь евреи и глину готовят, и собирают солому — двойной труд. Да отягчатся дела людий сих, и да пекутся о них (Исх. 5, 9). Египетские надзиратели не давали им вздохнуть — понуждаху… их приставницы (Исх. 5, 10), чтобы они не имели возможности, ни даже времени вспомнить о празднике.
Что делал тогда фараон с евреями, сей чувственный дьявол, теперь делает с христианами дьявол, мысленный фараон. В праздник, господский или святого, когда они должны несколько устраниться от Египта, от темного рабства, от мирской суеты, когда должно перейти как бы в пустыню — отдохнуть умом, освободиться от работы, принести жертву, прославить Бога, тогда мучитель душ как будто говорит им в сердце: «Что за праздник? Что за служение?» Идите кийждо вас на дела своя. «Что тебе до праздников? — говорит он ремесленнику. — Докончи свою работу, чтобы иметь хлеб для семьи и для себя на этот день; иди, — говорит он торговцу, — на рынок посмотреть, как идет твоя торговля; поспеши, — говорит он знатному человеку, — во дворец вельможи, чтобы устроить свое дело; удивляюсь тебе, какого ты хочешь праздника, когда у тебя столько нужд? К чему ты дожидаешься обедни? Тебе нужно идти по делам ранним утром. Зачем тебе служба церковная? Ведь ты не монах». Идите кийждо вас на дела своя. Так советует дьявол, и христиане слушаются его совета. Но этого мало: как фараон отягчал работу евреев и удваивал их труд, когда они хотели праздновать, так и дьявол в праздники умножает, задает дела вдвое и втрое больше чем в будни. Да отягчатся дела людий сих, и да пекутся о них! Более того, как надзиратели фараоновы подгоняли работу евреев, так некие служители дьявола приходят и будят тебя в полночь, подымают тебя с постели ранним утром, влекут тебя туда и сюда с силой, чтобы ты даже не вспомнил, есть ли праздник, чтобы не имел возможность прийти сюда, в церковь. Дьявол видит это, торжествует и радуется такому уничижению Бога, погибели стольких людей и еще громче повторяет: Приидите, и отставим праздники Божия от земли!
Христианин, что ты скажешь, доволен ли ты, что так радуется дьявол и уничижается Бог? Я знаю, что ты хочешь сказать мне: «Я часто не соблюдаю праздников по нужде; необходимость ежедневного пропитания заставляет меня работать; я оставляю службу и слово Божие, потому что мне необходимо повидать начальника, которого в другое время нельзя застать. Я должен постараться сегодня окончить дело, которого не могу сделать завтра». Безрассудный! Ты все это считаешь необходимым; а твое спасение разве дело не нужное? Ты считаешь долгом сделать то, а не видишь нужды сохранить заповедь Божию, преступление которой есть смертный грех? Увидев миро, которое блудница возливала на ноги Иисуса, Иуда сказал, что оно могло быть продано за триста динариев; но когда евреи хотели схватить Иисуса, он им сказал: Что ми хощете дати, и аз вам предам Его? (Мф. 26, 15). Когда они сказали ему, что тридцать сребреников, он остался доволен и не стал торговаться, так что он взял бы и меньше. Значит, он мог оценить миро — можаше бо сие (миро) продано быти вящше триех сот пенязь (Мк. 14, 5), а Христа, бесценное сокровище неба и земли, он не оценил ни во что — что ми хощете дати, и аз вам предам Его?
Вот так же рассуждаешь и ты: свою маленькую прибыль, торговое дело, услугу важному начальнику или покровителю, ты считаешь за дело необходимое и ценное, а заповедь Божию, которую преступаешь в ущерб спасению, ты не ставишь ни во что. Тебе кажется, что ты теряешь то время, которое выстаиваешь, слушая богослужение и слово Божие? Не теряешь ты его, а приобретаешь, как говорит Василий Великий (8 беседа на Шестопсалмие), так как приносишь его в дар Богу, Который отдает его тебе назад с прибылью. Исполняй свой долг, христианин, соблюдай праздник, который соблюдают даже агаряне и евреи, и, если имеешь необходимое дело, предоставь его Промыслу Божию, и Бог доведет его до счастливого конца. «Часть, данная Богу в долг, не погибает, но от Него возвращается с приращением; ибо сколько бы ни было затруднительных обстоятельств, Господь все их устранит, даровав тем, которые предпочитают духовные дела, телу — здравие, душе — бодрость, в делах удобство и во всей жизни благое поспешение». Подумай и о том, что когда евреи были в пустыне, Бог ниспосылал им манну только шесть дней, так как хотел, чтобы в седьмой, праздничный, евреи не имели повода выходить из своих палаток и оставались там в покое, прославляя и благодаря Бога. Отсюда мы можем заключить, что в шесть дней недели, данные нам для работы, Бог ниспосылает на наши труды прибыль и благоуспешность, как манну; а в седьмой, воскресный день, в праздник, Господь удерживает Свою руку и, если мы работаем, Он ниспосылает на труды, которые мы совершаем, не Божественное Свое благословение, а проклятие, и наши труды тщетны, бесполезны и прокляты. Наша прибыль превращается в дым, ветер, наши предприятия приводят к дурным последствиям. Постав паучинный ткут, — говорит Исайя о таких людях, — постав их не будет на ризу, и не одеждутся от дел своих, дела бо их дела беззакония (Ис. 59, 5-6). Господь хочет, чтобы мы в этот день не удалялись от церкви, но спокойно там пребывали в псалмах и песнопениях, по апостолу. Таким образом, если прекратишь труд, получишь прибыль, если же не прекратишь, то не только ничего не приобретешь, а даже потеряешь и то, что считал ты приобретенным. Значит, шесть дний есть, в няже достоит.
2.
Доселе я беседовал с теми, которые не соблюдают праздников; теперь я хочу сказать нечто и тем, кто соблюдает их, но не так, как следует, и этим закончу поучение. Каким образом должно освящать праздники, Бог открыл нам в немногих словах пророка: упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс. 45, 11); т.е. освободитесь, успокойтесь от всякой работы и житейской и мирской заботы и познайте, что Я Бог, или пусть весь ваш ум со всем благоговением будет обращен ко Мне. Праздник значит день, посвященный Богу; следовательно, как в церкви мы стоим скромно и благоговейно, ибо она есть дом Божий, ту же скромность и благоговение мы должны сохранять, будем ли в пути или сидя дома в праздник, ибо он есть день Божий. Грех, совершаемый нами в церкви, есть святотатство, так как это — место Божие; такое же святотатство есть всякий грех, который мы совершаем в праздник, ибо он есть день Божий. Воровать или блудодействовать в праздник — то же самое, что воровать или блудодействовать в церкви, ибо то и другое посвящено Богу. Это обстоятельство мы, духовные, должны разобрать особенно внимательно, так как грех, совершенный в праздник, более тяжек, чем грех, совершенный в будни. Осквернивый (праздник) смертию умрет… потребится душа та от среды людий своих (Исх. 31, 14). Праздник значит день святой, который мы должны освящать таким образом, чтобы и самим стать святыми, собираться в церковь, слушать службы, особенно литургию, опускать которую мы не можем без смертного греха, читать Божественное Писание или жития святых, употреблять прочее время на молитву, исповедовать и причащаться пречистых тайн, как это делали древние христиане, которые бяху… терпяще во учении апостол и во общении и в преломлении хлеба и в молитвах (Деян. 2, 42). Наконец, суть праздника, как говорит божественный Златоуст, «состоит в показании добрых дел, в благоговении души и строгости образа жизни».
«Показание благих дел» — чтобы мы показали, конечно, наши добрые дела, а не нарядные одежды. А мы усильствуем праздновать так, чтобы мужчины являлись наряженными, как женщины, а женщины, как идолы, преукрашеныя яко подобие храма (Пс. 143, 12), говорит пророк; а это значит, что они оскорбляют праздник и приходят в церковь больше для принятия себе поклонения от людей, чем для поклонения Богу. Разве так освящается праздник?
«Благоговение души» — не невоздержанность, не пьянство, не гулянья; мне больно видеть и стыдно сказать, как празднуют христиане это время: шесть дней ремесленник проводит в своей мастерской умеренно, воздержно, скромно, разумно, а в воскресенье он в корчме сходит с ума, так что воскресенье есть праздник для корчемников. А в дни священных собраний что делается? Что бы сказали св. Николай, св. Димитрий, видя, что христиане празднуют их память больше песнями, чем псалмами, больше эллинскими языческими жертвами, чем жертвой бескровной, больше с демонским невоздержанием, чем с христианским благоговением? Разве так освящается праздник святых?
«Строгость образа жизни». Это значит, что мы и все дни должны проводить в страхе Божием, как хорошие христиане, а в праздник особенно мы должны сделаться святыми христианами в точном смысле. Но мы в праздник находим особенный повод еще более отягощать грехами свою душу. Поэтому Бог может сказать теперь то же, что когда-то сказал устами Исайи: Новомесячий ваших и суббот… ненавидит душа моя (Ис. 1, 14). Больше я говорить не буду, а попрошу вас об одном: если вы теперь, выходя из церкви, встретите какого-нибудь брата христианина, не слышавшего сегодняшней проповеди, так как мысленный фараон, дьявол, вероятно, удерживал его далеко на другой службе, скажите ему все, что услыхали: что божественная заповедь повелевает нам освящать праздники, освящать обнаружением добрых дел, благоговением души, строгостью образа жизни.

Слово протоиерея Петра Шумова (+1914г.) в Неделю 27-ю по Пятидесятнице

День воскресный и его провождение

Шесть дней есть, в няже до­стоин делати:
в тыя убо при­ходяще целитеся, а не в день субботний (Лук. 13, 14).

Из ныне чтенного Евангелия мы слышали, как Спаси­тель в день субботний в синагоге исцелил одну скорчен­ную женщину. Он возложил на нее свою руку, она выпрямилась и стала славить Бога. День праздничный и такое ве­ликое святое дело — помощь страждущей — что может быть согласнее одного с другим? День праздничный, день свя­той освятить таким святым делом!… Но нет — такое благодеяние со стороны Спасителя подверглось осуждению со стороны начальника синагоги. Он, не смея сказать что нибудь Христу, сказал собравшемуся народу: шесть дней есть, в няже достоин делати: в тыя убо приходяще цели­теся, а не в день субботный, т. е. вы бы приходили исце­ляться в дни будничные, а день субботний не на то дан. Какое неправильное понятие о праздничном дне! Какой гру­бый взглад на субботний покой! будто бы в день суббот­ний нельзя делать дел милосердия. Иудеи действительно имели неправильныя понятии о субботнем дне. Они думали, что субботний покой состоит в неделании ничего, в полном бездействии. Но, братие, правильнее ли наши понятия о днях праздничных? остановимся на этом.
Со времени воскресения Христова вместо субботы мы празднуем каждую неделю день воскресный — первый день недели. Нет нужды доказывать важность и святость этого дня, когда Церковь так торжественно прославляет победу Христа в этот день над смертию, диаволом, разрушение им ада и отверзение им заключенных дотоле две­рей в царство небесное. Христос воистину победил смерть, воскресши из мертвых, Своею Божественною силою. Он воистину сделал этот день светлым, радостным, так как, воскресши Сам, и нам подал надежду на воскресе­ние для вечных радостей. Смерть, диавол побждены, ад разрушен, вход в царство небесное открыт всем — какия все великия милости со стороны Спасителя воспоминаются в день воскресный! Да, это такия милости, подобних которым не было никогда. Понятно после сего, что это за день для христианина? это день великих дум его о благодеяниях Божиих оказанных ему, — это день, когда он весь должен отдаться неземному — попечению о душе, о своем спасении, — это день Христов, и он весь его должен отдать Христу, тому, что приближает его к Нему, что делает его приятным Ему, что подает ему надежду на воссоединение — вечное соединение с Ним в царстве Его. Древние христиане имели великое благо­говение к этому дню. Они целыя ночи под этот день проводили без сна, в молитве, в благочестивых поучениях и каждое воскресенье приобщались Святых Христовых Таии. Не быть в храм в день воскресный для них было дело немыслимое. Оставались дома только те, кото­рым нельзя было выйдти по обязанностям службы или по болезни или по другим причинам. И какую искреннюю, не­лицемерную скорбь испытывали те, которым действительно нельзя было быть! Мученица Сира была заключена в тем­ницу и при наступлении воскресного дня скорбела, что вместе с другими христианами не могла участвовать в их всенощных молитвословиях и хвалениях Христа. И вот по ходатайству одного христианина она была освобождена из темницы, отстояла все службы церковныя и потом опять пришла в темницу. Св. Мелания но причине мук рождения в воскресный день не могла быть в храме, но за то она дома всю ночь среди тяжких страданий провела в чтении молитв и пении псалмов. И между нынешними современными нам святыми мы знаем многих, которые глубоко чтили день воскресный, напр. подвижник Серафим Саровский. Он накануне воскресного дня всю ночь стоял на молитве в своей кельи, а по первому удару колокола к утрени отправлялся в храм, и только по совершении литургии дозволял себе несколько уснуть на рогоже. Христиане не огра­ничивали празднование воскресного дня посещением храма Божия, но они освящали его и делали милосердия. Посещение больных, заключенных, учреждение трапезы для нищих — это было для них первым делом в день воскресный после посещения храма. Христиане самых первых веков в самом храме сейчас же по окончании богослуже­ния учреждали вечерю любви, где богатые угощали бедных. Отсюда и название первой части храма трапезой, которое и до сих пор удержано, т. е. в этой части храма, ближай­шей к выходу, ставились столы, за которыми и сидели бед­ные, угощаемые ради Христа пищею принесенною от бога­тих. В этот день покоя о Христе могли-ли христиане дозволить себе какие-нибудь житейския корыстныя занятия? Нет, они отлагали попечение обо всем житейском, — ни торгов­ли, ни каких либо шумных собраний тем более каких либо публичных увеселений, тем более безчинств, пьян­ства они и в мыслях не смели допустить. День великий, день святой. Все должно быть свято. Кроме святых, бого­угодных действий, ничего не допускалось. Все остальное было осуждаемо, порицаемо. Без побуждений власти, все по доброй воле, побуждали сами себя к одному святому. Но побуждений власти и не могло быть, потому что 300 слиш­ком лет христиане находились под владычеством царей-язычииков, которые не имели и понятия, что такое день воскресный.
Мы видели значение воскресного дня, видели, как отно­сились к нему христиане первых веков. Таково ли наше понятие о нем? Но говорить ли о том? Не лучше ли умол­чать? К стыду нашему мы должны сознаться, что ни один праздник не пользуется у нас таким малым уважением, как день воскресный. День воскресный, по понятнию одних, это такой день, в который смело можно дозволять себе все. Это не великий праздник, накануне которого можно вместо богослужения быть, где угодно, в каком угодно собрании, доставить какое угодно удовольствие, — это день свободы от службы, следовательно можно утренние часы проводить во сне. И вот многия семейства совсем оставили обычай посещать в эти дни храм и службу, от чего многия церкви в дни воскресные на половину пусты. Прискорбнее всего то, что сами родители, шесть дией посылая ребенка в школу, в седьмой воскресный день не думают внушить ему нужду посещения храма. И дети, многия дети в дни воскресные храма не видят. Ужели храм, училище духовное, ниже школы мирской? Ужели служение Христу, прославление Воскресшего Христа менее важно, чем изучение наук светских? И какой же веры после этого ждать от детей, когда эту веру не стараются всаждать, намеренно или не намеренно отвлекая от тех мест, от тех действий, которыми укореняется в сердце вера. День воскресный, день Дражайшего Спасителя! Но кто не омрачает твою светлость? Скажем больше, кто не ругается над тобой? Торговец с спокойною совестью идет на дело торговли своей, ища любимую корысть свою, — ремесленник спокойно сидит и доканчивает работу свою. О удовлетворении духовных потребностей нет у них и мыс­лей. А загляните в общественныя открытыя питейныя за­ведения, где восседает по преимуществу класс ремесленный и фабричный. О, страшно и подумать, что там дается. Ни один язычник, татарин не дозволит себя не только в свой праздник, даже и в обыкновенные дни того, что дозволяет себе в праздник с раннего утра наш православный люд. Сердце кровью обольется, если только пройдти мимо этих заведений. А на базарах наших что творится в воскресный день тоже с раннего утра? Шум, брань, смех, крик, споры, обманы, божба — все это как бы не разлучно с воскресным днем в этих местах. Вот где и как вместо храма проходит у православного народа утра, дни воскресного. О Боге, о Христе, о молитве, о душе в этом шуме мирском и помину нет и не может быть. А вечером увидите другого рода картины не меиее, если не более безобразныя утренних. Нужно молиться Богу, чтобы наше правительство скорее пришло к убеждению в уничтожении базаров и вообще торговли и всяких житейских корыстных занятий в дни воскресные. В некоторых городах, это уже есть. Дай Бог, чтобы поскорее было и в нашей первопрестольной столице и во всей нашей православной России. Говорят и пишут об этом в газетах, но пишут больше духовных, — о, когда бы все общество вознегодовало на оскорбление дня Великого, дня светлого, дня Христова. IIравительство одни соблазны уничтожило, воспретило театральныя представления под дни воскресные. Да поможет ему Господь унич­тожит и другие общественные соблазны, множество и других зол, которыми хулится Св. Вера наша и особенно так тяжко оскорбляется день воскресный.
Но мы, братие, не дожидаясь распоражений правительства, будем благоговеть пред днем воскресным по доброму изволению, по любви к нашему Спасителю, по любви к вере нашей. Будем уважать и чтить этот день, как день великой милости Божией к нам, как день победы Спасителя над самими злыми и страшными врагами нашего спасения. Почитая этот день, будем проводить его трезвенно, свято и благочестиво, как проводили первые христиане. Прежде всего постараемся накануне воскресного дня быть дома, в благоговейном настроении духа, удаляясь ненуж­ных, бесцельных посещений, ни под каким видом и у себе не учреждая никаких собраний. Люди занятые должны спешить покончить свои занятия накануне дня воскресного ранее, все это для того, чтобы и самим, и служащим у них иметь возможность быть в храме за вечерним богослужением. Итак, с миром в душе, с молитвою в сердце, по первому удару колокола, нужно спешить в храм. Ро­дители непременно должны быть во храм со всеми детьми своими. Когда можно, кто посвободнее из прислуги, должны и ее отпускать во храм, — и ее не следует лишать духов­ных утешений, — даже нужно хозяевам побуждать ее к по­сещению храма Божия. — Но если необходимо быть за вечер­ним богослужением, то за литургиею православному хри­стианину в воскресный день быть еще необходимее. Воскресный день — день Христов, а где и когда о Христе воспом­инается более всего, как не за Литургией? Тут изображена в действиях вся жизнь Его. За проскомидией воспоминается Его рождение, а также страдание и смерть и погребе­ние, — за малым входом — Его вступление на проповедь Еван­гельскую, — за великим входом — Его шествие на страдание, а также самыя страдания и смерть. При возгласе священника: приимите, ядите, — пийте от нея вси — воспоминается Тай­ная вечеря. Явление с Дарами в царских вратах в 1-й раз — означает воскресение Иисуса Христа, а явление во 2 раз — ­нампоминает явление Его, в последний раз и вознесение на небо. — По окончании Литургии следует вспомнить о нищей братии. Ради Воскресшего и Возлюбившего нас Христа, проявим в ней посильное сострадание и помощь, — никого не осу­дим, но всех пожалеем, конечно гораздо лучше поступить тот, кто назначенную лепту опустит в кружку на приход­ских бедных, где она есть. По приходе домой непременно нужно заняться чтением Еваигелия и других духовных книг. На отсутствие и недостаток их мы пожаловаться не мо­жем. При нашем храме существует библиотека, откуда книги для чтения даются бесплатно. Хорошо заняться и доб­рыми беседами в кругу своих домашних. Но нужно бояться разговоров пустых, смеха, осуждений, насмешек над другими. Этим оскорбляется святость воскресного дня. Весьма хорошо поступит тот, кто в воскресный день посетит больного, утешит человека в горе, разделить праздничный стол с человеком бедным. День воскресный — день особенных милостей Божиих к нам грешным. В благодарность Господу за эти милости и мы должны ста­раться в день воскресный больше оказывать милости дру­гим. Мы знаем из Евангелия, что Спаситель преимуще­ственно в дни субботние и праздничные оказывал милости страждущим. Скорченную женщину он исцелил в суб­боту, расслабленного при овчей купели тоже, сухорукого, в синагоге тоже в субботу, и замечательно, исцляет без всяких их просьб, как бы для того, чтобы делом­ милосердия больше придать значения дню праздничному. Можно посетить в день праздничный родного, знакомого, но понятно, все это должно быть в порядке, чинно, трез­венно, — не одобряет Церковь только посещений увеселительных мест. День воскресный — день святой. Целый день занятия святыя. Зачем же заканчивать его посещением мест развлечения, мест соблазна? Не значит-ли это терять ве­чером то, что приобретено для души утром и днем? Имеющие привычку в день воскресный торговать, работать, всемерно должны стараться оставлять этот обычай, довольно, для суеты шести дней. Употреблять на нее еще седьмой день, это значит похищать этот день у Бога, все брать себе, а Богу не отдавать ничего. Пусть таковые вспомнят, как Господь чудесно напитал в пустыни 5000 человек пятью хлебами и двумя рыбами для слушания Его проповеди оставивших все. За верное служение, за попечение о душе, о вечности Он и теперь может — силен дать нам все необходимое в жизни. И не было примера, что-бы Господь когда нибудь забыл помнящих Его. Да и не Сам-ли он сказал в Евангелии: Ищите прежде царствия Божия и правды его и сия вся приложатся вам. Это значить: Кто ищет прежде всего царствия Божия, тому все необходимое в этой жизни будет приложено как-бы в награду, даже без особых его забот и трудов. И не видим-ли мы этого всегда в жизни? Кто проводит праздники по христиански, не дозволяет себе ни работать, ни торговать в эти дни, у того дела всегда идут успешнее, чем у нарушающих день Господень. Да и вообще нужно помнить, что праздничный труд, корыстный — это труд неправильный, нечистый и для Бога оскорбителыный, и для труждающегося неполезный. Мы не говорим здесь о трудах и занитьях, которых по обстоятельствам никак нельзя отложить, — такия занятия и Сам Спаситель не осуждал. Не человек субботы ради, говорит Он, а субботы ради человека бысть. — Понятно, избегая труда в дни праздничные, еще более нужно изебгать не скромных игр, песень, плясок, объядения, пьянства. Всем этим омрачается светлый день воскресный. Сколько ныне открывается душеспасительных бесед, чтений! и вот сюда-то должен стремиться каждый христианин, что-бы насытить духовною пищею алчущую свою душу.
Братие! пора, пора нам взяться за исправление своих нра­вов, своего нехристианского поведения. О, если бы мы поду­мали с нынешнего дня о должном провождении дня вос­кресного. Господи! молитвами Богоматери и всех святых твоих помоги нам в этом святом деле. Аминь.
1888г.

Беседа иеромонаха Мефодия (Йогеля) (+1940г.) в Неделю 27-ю по Пятидесятнице

Исцеление скорченной женщины (Лк. 13, 10-17)

В предлагаемом ныне нашему благоговейному вниманию Евангельском чтении, повествует нам Святой Евангелист о чудесном исцелении скорченной женщины, страдавшей своим тяжким недугом в продолжение восемнадцати лет. Это исцеление было совершено в субботу. А как известно, ветхозаветный закон Моисеев запрещал всякую работу в течение субботнего дня. И как всегда и везде в земной жизни Христа Спасителя, враждебно настроенные к Нему книжники и учители иудейские не замедлили укорить Господа, обвиняя Его в нарушении священного покоя субботнего.
«Есть шесть дней, в которые должно делать, — обратился ожесточенный в ослеплении своем начальник синагоги к народу, — в те и приходите исцеляться, а не в день субботний».
«Лицемер! — ответствовал ему Сын Человеческий, — не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу, и не ведет ли поить? Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний ?..»
Совершеннейший закон Евангельской любви не знает пределов… Где горе, где скорбь, болезнь и отчаянье — там и любовь со своей спасающей десницей. «Широка заповедь Твоя зело»… Как поистине выразительны эти вдохновенные слова Псалмопевца.
Смысл Евангельского чуда не в том, чтобы удивить, чтобы совершить нечто необыкновенное. Чудо прежде всего — тайна любви… Тайна Божественной любви к скорбящему и страждущему человеку, выходящая из сокровенных надежды и веры.
«Вот Отрок Мой, Которого Я избрал; Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя… Трости надломленной не преломит и льна курящегося не угасит»… пророчествует о грядущем Избавителе ветхозаветный Евангелист — пророк Исаия… (Ис. 42 гл.). И дальше в 53 главе: «… Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни» (ст. 4).
И с начала до конца Христово Евангелие — живое свидетельство о «взятых немощах и понесенных болезнях». Самое имя, воспринятое Господом в земном служении Его, Иисус, значит Исцелитель. Первая проповедь в Назаретской синагоге: «Дух Господень на Мне; Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу…» (Лк. 4:18). Божественное: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Трогательный плач по Иерусалиму: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к Тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья…» (Мф. 23:37).
Все это свидетельствуем о том, что спасение явилось на земле, что вширь распростерлись над миром Отчие Объятия…
И как некогда грозно обращались ревнители Божественной правды, — апостолы Павел и Варнава, — к жестоковыйному народу Израильскому: «вам первым надлежало быть проповедано слову Божию; но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот мы обращаемся к язычникам» (Деян. 13:46).
Так и ныне грозно звучит это апостольское обличение нам, с младенчества христианам, тем, не только которым, но и чрез которых, должно было бы быть возвещено всему миру Слово Божие.
Остановись же, христианин!… Остановись среди обычных житейских попечений… Представь себя на минуту пред огненными очами живого Бога… — Бога правды и любви… И ты увидишь, как поблекнет и потускнеет тогда все то, чему в жизни ты служишь, и как отчетливо встанет то, что ты отвергаешь и позабыл.
«Познай самого себя», — давал мудрый совет еще один из мыслителей древности.
И как много пользы принесла бы нам, братие, постоянная проверка нашей совести, мерилом для которой поставили бы мы непреложный глагол Евангельский. Тогда по новому зазвучали бы нам вечные заветы свыше принесенного Мира. Тогда поистине откровением было бы для нас все то, что привыкли мы слушать так холодно и безразлично.
И тогда, подобно ныне вспоминаемой нами скорченной женщине, смогли бы мы встать с долголетнего одра нашей духовной немощи для того, чтобы прославить Бога и послужить Ему очищенным и возлюбившим сердцем своим.
9 декабря 1935 г.

Слово митрополита Арсения (Москвина), Киевского и Галицкого (+1876г.), в 27-ю Неделю по Пятидесятнице

Рече ей Иисус: жено, отпущена еси от недуга твоего.
И возложи на ню руце: и абие простреся, и славляше Бога (Лук. 13, 12-13).

Историю, упоминаемую в сих словах женщины, вы сегодня слышали в Евангелии: она кратка, но в высокой степени занимательна и поучительна. Осмьнадцать лет эта несчастная женщина страдала от недуга жестокаго, недозволявшаго ей восклонитися отнюд, — то есть, до того ее скорчившаго, что она никак не могла выпрямиться и оставаться в таком положении хотя на одно мгновение. Без сомнения она много раз и ко многим врачам своего времени обращалась за помощию, но, не получив от них никакой пользы и вместе истощив на них и на лекарства свое имение, она пришла наконец в отчаяние о своем исцелении и перестала о том более думать, осудив себя на всегдашнее страдание. Но вот, к неожиданному ея счастию, увидел ее однажды Иисус Христос, подозвал к Себе, и мгновенно и безмездно исцелил ее, возложив на нее пречистыя свои руце, и она, как повествует Евангелие, абие простреся, и славляше Бога, то есть, вдруг выпрямилась и стала славить Бога за свое исцеление.
Мимоходом здесь заметьте, что исцеленная прославляет благодарственно не Иисуса, исцелившаго ее, но Бога, пославшаго к ней такого опытнаго и безмезднаго врача, что одним возложением рук своих мгновенно исцелил ее от болезни многолетней и жестокой.
Что это была за болезнь и как она называлась, угадать теперь трудно: потому что Евангелие сего нам не объясняет, довольствуясь, для означения оной, только общим наименованием духа недужнаго, которое, как общее, собственно говоря, в частности ничего не определяет; современные же врачи своих, так называемых, скорбных листов нам не оставили, а они без сомнения знали и так или иначе и быть может не одним, а многими именами называли ее: ибо иначе они не могли бы и приступить к лечению болезни, если бы не знали даже и самаго названия ея. Не спросить ли об этом разве наших врачей? О! они конечно не оставят нас без ответа: ибо не в духе времени подобными вещами затрудняться; наши врачи легко и скоро, при одном взгляде на больнаго и после нескольких слов его, узнают род и качество болезни, и тотчас же решают способ врачевания, и вероятно болезнь евангельской страдалицы назовут сильными спазмами. Но правильно ли будет такое название, об этом они мало думают, предоставляя сей вопрос окончательному разрешению времени, а чаще всего — смерти.
От чего эта болезнь приключилась сей несчастной женщине? И это определить также не легко, хотя врачи наши, вероятно, и здесь нисколько не призадумались бы, уверить нас, что эта болезнь приключилась или от жестокой простуды, или от случайнаго разстройства нервов, от неправильнаго движения крови, от прилива соков к позвоночной кости и от многаго другаго тому подобнаго, как будто все это хотя сколько нибудь объясняет коренную причину болезни и может достаточно удовлетворить человека размышляющаго. Но здесь мы можем смело остановить их и объявить торжественно, что они в сем случае ошибаются: болезнь, о которой идет речь, совсем не от того произошла, о чем они говорят; а от чего бы вы думали? По словам верховнаго Врача душ и телес, всеведущаго и сердцеведущаго, — от того, что назад тому осмьнадцать лет эту бедную женщину связал сатана и до того скорчил, что она и очей своих не могла возвести на небо. Сию дщерь Авраамю, воззвал Он по ея исцелении, юже связа сатана се осьмоенадесяте лето, не достояше ли разрешитися ей от юзи сея (Лук. 13, 16)?
Чем же сатана связал ее? Ничем более, как только грехом; потому что это только путы и эти только узы у него всегда в руках и для всех нас готовы; с ними он всюду ходит и на всех неосторожных невидимо накладывает их; наложивши же один раз, всемерно старается скрепить и умножить их, в чем и сами узники немало ему помогают, привлачая, по выражению Пророка, яко долгим ужем грехи ко грехам, и яко ременем беззакония к беззакониям (Ис. 5, 18). И потому-то Иисус Христос, приступая к исцелению всякаго рода больных, прежде всего разрешал эти узы, как главную причину болезни, а потом уже исцелял их окончательно: отпущаются ти греси твои, говорил он обыкновенно больному, а потом: востани, возми одр твой, и ходи (Матф. 9, 2. 5-6); или: се здрав еси; ктому не согрешай (Иоан. 5, 14).
Но вот странность непонятная и необъяснимая! В пространном списке врачебнаго искусства наших времен, между разными причинами разных болезней, этой главной и существенной причины, то есть, греха, непомещено, и врачи ни об открытии, ни об уничтожении ея в болезнях, ими пользуемых, нисколько не заботятся, и даже принимают все возможныя меры, чтобы кто нибудь со стороны больным об ней не напомнил и тем их не разстроил и не уничтожил всего плода врачебных пособий, обещавших верное исцеление. Что бы это значило? Не ужели они глубже и вернее постигли тайны своего искусства, нежели Тот, Который одним прикосновением и одним словом исцелял всяк недуг и всяку язю в людех (Матф. 4, 23), и однакожь отпущение грехов признавал необходимым для того условием? Но ежедневная их практика, к сожалению, нам доказывает противное. Уж не случилось ли и с врачебною наукою и ея служителями тогоже, что случилось с этою упоминаемою в нынешнем Евангелии женщиною, — не связал ли и их, как ее, сатана и не преклонил ли к земле так, что они в больных и болезнях ничего, кроме земли, не умеют и не хотят видеть? Легко могло быть, по крайней мере другаго нет средства, объяснить в них ни того упорства, по которому и сами они усильно противятся откровенной свыше истине, и других от нея отводят, во еже не возсияти им свету благовествования славы Христовы, иже есть образ Бога невидимаго (2 Кор. 4, 4), ни того ослепления, по которому и света, просвещающаго всякаго человека, грядущаго в мир (Иоан. 1, 9), они не примечают и для больных заграждают.
Но оставим врачей и обратимся к самим себе: что нам благовествует нынешнее евангелие? — Благовествует многие и спасительные уроки, из коих неизлишним почитаю указать вам по крайней мере на три, и именно: что при посещении болезней, мы должны прежде всего заботиться об очищении себя от грехов посредством сердечнаго сокрушения, дел милосердия и таинств веры, с твердым намерением и обетом пред Богом впредь удаляться от греха, яко от яда змиина и источника болезней; при продолжении оных искать и ожидать исцеления не только от врачей и врачебных пособий, но наипаче от Бога и Богом указанных средств духовных, каковы суть молитва, как собственная, так и других людей, особенно церковная, возложение рук священнических и божественное елеопомазание; а при освобождении от них, благодарить и прославлять Бога благодетеля, пославшаго к нам и добраго врача, и полезное и действительное врачевство.
Напечатлеем убо, возлюбленные чада и братия о Господе, сии спасительные уроки в нашей памяти и сердце глубоко и неизгладимо, и постараемся со всем усердием и тщанием, сколько от нас будет зависеть, и сами верно и неотложно исполнять оные, и других — наших присных и знаемых словом увещания и страхом прещения к тому же располагать, убеждать, побуждать и поощрять; и уверяю вас, что вы вскоре собственным опытом на себе и на других дознаете, что и болезни для нас будут снисходительнее, и способы врачевания успешнее, и самая смерть не столь нагла и жестока, и не столь неотступна и навязчива, как теперь, и самый переход наш из сей жизни в жизнь загробную, если он в судьбах премудраго и всеблагаго Промысла решен уже окончательно, не столь страшен и мучителен, как для большей части из нас бывает он ныне, напротив еще некоторым образом отраден и утешителен. И может ли это быть иначе? Победитель смерти и ада сей именно, а не другой какой либо способ противодействия силам адовым и разнообразным нападениям имущаго державу смерти, диавола, предписывает: можно ли же сомневаться в успехе онаго, можно ли не доверять его действительности? Христиане, устыдимся нашего маловерия или даже неверия словам нашего Господа и Учителя, и пленим по крайней мере отныне безвозвратно и всецело весь разум и всю волю нашу, все мысли и желания, все дела и начинания наши в послушание Христово. Аминь.

Беседа преподобномученика Кронида (Любимова) (+1937г.) в Неделю 27-ю по Пятидесятнице

Не завидуй и зависть незлобием побеждай

Возлюбленные братия и сестры христиане!
В нынешнем евангельском чтении за Божественной литургией повествовалось следующее. Каждую субботу иудеи собирались в синагоги для чтения и научения закону. И Иисус Христос нередко пользовался этим днем, посещая синагогу для проповеди народу Своего учения. Случилось Ему уже под конец Своего общественного служения войти в одну синагогу в субботу и учить собравшийся народ. Здесь среди слушателей Христос увидел женщину, которая по действию духа злобы целых восемнадцать лет была скорчена, не могла разогнуться и встать прямо. Господь попустил злому духу навести не нее болезнь, подобно тому как попустил ему некогда поступить с многострадальным Иовом. Несмотря на свое болезненное состояние, несчастная женщина, как видно, не переставала, хотя и с величайшими усилиями, приходить к общественному богослужению в синагогу, чтобы находить здесь утешение в своей немощи. Любвеобильный Спаситель, вероятно, видя в страдавшей живую веру, подозвал ее к Себе и сказал: «Женщина! ты освобождаешься от недуга твоего». И возложил на нее руки (Лк. 13, 12-13). По всемогущему слову милосердного Господа и чудодейственному воложению Его рук скорченная тотчас выздоровела и от полноты глубокой благодарности стала славословить Бога. Но поток ее благодарения был прерван начальником синагоги. Подобно фарисеям, он вознегодовал на Спасителя за то, что Он совершил исцеление в субботу, считая это нарушением субботнего покоя, заповеданного Законом, блюстителем которого он себя считал. Зная, как строго обличал Спаситель в подобных случаях фарисеев, и не имея смелости обратиться к Самому Иисусу Христу, начальник синагоги обратился с упреком к ни в чем не повинному народу, но, без сомнения, так, чтобы Христос слышал его слова. Выставляя себя блюстителем Закона Моисеева, он ссылается на букву его, ни разумея духа его, и говорит народу: «Есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходите исцеляться, а не в день субботний» (Лк. 13, 14).
Воистину злой демон отскочил прочь от скорченной женщины, исцеленной Спасителем, и оставил свою добычу. Но тотчас же он, вместо прежней, нашел для себя новую жертву, напал на старейшину синагоги, скорчил его душу завистью, так что он не мог видеть благодеяний Христовых, научил его злобствовать, клеветать и называть Законодателя законопреступником. Освободив женщину от согбения, диавол пронзил старейшину рожном зависти, заставил его бесноваться, произносить хулу на Благодетеля, смущать простой народ и отводить от истины: от Христа Спасителя — к губителю-диаволу, от света — к тьме, от жизни — к смерти.
О исполненный всякой неправды старейшина! Зачем сатана наполнил сердце твое злым лукавством и душу твою завистью? Зачем притворяешься и смертную снедь медом помазываешь? Не смеешь прямо говорить свою неправду Превечной Правде, чтобы ночная тьма твоей души не рассеялась при сиянии Солнца? Скорбишь ты будто бы о том, что исцеление произошло в субботу, и этим хочешь помрачить свет благодеяний и чудес Христовых. Не допускаешь недужных получать здравие, а, напротив, отсылаешь на мучения к сатане создания Божии! Но Превечная Премудрость обличает зависть неблагодарного старейшины, называет его лицемером, ибо на языке у него хранение субботы, а в сердце хула на Христа. И обличает его Господь примером бессловесного скота: «Лицемере, кождо вас в субботу не отрешает ли своего вола или осла от яслий и вед напаяет? Тем более надлежало сжалиться над человеком, для которого и скоты-то все созданы, и не только скоты, а вся видимая тварь. Сию же дщерь Авраамлю сущу, юже связа сатана, се, осмоенадесяте лето, как не разрешить в день субботний?» (Лк. 13, 15-16). Такова злоба сатаны: везде он правде противится, полезного не знает, сладкое называет горьким и доброе — злым. Посему святой Иоанн Златоуст болящего недугом зависти называет исчадием диавола. Завистник не только враждует на ближнего, но и презирает свое собственное спасение. Так, Саул захотел лучше терпеть мучение от беса, нежели воздать должную честь Давиду, который врачевал его; знал он, что Давид прогоняет от него мучителя беса, но хотел погубить своего целителя, не желая слышать похвал ему. А пресладкий учитель святой Иоанн Златоуст говорит, что завистник не взойдет на Небо; но и прежде Неба настоящая жизнь его — не жизнь, потому что не так моль изъедает одежды, не так червь точит дерево, как горячка зависти разъедает самые кости завистников и помрачает их ум. О лютый недруг, недостойный даже сожаления! Завистник есть общий враг, ненавистник человеческой природы, оскорбитель членов Христовых — кто может быть гнуснее его? Он неистовее сребролюбца, окаяннее беса. Сребролюбец радуется, когда сам что-нибудь приобретет для себя, а завистник тогда радуется, когда собрат его не получит чего-нибудь.
Один греческий государь, пожелав узнать, кто мерзостнее — завистник или сребролюбец, — приказал привести к себе двоих, из коих один страдал завистью, а другой — сребролюбием. Когда званые явились, государь сказал: «Пусть каждый из вас потребует от меня такого дара, какого пожелает, и я дам с радостью; после этого второй из просивших дар получит дважды столько, сколько потребует и получит первый». Завистник отказывался просить подарок первым, не желая, чтобы сребролюбец получил вдвойне, и сребролюбец отказывался просить первым, чтобы двойным даром не овладел завистник. Так как спорам не было конца, то государь нашел вынужденным прекратить эти споры повелением, чтобы первым высказал просьбу о подарке завистник. И чего же, вы думаете, в дар себе потребовал завистник? Он потребовал того, чтобы у него вырвали один глаз, разумеется, желая, чтобы у соперника его были вырваны оба глаза, то есть чтобы он сделался совершенно слепым. Таким образом, этот злодей по зависти своей не только отказался от всякого царского подарка, но и решился даже дать изуродовать себя, лишь бы только его соперник не получил дара вдвойне.
Други мои! Бес завидует людям, а бесам никогда не завидует. А ты, завистник, будучи человеком, человеку завидуешь и на родного своего восстаешь — этого и бес не делает. Достоин ли ты сожаления? Какой дашь ответ? Ты скорбишь и терзаешься, когда видишь благоденствие брата твоего, между тем тебе надлежало бы веселиться и радоваться.
Но есть другой род зависти, отличный от первого. Многие плачут с плачущими, но не радуются с радующимися, а, напротив, когда другие радуются, они плачут. Многие, видя бедствующих, состраждут им, но как скоро увидят их успевающими в делах, терзаются. Иные охотно помогают нищему соседу, а как скоро он обогатится, начинают ненавидеть и проклинать его. Такова сила зависти! Многие, совершив подвиги, помогая нищим, раздав имение, погубили труды свои завистью. Видя, что других хвалят, они тают и сохнут. Таков был и начальник сонмища. Видя чудеса Христовы и слыша Его учение, он должен был бы благодарить Бога и сказать: помиловал Бог людей Своих, не забыл создание Свое, посетил нас, понес наши немощи, исцелил болезни и избавил от смерти — явилась надежда наша, пришел Мессия. Христос научит нас полезному, возвестит путь спасения и избавит от мучительства диавола. А он, беснуясь завистью, подстрекаемый диаволом, изрыгает из уст своих хулу, называет Господа нарушителем закона.
О завистник! С кем ведешь борьбу? Не с собратом своим, а с волей Божией! Оставь же этот недуг, исцели самого себя от такой болезни. Как смеешь, питая зависть, просить у Бога прощения грехов своих? Зачем вместе с диаволом воюешь против ближнего? Но завистник даже хуже диавола. От того можно остеречься, а ты, завистливый, ходишь единомышленником, прикрываешься любовью, а втайне возжигаешь огонь. Но пойми же ты, завистливый человек, что ты сам себя ввергаешь в этот огонь и страдаешь тяжким и достойным насмешки недугом, ты уподобляешься Каину-братоубийце и старейшине жидовскому. Скажи мне: отчего ты бледнеешь, трепещешь, робеешь? Какая случилась с тобой беда? Та ли, что брат твой весел, в уважении? Но за это надлежало бы тебе благодарить Бога, давшего ему такое счастье, и радоваться, что брат твой так знатен и почтен. Неужели ты скорбишь о том, что Бог прославляется? Но иные скажут: «Не о том скорблю, что Бог прославляется, а о том, что брат мой величается и гордится». О безумие! Зачем ты так худо рассуждаешь? Разве не знаешь, что чрез брата твоего прославляется Бог? Ты скажешь: «Я хотел бы, чтобы Бог прославился чрез меня». Истинно, и Бог этого хочет, да ты не хочешь! Если бы ты хотел, то радовался бы славе брата и Бог чрез тебя прославлялся бы, потому что все тогда сказали бы: «Благословен Бог, имеющий таких рабов, которые чужды всякой зависти и радуются счастью друг друга!» Но слушай, я скажу тебе истину: если бы не только брат, но и враг твой делами своими прославлял Бога, то и врага своего ты должен бы полюбить, как брата и друга, а ты друга своего считаешь за врага, потому что его хвалят и Бог прославляется чрез него! Может ли быть что-нибудь злее этой вражды ко Христу, чтобы завидовать слуге Его?
Скажи мне: если бы кто, взяв в руки огонь и заступ, стал поджигать и разрушать этот храм, подкапывать престол, то все предстоящие здесь не забросали бы такого камнями как нечестивца и беззаконника? А ежели кто принесет сюда пламень более губительный, чем чувственный огонь, — разумею зависть, которая не каменные стены разоряет, не золотой престол подкапывает, но разрушает и губит то, что дороже стен и золота, — то такой человек стоит ли прощения? Ты умышляешь зло на овец Христовых, на овец, за которых Христос пролил кровь Свою и нам повелел все делать по Его примеру и терпеть. Чему уподоблю завистливое сердце? Какой ехидне? Какому аспиду? Какому червю? Какому ядовитому насекомому? Ничего нет нечестивее, ничего нет злее завистливого сердца. Зависть, зависть разделила Церкви, породила ереси, вооружила братнюю руку, попрала законы природы, отверзла двери смерти… Ты завидуешь славе брата, но он, если благоразумен, делается от этого еще славнее, а ты собираешь себе еще большее зло. Братья Иосифа завидовали ему, а потом предстали пред ним в трепете и ужасе. Аарона злословили завистники, а Бог еще больше прославил его, произрастив цвет и плод из его сухого жезла. Иову завидовал диавол, но тем только увеличил его славу. Саул завидовал Давиду, но бедственно скончался, а Давид воцарился со славою. Зачем же ты угрызаешься завистью? Зачем поднимаешь меч на самого себя? Зачем подвергаешь себя осуждению наравне с иудеями-богоубийцами. Помните, други мои, что зависть есть меч обоюдоострый, который наносит вред обоим: как самому завистнику, так и тому, кому он завидует, но прежде первому, чем последнему. Это мы и видим из следующего: завистник, прежде чем сделает вред другому, прободает свое собственное сердце, тяжко страдает душой, изменяется в лице и горько вздыхает. Хорошо сказал святой Василий Великий завистнику: «О чем ты вздыхаешь? О своем ли несчастии или о чужом счастии?»
Зависть так пагубна и зловредна для души человека, что она часто доводит своего раба до великих бедствий и даже отчаяния. Приведу вам пример о лютости зависти. Крестьянин села Боголюбова Фома Трудников очень рано лишился отца, и воспитывала его мать. Испытывая всевозможные жизненные невзгоды и сильную нужду в средствах к существованию, Фома с тринадцати лет начал жить в услужении у некоторых зажиточных односельчан. Особенно долго он жил в услужении у Фаддея Расторгуева, у которого под домом помещалась мелочная лавочка. Жители села Боголюбова покупали здесь все необходимое для себя, платя за товар чуть ли не тройную цену против его настоящей стоимости. Односельчане недолюбливали Фаддея Расторгуева, так как он был человек алчный, завистливый и очень надменный. Он очень гордился своим достатком, особенно пред менее зажиточными односельчанами, которые втихомолку называли его кулаком-мироедом.
Похоронив свою любимую мать, Фома Трудников отправился в дальнюю Сибирь на золотые прииски, где и прожил десять лет. Фома, как человек трудолюбивый и вина не пьющий, нажил на золотых приисках немалые деньги. Возвратившись с золотых приисков в свое село, он выстроил новый дом и вскоре женился на дочери одного зажиточного крестьянина. Односельчане с завистью посматривали на выстроенный Фомою новый дом и вообще на его справное, как выражались крестьяне, небедное хозяйство. Но из всех односельчан Фоме особенно завидовал Фаддей, как человек алчный и гордый. Он нередко в кругу своих односельчан с досадой говорил: «Удивительно, где это Фома успел нагреть свои руки?» Но односельчане всегда отвечали ему: «Что же удивляться, ведь Фома всегда был мужик трудолюбивый, работящий, а главное, непьющий». Фаддея снедала зависть; она губит и самого завистника, а равно приносит много вреда и тому человеку, против которого направлены ядовитые стрелы. Недаром слово Божие говорит, что зависть — гниль для костей (Притч. 14, 30); зол, кто имеет завистливые глаза, отвращает лицо и презирает души (Сир. 14, 8); алчный глаз — злая вещь. Что из сотворенного завистливее глаза? Потому он плачет о всем, что видит (Сир. 31, 14-15). Кому неизвестно, как грубые люди, не умеющие владеть собой, часто под влиянием зависти совершают тяжкие преступления: поджоги, увечья и даже убийства. Да, несчастен тот человек, которого снедает зависть; лишь только закрадется она в душу человека, как наступает конец его довольству своим состоянием, конец его счастью. Как принятый человеком яд через известное время отравляет и губит его, так зависть отравляет и губит в человеке добрые чувствования к ближним и проявляется в злобных чувствах и коварных действиях.
Но обратимся к нашему повествованию. Прошло три года, как Фома Трудников вернулся из Сибири с золотых приисков, но чувство зависти в Фаддее нисколько не ослабевало, а все более и более возрастало. Фаддей страдал, но всемерно старался скрывать от всех это низкое, гнетущее его чувство. Он, напротив, старался прикидываться другом и доброжелателем Фомы, нередко даже заходил к нему в гости и приглашал его к себе. Но лишь доводилось ему увидеть у Фомы новую лошадь, сбрую или какую обновку более ценную, как он опять испытывал нервный трепет и в душе проклинал Фому, сгорая от зависти и злобы. Когда же Фома, видя, что односельчане платят Фаддею за купленный у него товар тройную цену против настоящей его стоимости, задумал сам открыть мелочную лавочку, чтобы продавать товар своим односельчанам добросовестно, то Фаддей окончательно обезумел от зависти и злобы. Он рвал на себе волосы, мысленно проклиная Фому, и клялся рано или поздно отомстить ему. Он прекратил с ним всякое знакомство, которое и ранее было неискренно, и вовсе не стал с ним здороваться. Прошло еще два года. Односельчане большей частью стали покупать товар у Фомы, так как он был доброкачественнее и продавался по более сходной цене; у Фаддея покупали только его неоплатные должники. Фаддей заметно для всех начал хиреть: страшно осунулся, за последнее время начал предаваться пьянству, чему и раньше был подвержен, а зависть и злоба еще с большей силой клокотали в его коварном сердце.
Однажды вечером Фаддей, сильно напившись, отправился в дом Фомы. Придя к нему, он начал говорить ему разные дерзости, а потом вдруг выхватил пистолет и смертельно ранил Фому, вскричав: «Проклятье тебе, злодею». Фома, обливаясь кровью, повалился на пол. На раздавшийся выстрел сбежались соседи Фомы и увидели следующую ужасную картину: Фома лежал в луже крови на полу, Фаддей стоял над ним с пистолетом в руке и безумно смеялся каким-то странным смехом, от которого делалось жутко всем присутствующим. Фаддей в ту же ночь, будучи заключен в каталажку при волостном правлении, удавился на своем поясе, прикрепленном к железной решетке окна. Крестьяне, проезжая со своих пашен мимо сельского кладбища и видя одинокую могилу Фаддея-самоубийцы вдали от кладбищенской ограды, мысленно говорили: «Да, ужасная зависть, как змея, сгубила несчастного Фаддея. Это печальное повествование, научая нас, сколь великое зло причиняет человеку зависть, да послужит для нас побуждением всемерно подавлять в себе эту страсть. Будем бежать от нее, как от лица змея, а если будем питать ее в нашем сердце, то она ужалит нас, а ране от нее нет исцеления (Сир. 21, 2, 4).
И справедливо: завистник смертельно страдает не столько от своего несчастья, сколько от чужого счастья; он терзается сердцем, когда видит ближнего своего выше себя, в счастье и почете. И для Каина не столь горько было то, что Бог отверг его жертву, сколько то, что он благоволил принять жертву его брата; он не тужил о своей потере, а скорбел, смотря на счастье брата; он не думал исправить себя примером добродетели братней, но становился оттого еще худшим. И сколько тот преуспевал пред Богом в добре, столько сей ожесточался во зле; тот возвышался в очах милосердия Божия, а сей нисходил в глубину погибели. О, какое большое зло — зависть! Послушаем, что говорят о ней святые отцы. Григорий Нисский говорит: «Зависть есть начало злобы, мать смерти, первая дверь греха, корень всякого зла». Василий Великий увещевает: «Будем, братие, избегать несносного зла — зависти; она есть заповедь змия-искусителя, изобретение диавола, вражье семя, залог казни Божией, препятствие к богоугождению, путь к геенне, лишение Царства Небесного». А святой Златоуст говорит, что если кто и очень добродетельный человек и даже чудотворец, но побеждается завистью, тот никакой пользы не получит от своих дел; мало того, он судом Божиим причисляется к великим грешникам. Вот слова сего отца Церкви: «Кто сотворит чудеса, сохранит девство, соблюдет пост, будет класть земные поклоны и сравнится с Ангелами в добродетели, но имеет сей недостаток (т. е. зависть), тот всех нечестивее, беззаконнее и прелюбодея, и блудника, и раскопателя гробов». Зависть не дозволяет наслаждаться тем, что имеет, потому что терзается желанием того, чего недостает. А сколь эти желания ненасытимы, мы видим из следующего примера.
Три путешественника нашли однажды на дороге драгоценную находку. Надлежало разделить ее поровну между всеми троими. Находка была так велика, что часть каждого была бы весьма значительна. Но диавол тотчас явился со своими спутниками: духом зависти, коварства и жадности. Полюбовавшись своей находкой, путешественники сели отдохнуть, чтобы подкрепить себя пищей, но каждый думал не о пище, а о том, как бы одному завладеть сокровищем. Нужно было кому-нибудь из них сходить в ближайший город, чтобы купить припасов для обеда. Один отправился. Двое, оставшиеся на месте, договорились убить третьего, когда он возвратится, чтобы разделить между собой его часть. Между тем отправившийся за припасами отравил эти припасы ядом, чтобы по смерти обоих товарищей богатства достались ему одному. Когда он возвратился, то немедленно был убит своими спутниками, которые, поев принесенной им пищи, оба умерли. А драгоценная находка осталась на месте ждать других подобных безумцев или руки более достойной. Видите, что делает зависть. Воистину зависть подобна моли в одеждах: та съедает одежду, а эта — сердце, в котором зародится. Святой пророк Исаия, прославляя пред своими врагами великую милость, которую получил от Бога, обращается к ним с такой речью: «Вси вы яко риза обетшаете, и яко молие изъяст вы» (Ис. 50, 9). Вас снедает зависть, и она вас погубит совершенно; невелика моль, а она всю одежду портит; не видна и зависть, сокрывающаяся в сердце, но весьма вредит и здравию телесному и спасению душевному. Она вредит здравию, ибо завистник, снедаемый и терзаемый в сердце завистью к счастью ближнего, ослабевает телом, случается, что и заболевает от чрезмерной зависти. Она вредит спасению, ибо если завистливый до конца жизни пребудет в своем устроении и не покается, то не может спастись, по свидетельству святого Апостола, который, исчисляя злые дела: нечистоту, идолослужение, чародейство, вражду, ярость, ересь и другое, — между ними поставил и зависть рядом с убийством. Завистливый крестьянин убивает соседа и сам погибает в отчаянии.
Чем же победить зависть? Кротостью, терпением, незлобием и смирением. Смиренный человек постоянно наблюдает за собой, за всеми движениями своей души, за всеми переменами своего сердца и считает себя за ничто, в его сердце уже не имеет доступа сатанинская гордость. Таков смиренный сам по себе, в своей внутренней жизни. Постоянная работа над самим собой, неослабная борьба с греховными помыслами и делами кладут сильный и видный отпечаток терпения на лице кроткого. И взор, и движения, и одежда, и поступь, и вообще вся внешность смиренного человека имеют особый оттенок, выражение.
Глубоко чувствуя и вполне сознавая слабость, непостоянство своей греховной природы, смиренный человек постоянно прибегает под кров Небесного Владыки, ищет Его помощи, усердно Ему молится. Молитва такого человека — с твердой верой и крепким упованием. Успех в делах и занятиях смиренный и кроткий приписывает не себе, не своим силам и дарованиям, а помощи Божией. Во дни печали и скорби смиренный не падает духом, не ропщет на Бога Создателя, нет, он бодро, благодушно все переносит, терпит, зная, что скорби ему полезны. Он даже радуется среди скорбей и печалится, когда их нет; он благодарит Бога за них в убеждении, что терпеливо переносимые скорби — самый верный путь на Небо. Вот каков смиренный человек в своих отношениях к Богу. Отличается он и в отношениях к окружающим. Он скромен, предупредителен, осмотрителен, тих в словах и действиях. Говорит он всегда ласково, благодарно и притом только то, что у него на душе, без лицемерия. Он лучше будет молчать, если знает, что слова его не примут или истолкуют в другую сторону.
Человек смиренный, кроткий избегает одобрений и похвал, даже заслуженных, сторонится почестей, всегда уступая место другим. С подчиненными он вежлив, ласков, обходителен, каждому он даст добрый совет и нужное предостережение; если ему и придется сделать выговор, он сделает его мягко, он даст и внушение, но с любовью. Вреда он никогда не сделает. Обиды смиренный человек переносит благодушно, терпеливо и сам никогда и никого не обижает. Это мы и видим из следующего примера.
Некоторый вельможа, живший в Египте, имел дочь, в которую вошел лютый бес и страшно мучил ее. Бедный отец, не зная, что предпринять, обратился за советом к одному из любимых им монахов, и тот предложил ему следующее. «Дочь твою, — сказал он, — не знаю, кто может исцелить, кроме одних известных мне отшельников. Но только едва ли они возьмутся за это дело, ибо более всего не терпят мирской славы. Впрочем, я советую тебе вот что: когда они придут на торг продавать рукоделие, ты купи его у них, а деньги отдай не иначе как в доме. Войдя к тебе, они, конечно, сотворят молитву, и я уверен, что тогда же бес оставит твою дочь».
Как инок сказал, так отец и поступил. Встретив на торге одного из учеников преподобного Макария, продававшего корзины, вельможа купил их у него, а за деньгами просил войти к себе в дом. Инок согласился и едва только вошел к вельможе, как бесноватая бросилась на него и ударила его по щеке. Святой нисколько не смутился и, по заповеди, с кротостью обратил другую. Тогда демон вскричал: «О горе! Смирение и кротость его гонят меня», — и тут же вышел.
Воистину, смирение и кротость и без ярости устрашат, без оружия победят, без полков воинских прогонят своих врагов! Сим и Христос Спаситель победил своих врагов; Он яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стрегущим его безгласен был (Ис. 53, 7). Он —укаряемь противу не укаряше, стражда не прещаше (1 Пет. 2, 23). Чего не сделали Его незлобивая и долготерпеливая кротость и смирение? Каких зверей лютых во образе человеческом не укротили они? Читай в Священном Евангелии и увидишь… Итак, кто хочет без оружия победить своих завистников и иметь над ними преимущество, тот будь смирен, кроток, терпелив, тих, незлобив, как агнец, и победишь их, укротишь и себя покоришь. Хорошо обнадеживает в том святой Иоанн Златоуст. Он говорит: «Если мы пребудем овцами, то победим, не своею силою, но охраняющею нас Божественною помощию, ибо как пастырь пасет своих овец, так и Бог пасет и охраняет нас, дабы не могли причинить нам вреда подобные волкам враги наши». И, напротив, если перестанем быть овцами, но, сопротивляясь враждующим на нас, подвигнемся гневом и озлоблением, восстанем на месте, воздавая злом за зло и досаждением за досаждение, тогда и сами сделаемся волками, потеряв незлобие и кротость, и тогда не одолеть нам врагов своих, потому что отнимается у нас помощь и охранение нашего Пастыря — Бога, Который есть Пастырь только кротких овец, а не волков, как свидетельствует тот же святой Златоуст, говоря: «Если будем волками, то будем побеждены врагами своими, ибо тогда отступит от нас помощь Пастыря: Он пасет не волков, а овец, оставляет волков враждовать друг на друга и удаляется». Итак, Бог помогает только тому, кто кроток, как агнец, а не тому, кто делается волком, желая растерзать своего врага. Бог есть Пастырь только незлобивых, а не тех, кто за зло платит злом же. Он отомщает за тех, кто не мстит сам за себя, а не за тех, кто хочет сам отплатить злом врагу своему. Есть в «Отечнике» (или «Патерике») рассказ, как один брат, обиженный другим братом, приходит к преподобному Сисою Фиваидскому и говорит: «Мне досадил брат, и я хочу отомстить ему». Старец стал его уговаривать: «Нет, чадо, не мсти за себя, оставь это дело на волю Божию, Он Сам отомстит за тебя». Но тот настаивал на своем: «Я это так не оставлю, я отомщу ему». Тогда старец сказал: «Помолимся Богу, брате», — и, встав, начал молиться: «Боже, мы уж более на Тебя не уповаем, итак, оставь попечение о нас, не мсти обидящим нас, мы сами за себя отомстим им!» Услышав сие, брат упал к ногам старца и сказал: «Я уже не сержусь на брата, я не буду мстить ему, я прощу его!» И сказал ему старец: «Поверь мне, чадо! Кто претерпит досаждение, тот без труда спасется, а кто гневается на брата, тот губит свою добродетель и делается рабом диавола!» Аминь.
1913 г.

Беседа святителя Филарета, архиепископа Черниговского и Нежинского (+1866г.), в Неделю 27-ю по Пятидесятнице (Лук. 13, 10-17)

В ныне чтенном евангелии представляется нам исцеление одной несчастной женщины. Исцеление замечательное по болезни и по действию исцеления и особенно по последствиям исцеления.
Бе же уча во едином от сонмищ в субботу. И се жена бе имущи дух недужен лет осмнадесять, и бе слука и не могущи восклонитися отнюдь (ст. 10-11).
Какое жалкое состояние бедной больной! Она была слука — скорчена и никак не могла подняться, чтобы стоять прямо. Потому не могла ни прямо ходить, ни свободно лежать; не могла видеть в лице никого из проходящих, пригнутая к земле. Сколько насмешек легкомыслия должна была она переносить за свое положение! Сколько других неприятностей! И целыя 18 лет оставалась она в таком положении. Конечно не было без того, чтобы не пыталась она помочь себе средствами врачебными. Но положение ея не изменялось. Болезнь ея была особеннаго рода, которой не облегчают человеческия лекарства. Она была «одержима недугом от духа», говорит евангелист. Ея «связал сатана», свидетельствует Господь (ст. 17). За что же это так? Не в наказание ли за грехи? Но Спаситель, исцеляя ее, не сказал: «отпущаются тебе грехи» как говорил Он при исцелении страдавших от грехов; Он сказал только: ты свободна от недуга твоего. Он даже называет ее дщерию Авраама и конечно не по одному плотскому происхождению от Авраама, а по качествам души ея. Самые те, которые не мирно смотрели на ея исцеление, не сказали ничего не выгоднаго о ея жизни; а эти праведники не преминули бы выставить на показ всем пятна ея жизни, если бы оне были. — Не оставьте без внимания и того, слушатели, что Спаситель нашел ее в синагоге слушающею субботнее богослужение. Значит, при всем страдальческом состоянии, она усердно посвящала день субботний молитве и слушанию слова Божия. Так, нет сомнения, что эта больная телом не была больна какою либо душевною страстию, и след. болезнь ея не была казнию за грехи. И однако она была связана сатаною целыя 18 лет! Как объяснить положение ея? Положение ея — положение Иова. За грехи ли Иова Господь дозволил сатане поразить Иова и страшною болезнию и рядом разных бед? Нет, и сатана не смел указать в Иове какие либо тяжкие грехи. Он только говорил, будто Иов благочестив оттого, что счастлив; пусть, говорил он, позволено будет испытать его несчастиями, — тогда увидят, будет ли он благословлять Бога? И Господь дозволил испытать раба своего к его славе. Таково же было положение жены, страдавшей от духа. Тяжкая болезнь послана ей только для испытания любви ея к Богу, для того, чтобы скорбями усовершилась душа ея, возрасла и укрепилась в добродетелях. И она терпеливо несла испытание целыя 18 лет. Блаженная дщерь Авраамова! Слушатели мои! нам нередко случается видеть больных разнаго рода, как и других несчастных. — Остережемся произносить укорительный суд над их жизнию. Быть может неприятный на вид страдалец, мимо котораго мы проходим с презрением, есть избранный любимец неба и тайно за нас молится. — Ни в каком случае не ошибемся мы в отношении к несчастным только тогда, когда с смирением в сердце и с участием любви искренней будем смотреть на несчастных.
Видев же ю (больную), Иисус пригласи и рече ей: жено, отпущена еси от недуга твоего. И возложи на ню руце: абие простреся (ст. 12-13).
Сколько любви в Спасителе нашем! Едва увидел Он страждущую, как первый взгляд Его на нее был взгляд любви сострадательной; Он сказал, чтобы больная подошла к небесному врачу. «Бедная жена! говорит Он ей, ты освобождаешься от недуга твоего». Какая величественная простота в действии Всемощнаго! Это слова Слова Творческаго. «И возложил на нее руки. И она тотчас выпрямилась». Для чего, думаете, нужно было возложение рук на больную? Что оно значило? Слово Сына Божия само по себе — слово могущественное. Но для того, чтобы мирно перешло действие Его на больную, надобно было принять это действие тихою верой болящей; а действие слова для кроткой души было грозно и принятие его затруднялось трепетом души. Потому-то Господь присоединяет к действию силы действие любви Своей — возлагает руки на больную. Тогда-то, а не вслед за словом Всемощнаго, выпрямилась страждущая. Любовь вечная и начинает и оканчивает свое дело любовию.
И славляше Бога. Отвещав же старейшина собору, негодуя, зане в субботу исцели ю Иисус, глаголаше народу: шесть дний есть, в няже достоит делати: в тыя убо приходяще целитеся, а не в день субботний (ст. 13-14).
Вот одно и тоже дело Спасителя — исцеление больной одною душею принимается с благоговейною признательностию, а начальником синагоги — с негодованием. — Странныя сердца человеческия!
И славляше Бога исцеленная жена. И как было не славить Бога? Дело, совершившееся над нею, было дело Божие. Та, которая 18 лет страдала болезнию неизлечимою, исцелена одним словом: не дело ли это Всесильнаго? Не посещение ли благости небесной? Кто-бы не упрекнул исцеленную, если бы осталась она не признательною к неожиданному благодеянию Божию? Исцеленная была благодарна, она славила Господа вслух всех. Она славила Спасителя своего и в синагоге, хотя знала, как синагога неприязненна к Иисусу. Такова искренняя благодарность!
Но старейшина синагоги — в сильном негодовании. Он, как показывает, оскорблен тем, что больная исцелена в субботу. Нарушен покой субботы! И где же! В синагоге, где он начальник, в синагоге — пред его глазами! Можно ли ему стерпеть это? Он обращается с наставлением к народу. Но почему не обращается он с обличением к Иисусу? Если покой субботы нарушен исцелением: то нарушил его Врач; с Ним и имей дело. — Совесть прямая, совесть чистая, говорит о вине прямо самому виновному. А начальник синагоги говорит об ошибке Иисуса в чужия уши. Видно, ревнитель правды чувствовал, что совесть его не чиста. И смотрите, как странно наставление его народу. Он повторяет слова закона о субботе верно (Исх. 20, 3. 10). Но как прилагает их к своему делу! В тыя дни, говорит, приходяще целитеся, а не в субботу. Что это значит? Больные должны оставаться дома в субботу? Они не должны быть в синагоге для слушания закона? За что такая немилость к больным? В тыя дни приходяще целитеся. Но разве от воли больнаго зависит быть исцеленным во второй или четвертый день недели? И если больной исцелился в субботу: по заповеди учителя синагоги он должен говорить: нет, я еще не исцелен, только завтра могу я славить Бога. Нельзя не сказать, что иудейский учитель говорит безсмыслицу. Жалко!
Отвеща ему Господь и рече: лицемере, кождо вас в субботу не отрешает ли своего вола или осла от яслий и шед напаяет? Сию же дщерь Авраамову, юже связа сатана се осмоенадесяте лето, не достояше ли разрешитися ей от юзы сея в день субботний? (ст. 15-16).
Спаситель обличает защитника покоя субботняго его собственными поступками. Если, говорит, закон о субботе не мешает вам оказывать сострадание скоту, дозволяет поить в субботу осла или вола, когда те томятся жаждою: не следовало ли оказать сострадание больной женщине, которую 18 лет мучит сатана? Заметьте, слушатели, что Спасителю никто не говорил, как давно страдает больная; а Он говорит о том с такою определенностию: «вот осмнадцать лет тому, как связал ее сатана». Он знает и необыкновенное происхождение ея болезни — «ее связал сатана». Так народ, вслух котораго говорено было обличение ревнителям закона, должен был признать в Иисусе и великаго чудотворца и дивнаго прозорливца, от котораго не сокрыто прошедшее и пред которым открыт мир духов.
И сия ему глаголющу, стыдяхуся вси противляющиеся Ему: и вси людии радовахуся о всех славных, бывающих от Него(ст. 17).
А народ — люди простые сердцем и искренние в благочестии принимали учение Спасителя открытым сердцем и радовались торжеству Его: Самые враги Иисуса стыдились своей неправды, чувствуя непреодолимую силу слов Его: но надолго ли?
Обратимся еще раз к начальнику синагоги. Лицемере! говорит ему Иисус. За что такое название? Он ревновал о законе, о славе Божией. Пусть он ошибался, неправильно понимал закон о субботе. Но за ошибку смысла довольно было сказать ему: ты, друг, ошибаешься. За что же он лицемер? Видите, слушатели, Господь сердцеведец. Ему видно было, что происходило в душе начальника синагоги? Там скрывалось зло, как и у людей подобных ему. Начальник синагоги досадовал не за субботу, а за себя; ему горько было, что за величием Иисуса, не видно было имя его — учителя иудейскаго; под ревностию его о законе скрывалась зависть к славе назорейскаго Учителя. Как нередко бывает тоже и между нами! Как и начальник синагоги, иной выходит из себя, указывая на ошибки другаго. Как, говорит, терпеть подобныя дела? Это — вопиющая несправедливость! Это — соблазн! И иные, слушая, думают: какой благородный человек! как он смело защищает правду! Но — на деле наш защитник честности стоит не за честность, а за себя; он хлопочет о своем имени. Бедный, он и сам не видит, что у него в душе; а если подчас и заметит, закрывает глаза, чтобы открыть их на приятное для самолюбия. О! Зачем оскверняют правду нечестием сердца? Зачем неволят душу, заставляя ее служить греху под личиною добра? Как портят, как губят тем душу! Могут дойти до того, что она совсем потеряет вкус к правде и станет принимать за правду только то, что угодно той или другой страсти. Зависть — самое тонкое и самое тревожное самолюбие. Сколько разливает она яда вокруг себя! Сколько погибели строит другим! Не понимая себя, не понимая тайных движений своей души грешной, преследуют дарования полезныя для общества, чернят поступки благородных сердец, гонят невиннаго, и иногда до того, что тот, истомленный душею, ложится в могилу. Не понимают, что в их мнимой ревности брань с добром и истиною, и след. брань с Богом, источником истины и добра. — Ты, который так негодуешь на неправды других, осмотрись, не больше ли ты стоишь негодования других? Осмотрись: не должен ли ты сказать о себе: лицемере! Название — неприятное, но поверь, оно полезное лекарство больной душе твоей; принимай его чаще, повторяй себе о себе: лицемере! Тогда не будешь ты увлекаться тщеславием и завистию, чтобы оскорблять невинность. Тогда и при встрече с действительными ошибками другаго, ты или покроешь их молчанием снисходительным, или скажешь несколько слов нужных с любовию кроткою, с участием осмотрительным. Тогда не только не станешь стоять за себя при защите правды, но для правды охотно потерпишь неприятное.
Господи! охраняй сердца наши от завистливаго самолюбия. Пусть как струны стройной псалтыри поют оне хвалу дивным делам Твоим. Аминь.
1856 г. Харьков.