Беседа святителя Агафангела (Преображенского), митрополита Ярославского и Ростовского, исповедника (+1928г.), в Неделю о расслабленном (Ин. 5, 1-15)
Четвертую Неделю после Пасхи Святая Церковь посвящает воспоминанию чудесного исцеления Иисусом Христом расслабленного, страдавшего тридцать восемь лет. Событие это есть одно из замечательнейших и поучительнейших для нас деяний Иисуса Христа. Вот как св. евангелист Иоанн повествует об этом событии: «Был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых проходов. В них лежала великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды. Ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду; и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какого бы ни был одержим болезнью. Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: “Хочешь ли быть здоров?” Больной отвечал Ему: “Так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня”. Иисус говорит ему: “Встань, возьми постель твою и ходи”. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою, и пошел. Было же это в день субботний. Посему иудеи говорили исцеленному: “Сегодня Суббота; не должно тебе брать постели”. Он отвечал им: “Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи”. Его спросили: “Кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?” Исцеленный же не знал, кто Он: ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте. Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: “Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже”. Человек сей пошел и объявил иудеям, что исцеливший его есть Иисус».
Все здесь, благосклонные слушатели, кажется, просто и понятно. Да, понятно, но вместе с тем как поучительно, как глубоко назидательно, как душеспасительна. Будем внимательны! Первый год общественного служения роду человеческому Иисус Христос провел в Галилее. Здесь, переходя из города в город, из веси в весь, Он проповедовал Свое новое учение: Приблизилось Царствие Божие; покайтесь и веруйте во Евангелие (Мк. 1, 15). Призывал Он к Себе всех несчастных, обещая им успокоение: Приидите ко Мне, — говорил Он, — все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 28-29). Разливая между людьми животворный свет небесного учения и проповедуя наступление Царства Божия, Христос Своими делами ясно показывал всем, что действительно наступило время особенной милости Божией. Он исцелял всякую болезнь и всякую немощь в людях. Отовсюду приводили к Нему немощных, одержимым разными болезнями, бесноватых, лунатиков, расслабленных, и Он исцелял их. Никого не отталкивал Он от Себя, никому не отказывал в помощи. Нищие, слабые, больные и вообще все страдальцы находили у Него утешение. Между тем, приближалась Пасха, самый главный и торжественный праздник у евреев, — праздник благодатной и светлой радости. Каждый благочестивый еврей считал священной обязанностью проводить этот праздник в Иерусалиме. В начале месяца Нисана (марта) обыкновенно отправлялись по всей Палестине вестники с объявлением о времени празднования Пасхи, чтобы никто не мог отговариваться неведением. И вот огромные толпы народа из Иудеи и других отдаленных стран, где только поселялись иудеи, спешили в свой святой город явиться пред лицо Господне. Христос также отправился в Иерусалим. Он шел как простой галилеянин, со Своими соотечественниками, из коих многие и не знали Его, и с учениками Своими, от которых по внешнему виду ничем нельзя было Его отличить. Но в душе Своей Он нес великое намерение и во время праздника продолжать Свое святое дело — обретать и спасать души. Вздохи и стоны, заглушаемые в эти дни праздничным веселием, должны были найти себе слушателя, страдальцы не должны и в праздник оставаться без помощи.
На восточной стороне Иерусалима, близ Овечьих ворот, называемых так потому, что чрез них обыкновенно проводили овец для жертвоприношения, была купальня. «Ручей, на котором стояла эта купальня, и теперь представляет [собою] нечто необыкновенное. В иное время он течет с большою силою, в иное совсем не течет; иногда вода в нем показывается два или три раза в день, иногда только один раз в два или три дня. Вкус воды солено-горький, делающий ее негодною для питья; но температура воды так высока, что даже зимой достигает 15 градусов» (Скворцов. Жизнь Иисуса Христа. С. 110). Во дни земной жизни Иисуса Христа этот ручей пользовался славою чудесного источника. Вода в нем, от какой-то невидимой причины, была иногда сильно возмущаема, и больной, который первым входил в нее, непременно выздоравливал. Поэтому больные со всех сторон шли к этому источнику и, чтобы не упустить момента возмущения воды, располагались близ самой купальни. Для их приюта, для защиты от непогоды и солнечного жара вокруг купальни, в виде пятиугольника, устроено было пять крытых галерей, в которых лежали слепые, хромые, больные всякого рода и ожидали спасительного движения воды. Эта купальня называлась Вифезда, что по-русски значит «Дом милосердия». Поистине, это был «Дом милосердия», так как источник имел целительную воду, которую Бог, по милости Своей, даровал Своему избранному народу. Не обычное действие стихий природы делало воду целительной, но милосердие Живого Бога, Который для исполнения Своей воли посылает ангелов. «Ангел Господень, — говорит тайновидец евангелист Иоанн, — по временам сходил в купальню и возмущал воду; и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью».
Когда Иисус Христос вошел в галереи купальни, больные, может быть, теснились, торопливо проходили мимо Него, чтобы не опоздать и при возмущении воды первыми броситься в нее. Взор Иисуса открыл между ними самого безнадежного, неподвижно лежащего на постели. Тридцать восемь лет страдал этот человек, много лет лежал здесь, ожидая исцеления, но напрасно: силы его истощились, а помощника не было. Христос взглянул на страдальца, и Ему была открыта история его жизни. Он подошел к несчастному и спросил: «Хочешь ли быть здоров?» Почему же Христос, пройдя мимо многих больных, подошел именно к этому страдальцу? Потому, говорит святой Иоанн Златоустый, что хотел «показать и силу Свою, и человеколюбие: силу, потому что болезнь сделалась уже неизлечимою, и состояние расслабления было у больного безнадежно; человеколюбие, потому что на того, кто особенно достоин был милости и благодеяния, преимущественно перед прочими воззрел Промыслитель и Человеколюбец» (Иоанн Златоуст. Собр. сочинений. Т. I. С. 566). В самом деле, кто был более достоин милосердия Владыки, как не этот страдалец? Тридцать восемь лет страдал он тяжкою неизлечимою болезнью; много лет лежал при источнике исцеления, но исцеления не получал, потому что никто не хотел помочь ему, а сам он был не в силах вовремя войти в купальню. Но при всем этом он не роптал, не произносил богохульных слов, не укорял Творца, а мужественно, с великой кротостью переносил свое несчастье. Какой поучительный пример для тех, которые проводят жизнь в болезни, которые терпят неудачи и разные житейские неприятности, которые обречены всю жизнь нести иго нищеты и лишений! Кто из нас, подвергшись этим несчастьям, может терпеливо переносить их, не говорим — тридцать восемь лет, а восемь, даже три года? А евангельский страдалец терпеливо переносил свое страдание 38 лет, — вот ему и награда: Христос подошел к нему и спросил: «Хочешь ли быть здоров?»
Кто не знал того, что расслабленный хотел быть здоровым? Ведь потому он и лежал много лет у чудесного источника. Неужели же того, что очевидно для всех, не знал Тот, Кому глубины сердец открыты, перед Кем «вся нага и объявлена»? Для чего же Христос спрашивает? Спрашивает не потому, что не знал, а потому, что хотел пробудить веру несчастного страдальца, хотел испытать его терпение. Спросите какого-нибудь больного, который долго уже лежит в постели, хочет ли он быть здоровым? Он, пожалуй, вам ответит: «Ты видишь меня больным, знаешь продолжительность моей болезни и спрашиваешь, хочу ли я быть здоровым? Не пришел ли ты посмеяться над моим несчастием? Не хочешь ли поглумиться над чужой бедой?» А вместе с тем, может быть, стал бы он роптать на Бога, проклинать день своего рождения, желать себе поскорее смерти. Ведь известно, как нетерпеливы и малодушны бывают больные, если они и не много времени лежат в постели; а когда болезнь продолжалась 38 лет, то легко человеку потерять всякое терпение. Однако на вопрос Христа страдалец ничего подобного не сказал, не подумал. От тридцативосьмилетних страданий душа его сроднилась с терпением. Вопрос Христа сначала «едва ли вывел несчастного из его унылого оцепенения; он едва ли даже и взглянул на спросившего. Но думая, может быть, с мгновенным проблеском надежды, что эта был какой-нибудь незнакомец, который по сердечной доброте хотел помочь ему первым попасть в воду, когда она возмутится опять, он просто рассказал в ответ свою горькую повесть о долгом и тщетном ожидании» (Ф. В. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. С. 173). Мысль несчастного обращается к целебному источнику, и он жалеет только об одном, что не может воспользоваться его целительною силаю. «Да, Господи, — ответил он, — хочу быть здоров; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня». Вот новое горе? К долговременной болезни и крайней нищете присоединяется совершенное одиночество: «Не имею человека, — говорил страдалец, — который опустил бы меня в купальню; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня». Это прискорбнее всего; этим могла Бы тронуться и каменное сердце. «Мне кажется, — говорит св. Иоанн Златоустый, — я вижу, как этот человек каждый день ползет и, доползши до самого устья купели, каждый год останавливается при самом конце доброй надежды: и это тем тяжелее, что испытывает он это не два, или три, или десять, а тридцать восемь лет. Он употреблял все усилия, но плода не достигал; подвиги совершались, а награда за подвиги доставалась другому в продолжение столь многих лет; и что еще тяжелее, он видел, как другие исцелялись. Вы, конечно, знаете, что мы сильнее чувствуем собственные бедствия, когда видим, что другие от таких же бедствий освободились: бедный тогда особенно чувствует свою бедность, когда видит другого богатым; больной больше страдает, когда видит, что многие из больных освободились от своего недуга, а он не имеет никакой доброй надежды» (Иоанн Златоуст. Собр. сочинений. Т. 1. С. 568). То же самое было тогда и с расслабленным. Однако непрерывные несчастья не ослабили его терпения. Видя, как другие исцелялись на его глазах, а сам продолжая страдать, он не отчаивался, но приходил к купальне каждый год. А мы, если однажды попросим Бога и не получим, тотчас огорчаемся, впадаем в малодушие, теряем усердие и перестаем молиться. Не таков был евангельский страдалец. И вот, когда чаша страданий, приготовленная ему правосудием, была испита до дна, когда мера терпения его исполнилась, испытание кончилось — явилось и исцеление. «Встань, — говорит ему Христос, — возьми постель твою и ходи?» Это сказано было тоном, которому нельзя было не повиноваться. Это был глагол Того, Кто некогда изрек: да будет свет… да будет твердь… да изведет земля душу живу — и бысть тако (Быт. 1, 3, 6, 24). Тогда слово «да будет» из небытия призвало к жизни небо и землю; теперь слово «встань» обновило и оживотворило мертвенный организм, расслабленный страданием и грехом целой жизни. Голос, сказавший «встань», подобно электрическому току пробежал по изможденным членам страдальца, ничем не владевшего, и влил в них животворящую силу. Сразу восстановились силы в расслабленных членах, мир водворился в смущенной душе. Человек был исцелен. После тридцативосьмилетней расслабленности он мгновенно восстал, имел столько крепости, чтобы самому нести свою постель и пройти с нею сквозь толпу стеною стоявшего тут народа. Всеобщее изумление сопровождала это действие. Сердце страдальца горячо билось от любви к неизвестному благодетелю, и он в радостном изумлении озирался кругом, чтобы увидеть и благодарить своего спасителя. Но Христос, во избежание сильного возбуждения и смятения в изумленной толпе, спокойно удалился.
Между тем, выздоровевшего расслабленного скоро обступила толпа совопросников. Они смотрели на него с изумлением и негодованием. Строгие блюстители внешних требований закона и преданий старцев — фарисеи, вместо того, чтобы обратить внимание на Божественное исцеление, вступились за нарушение субботнего покоя. «Сегодня Суббота, говорили они, — не должно тебе брать постели». Это был вопиющий случай нарушения их закона; это в их глазах было преступление, достойное смерти, — тем более, что совершено среди многолюдства, на празднике. Однако в чем же заключалось преступление исцеленного? А вот в чем. Моисей, повелев шесть дней в неделю делать, в седьмой день (в субботу) запретил заниматься обычными и житейскими делами, кроме самых необходимых: Да не сотвориши всякого дела в день субботний, — говорит Моисей, — ты и пришелец, живущий у тебя (Исх. 20, 10). Таким образом, «Суббота» действительно была установлением Моисеевым, установлением самым замечательным, самым почитаемым из всех установлений, отличавших иудеев от язычников как особый народ. Она была учреждена в видах милосердия, предназначена для зашиты подчиненных и угнетенных людей от тяжести непрерывной работы и чрезмерного труда, к которому стали бы принуждать рабов и пришельцев. А что главнее того, назначение одного дня в неделю для священного покоя было чрезвычайно важно для духовной жизни человека, так как день тот назначался на служение Господу Богу. Таково значение субботнего покоя.
Но предания старцев, их патриотизм еще более усилили строгость субботнего покоя. По мнению раввинов, Суббота соблюдалась на небе до сотворения мира, да и самый народ израильский был избран с целью охранять ее покой. И действительно, охранение субботнего покоя было обставлено самыми мелочными, до нелепости точными, да смешного ничтожными правилами раввинов и преданиями старцев. Эти жалкие формалисты с важностью порешили, что в субботу нельзя носить не только какой-нибудь тяжести, но нельзя носить и сапогов, подбитых гвоздями, потому что они составляют бремя, а без гвоздей сапоги носить можно. Одному человеку можно нести каравай хлеба, а двое не могут нести его промеж себя. Женщина не должна выходить с лентами на себе, если только они не пришиты к платью. Портной не может выходить с иголкой в пятницу ночью, чтобы не позабыть ее и ношением ее не нарушить Субботы. Нельзя в Субботу носить вставного зуба и т. д. и т. д., до самых крайних пределов придирчивой нелепости. Видя теперь исцеленного несшим свою постель, иудейские старейшины и обратились к нему с вопросом: «Как смеешь ты нести постель, когда теперь день субботний?» Разве не торжественна, не решительно выражена заповедь берегите души свои и не носите нош в день субботний (Иер. 17, 21)? Разве Моисей и все общество не побили камнями человека за то только, что он собирал дрова в субботу (Числ. 15, 32-36)? «Как же ты смеешь нести свою постель?» Ни на этот грозный вопрос выздоровевший страдалец простодушно отвечал: «Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи». Как ни неприятны были эти слова для строгих законников, но они замолчали, удовлетворившись его оправданием. «Голос, обладающий такой чудесного силою, что мог исцелить словом расслабленность, продолжавшуюся в течение всей жизни, очевидна, в глазах этого человека имел право на послушание. Но они руководились особым побуждением; они имели в виду нечто большее, чем этот ничтожный и жалкий страдалец» (Ф. В. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. С. 175). Они хотели излить свою ненависть на виновника его выздоровления, повелевшего нарушить субботний покой. «Кто Тот Человек, — спросили они, — Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» Однако исцеленный не мог назвать имени Иисуса. Личность Его, очевидно, так мало была известна в Иерусалиме, и несчастный страдалец так был занят своею болезнью, что когда заговорил с ним Христос, не обратил на Него особого внимания и после исцеления не мог узнать, кто был его благодетель. Но скоро он узнал. Страдалец, чтобы воздать благодарение Богу за неожиданное и чудесное обновление своей безотрадной жизни, пришел в храм. Здесь-то и встретил его Христос и сказал ему то, о чем умолчал при самом исцелении. В минуту исцеления измученная долголетним страданием душа исцеленного вся переполнена была радостью — радостью телесного выздоровления. Теперь радость его была спокойнее, и Врач душ мог сказать ему то, о чем прежде говорила только совесть страдальца, именно, что его страдания были наказанием за грехи, и что если он будет продолжать свою прежнюю греховную жизнь, с ним может случиться что-нибудь худшее, чем тридцативосьмилетняя болезнь. «Вот ты выздоровел, — сказал ему Христос, — не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже», может быть, и здесь еще, но несомненна, в вечности. Теперь исцеленный знал, Кто сделал его здоровым, с радостью пошел и объявил Иудеям, думая, что они единогласно с ним прославят Иисуса, Спасителя душ и телес.
А вот теперь, благочестивые слушатели, от Овчей купальни евангельского страдальца возвратимся к себе. Ведь все мы страдали в жизни и страдаем — страдаем телам, а еще более страдаем душею, обремененною «грехами многими». Но все ли мы шли к купальне ждать исцеления? Задавали ли даже себе вопрос: «Нет ли у нас купальни, подобной Иерусалимской?» — Есть, и много, и еще чудеснее, еще спасительнее, чем купальня Иерусалимская. Там исцелялась болезнь тела, у нас врачуется и болезнь души. Там исцелял Ангел чрез возмущение воды, — у нас явилась благодать Божия, спасительная всем человеком (Тит. 2, 11). Там только один больной получал исцеление, кто первый по возмущении воды входил в купальню, — у нас все равно — и первый, и последний: всякий выздоравливает, всякий получает прощение грехов. Там исцелялся один в год, у нас каждый день, каждый час. — Да где же, спросите вы, где у нас такие купальни? Много ли их? — Они везде, их много, двери в них нам всегда открыты. Купальни эти — Святые Таинства Святой Православной Церкви. Они спасительно объемлют всю нашу жизнь от колыбели до гроба, освящают наше тело и душу, исцеляют и оживотворяют все существо наше. Едва человек появляется на свет Божий, ему предлагается купель Крещения, в которой, омывшись от первородного греха, он становится чистым, святым, подобно первозданному Адаму. Если, по злоупотреблению свободной воли мы утратили первобытную чистоту, с какого вышли из купели Крещения, и лишились духовной силы к деланию добра, которую получили в Таинстве Миропомазания, нам предлагают другие источники, другие Таинства, в особенности купель Покаяния и Причащения. Ты согрешил пред Богом, грех, как змея, язвит тебя, — выкинь его скорее вон из души, иди к служителю алтаря, с верою скажи ему словами расслабленного: «Хочу быть здоров», открой ему болезнь души твоей, и он властью, данною ему от Господа Иисуса Христа, исцелившего расслабленного при Овчей купальне, простит и исцелит тебя от всех грехов твоих. Очистившись от грехов в купели Покаяния, иди к Самому Христу, вкуси Его Тела и Крови, соединись с Ним и телом и душею, — и Он спасет тебя не только от всех болезней, но и от всех грехов, подаст тебе здравие душевное и телесное, и скажет, как сказал расслабленному: Вот ты выздоровел; не греши же, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14). Наконец, если болезнь изнурила тебя, как тридцативосьмилетнего расслабленного, и смерть готова похитить тебя, спеши к новой купели — Таинству Елеосвящения, и Христос молитвами верующих исцелит твою болезнь, воздвигнет тебя от одра болезненного, посетит тебя милостью и щедротами. Итак, Святые Таинства — вот наши источники исцеления! При этих источниках невидимо стоит тот же Спаситель, Который некогда стоял при Овчей купальне, смотря на расслабленного. Господь с сожалением смотрит на каждого из нас, видит наши болезни и спрашивает: Хочешь ли быть здоров? (Ин. 5, 6). Поспешим же, поспешим же, возлюбленные слушатели, откликнуться на этот Божественный зов. Будем чаще, как можно, приходить к источникам исцеления. Припадем ко Христу, Врачу душ и телес, и из глубины души воззовем: «Ей, Господи, хотим здоровы быть». И Он, видя веру нашу и искреннее сознание немощи нашей, скажет каждому из нас: Встань, возьми постель твою и ходи (Ин. 5, 8). Но, уходя выздоровевшим, пусть никто не забудет и предостережения, сказанного расслабленному: Не греши же, чтобы с тобой не случилось чего хуже (Ин. 5, 14).
Сказано в бытности инспектора Томской духовной семинарии. 1887г.
Проповедь священномученика Никодима (Кроткова),
архиепископа Костромского и Галичского (+1938г.), в Неделю о расслабленном
Воскресение Христово есть событие, в котором яснейшим образом проявилась Божественная сила Господа, творившая пред Его очевидцами и последователями множество чудес, исцелившая и расслабленного, которого святая Церковь сегодня вспоминает.
Это исцеление произошло в праздник иудейской Пасхи в присутствии народа, собравшегося в Иерусалим со всех стран мира, у иерусалимского источника водного, у водоема, или купальни, названной по-еврейски «Вифезда». Здесь к северу от храма было пять притворов, предохранявших множество лежавших в них разных больных от зноя, холода и непогоды; водоем имел особенную силу: Ангел Господень всякий год раз сходил в воду, возмущал ее, делая ее мутною или, по мнению некоторых, красною, и кто первый из больных — хромой ли, слепой, сухой — входил в купель, исцелялся, какой бы ни был одержим болезнью. Это источник не такой, как минеральный, на который врачи посылают, где не первый [вошедший] выздоравливает, а источник единственный во всем мире.
И вот, Господь, пришедший на праздничное торжество, пришел к купели и устремил Свой взор на 38 лет расслабленного, который все годы искал помощника и не находил. Можно себе представить, до чего истощила его болезнь: он был живым мертвецом, но он не потерял веры и надежды своей на Бога. И вопрошает его Господь, не не зная его желания как Сердцеведец, а чтобы поднять его дух веры: хочет ли быть он здоровым. И отвечает расслабленный: хочу, но не нахожу здесь помощи и сам не успеваю войти первым в купель. Он не ропщет, а только говорит, что нет близкого человека, который бы опустил его в купель. Не странно ли это, что в Иерусалиме было много людей, много тысяч населения, а нужный человек не находился. Никто не говорил к нему до сих пор так участливо и сострадательно, как Благий Господь, Который тотчас сжалился и исцелил страдальца одним словом, чего никак не ждал последний, от чего изумились многочисленные свидетели чуда, как 38 лет больной вдруг совершенно выздоровел, взял свою постель и ушел домой. Какая радость, какая благодарность была в его душе! Не будем останавливаться на том, как евреи злобствовали и негодовали на Господа, что это сделано в субботу. Упомянем только, что спустя немного времени Господь встретил исцеленного в храме и предостерег его впредь не грешить, чтобы не было чего с ним хуже.
За это чудо мы и должны прославлять и благодарить Бога и воспользоваться нравоучениями, заключающимися в нем. Как Господь, пришед в Иерусалим молиться, соединяет с молитвой и исцеление больного, так и мы в праздничные дни молитвой нашей окажем всякое добро и помощь нашим больным, бедным и нуждающимся. Слышав о 38-летнем страдании без зависти к здоровым или ропота, и мы безропотно, с терпением перенесем свои страдания. Исцеленный пришел в храм благодарить, будем и мы благодарны Господу за всякое благодеяние Его.
Вифезда, по толкованию святых отцов — святая Церковь, в которой получаем все очищение от грехов. Будем любить святую Церковь, приходить в храм, причащаться и получать залог здесь здравия душевного и телесного, а там — вечной жизни.
1 мая 1911 года
Слово священника Сергия Свешникова в Неделю 4-ю по Пасхе
«Хочешь ли быть здоров?»
Христос воскресе!
Вот мы находимся уже на полпути от Светлого Христова Воскресения, дня спасения мира, до Святой Пятидесятницы, дня рождения Церкви; и Святая Церковь, как бы соединяя оба праздника незримой нитью, повествует нам о том, как Христос исцелил расслабленного в день иудейской Пятидесятницы. В этом повествовании мы слышим и о греховном параличе, и о долгом, очень долгом ожидании исцеления, и о безысходности, и о пришествии Спасителя, и о возрождении, и, наконец, о праведной христианской жизни.
В Иерусалиме жил человек, который почти четыре десятка лет был парализован (Ин. 5, 5). Он лежал в одном из притворов у купели, называемой Вифезда, и не было никого, кто мог бы ему помочь (Ин. 5, 7). Ангел Господень сходил иногда в воду, и первый, кто входил в купель, получал исцеление от недугов (Ин. 5, 3). Множество увечных, «больных, слепых, хромых, иссохших» (Ин 5, 3) собиралось у купели, и расслабленный, как ни старался доползти до купели, никогда не успевал, и другой уже входил прежде него. Но человек этот, несмотря на всю безвыходность своего положения, не терял надежды и продолжал ждать милости Божией. И вот в день Пятитесятницы пришел долгожданный Утешитель, Тот, Кто жизнь подал иссохшему телу, упование, и прибежище, и покров.
Христос пришел в Иерусалим на праздник Пятидесятницы. Это праздник жатвы пшеницы, когда перед началом сбора урожая израильтяне приходили в Иерусалимский храм, принося Богу жертвы и славословия. Неслучайно, видимо, именно в этот день Христос пришел в притворы Вифезды, исцеляя телесный и духовный паралич и прообразуя будущий урожай — Святую Церковь, собираемую в житницы Божии.
Найдя в толпе расслабленного, Спаситель немедленно обратился к нему с одним лишь вопросом: «Хочешь ли быть здоров?» (Ин. 5, 6). Даже видя всю бедственность положения парализованного человека, зная и всю длительность ожидания, и надежду, и терпение больного, Христос все же дает ему полную свободу выбора, ни в чем не насилуя его волю. «Хочешь ли быть здоров?» звучит как вызов тем, кто сжился со своей болезнью, кто сросся с нею, кто не желает отвернуться от греховной заразы, кто получает удовольствие от греха; это вызов тому, кто «как собака лижет пилу и не может остановиться, пьянея от вкуса собственной крови» (Св. Исаак Сирин). «Хочешь ли быть здоров?», спрашивает Спаситель и, слыша в ответ: «Так, Господи!» (Ин. 5, 7), говорит: «Возми постель твою и ходи!» (Ин. 5, 8) Ему не нужны подробности и отговорки, что вот нет у нас помощника, некому нас наставить, некому научить… Властно звучит голос Господа: «Встань и собери свою постель! Время греховного паралича прошло.»
Прообразуя исцелением расслабленного начало евангельской жатвы и принеся истинный дар Отцу в праздник Пятидесятницы, Христос и бывшего расслабленного сподобил стать причастником общих торжеств. Вместо того, чтобы лежать «на одре болезни и на ложе озлобления,» исцеленный человек смог отправиться в храм Божий с дарами и славословиями (Ин. 5, 14); и, обретя Сына в Доме Отца (Лк. 2, 49), осознал, что исцеление его в первую очередь духовное. «Вот ты выздоровел, — говорит Христос, Не греши больше», то есть: «живи праведно». «Я очистил тебя от скверны, Я исцелил тебя от греха, Я убелил тебя паче снега и ввел тебя в Дом Божий — живи такой жизнью, для которой ты был создан, живи праведно, сохрани ризу крещения нескверную и непорочную.»
Как тот расслабленный, лежало все человечество в параличе, пораженное болезнью первородного греха. Долгие тысячелетия пыталось оно найти исцеление, но не могло само добраться до Бога, и не было человека, который бы помог. И все же не терял человек надежды, продолжал уповать на милость Божию и сподобился Божественного посещения.
Своим спасительным пасхальным воскресением Христос всем жаждущим открыл путь к живоносной купели; всем, кто на вопрос Бога: «Хочешь ли быть здоров?» способен сказать: «Так, Господи!», открыт теперь путь к исцелению от духовной слепоты, храмоты и греховного паралича.
Собирая в житницы Божии благодатный урожай избавленных от смертельной болезни душ человеческих, Христос в день Пятидесятницы дал христианам и силу побеждать грех, бороться с ним и побеждать. Отец послал Духа Своего Утешителя, животворящего и укрепляющего нас. Основывая Свою Церковь, Христос укрепил ее Своей Силой, Своим Духом и дал заповедь чистой христианской жизни.
Встречая сегодня каждого из нас в храме Божием, Христос обращается к нам словами Священного Писания: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже.» Сохрани ризу крещения неоскверненну, вспомни и исполни обеты, которые ты давал у святой купели, чтобы не погибла душа твоя. Восстань от греховного паралича; открой глаза, отягченные духовной слепотой и иди в храм Божий, воссылая хвалу Спасшему тебя.
Ответим же Спасителю вместе со всей Церковью:
Душу мою, Господи, во гресех всяческих и безместными деяньми люте разслаблену, воздвигни Божественным Твоим предстательством, якоже и разслабленнаго воздвигл еси древле, да зову Ти спасаем: Щедрый, слава, Христе, державе Твоей. (Кондак триоди.)
Аминь!
Слово Митрополита Трифона (Туркестанова) (+1934г.) в Неделю 4-ю по Пасхе, о расслабленном
Дела милосердия
Христос Воскресе!
В сегодняшний воскресный день Святая Церковь вспоминает о том, как Господь Иисус Христос исцелил расслабленного. Мы в ныне читанном Евангелии слышали об этом.
Итак, в самой середине ветхозаветной Пасхи Господь Иисус Христос по обычаю пришел в Иерусалим в эти дни. Совершив молитву, Он остался там для посещения тех, которые особенно нуждались в Его помощи и Его проповеди. И вот прежде всего Он отправился в Вифезду, где постоянно раздавались плач и стоны страждущих. Сухие, хромые и прочие расслабленные ожидали появления ангела, ибо как только ангел возмутит воду, то первый опустившийся туда и получал исцеление. И вот все ожидали этого дня, но не могли дождаться, чтобы первым попасть в купальню. И вот среди них был расслабленный, страдавший 38 лет. Страдавший искал человека, который бы первым опустил его. 38 лет он ждал и жаждал исцеления. И вот Господь Всемогущий исцелил его одним словом Своим: Востани, возьми одр твой и ходи (Мф. 9, 6). И он взял постель и пошел, совершенно здоровый, славя Бога.
Так Господь ознаменовал эти праздничные дни делами милосердия и нам заповедал делать дела милосердия, а в особенности в дни, Ему посвященные, праздничные дни. Дела милосердия необходимы для христианина также, как пища и питие для жизни. И он должен алкать и жаждать, как человек голодный.
Еще в языческом мире были люди, которые говорили, что каждый день надо делать добро. Так был один языческий царь, он считал тот день потерянным, если в него он не сделал доброго дела, потому что он познал, что дела милосердия нужны душе, как самые необходимые. Надо делать их, не откладывая, не надо ждать, о, напротив, надо искать нуждающихся. Ведь их есть целые десятки, а когда придут просить — не надо отказывать. И нам надо идти на помощь нуждающимся.
Когда творить надо добрые дела?
Творить их надо в дни, посвященные Самому Богу, в дни праздничные, как Он и Сам это делал, исцеляя слепых, хромых, расслабленных. И я искренно радуюсь, дорогие сестры, что вы познали благо дел милосердия и не только этому посвящаете праздничные дни, но и всю вашу жизнь. Вы пошли не туда, где радость и веселие, а туда, где, по выражению пророка Иезекииля, плач, и стон, и горе (Иез. 2, 10). Благо вам! Трудитесь, и да укрепит Господь труды вашего служения. Твердо верую, что если вы добросовестно будете исполнять ваш подвиг, то почувствуете успокоение вашей совести, а затем, на том свете, услышите блаженный глас: Вниди в радость Господа Твоего! (Мф. 25; 21, 23).
Я усердно молился а том, чтобы вы, взявши этот подвиг, до конца могли его выполнять в обители, посвященной Царице Небесной.
Примите от меня образ Царицы Небесной, нашей Помощницы, и верьте, что Она, Царица Небесная, в тяжелые минуты вашей жизни всегда готова оказать Свою вам помощь.
Сказано в Иверской общине сестер милосердия 27 апреля 1914 года.
Слово святителя Платона (Левшина), митрополита Московского (+1812г.), в Неделю о расслабленном
Ей Господи! Человека не имам. (Ин 5, 7)
О горькаго несчастия! быть в беде, а не иметь утешения: быть в злоключении, а не иметь отрады: быть в болезни, а не надеяться помощи. Одно рождает печаль; другое приводит в отчаяние: одно наносит рану; другое делает ее смертоносною. Не знаю, чему здесь больше удивляться надобно, жестокости ли мучения, или терпению мучимаго. В таком состоянии бедных находился разслабленный. Лежит несчастливый сей при спасительной купели чрез тридцать, как надобно думать, и осмь лет: лежит же, все свои уды имея недугом разслабления связанные, всего действия лишенные: живый мертвец, которому собственное тело зделалось гробом; и ежели что его оживляло, то была одна надежда, которую он на знаемых, на приятелей и на сродников полагал, что от них с своего прилепившагося к нему одра снят будет, и брошен в воду, Ангелом чудесно возмущаемую. Жди, бедный разслабленный! не без того, чтоб у тебя не было прежде приятелей; так сию малую услугу в таком печальном состоянии откажут ли? в самое короткое время твои разслабленные члены поднять и бросить в воду за труд себе почтут ли? Но лживи сынове человечестии (Пс 61, 10). Прошол год, прошол другой, прошол третий, прошло тридесять и осмь лет: но никто не мог сыскаться, который бы ему хотя не по приятству, так по человечеству сие благодеяние оказал. И для того разслабленный наш из разслабления телеснаго впал в разслабление душевное; начал воздыхать, стенать, вопить и жалобными сими словами наполнять воздух весь: человека не имам, человека не имам. Да и правда, что уже ему нечего осталось ожидать от человек; ежели бы Богочеловек Господь Иисус, который пришел спасти погибшаго, и болезни наши на себе понес (Мф 18, 9), не умилосердился над ним.
Так здесь-то ясно оказалась суетность надежды полагаемой на человека, и твердость надежды полагаемой на Бога: здесь-то открылось, сколь далеко между собою разстоят сии два пункта; надеяться на человека, и надеяться на Бога. По приличию убо, кажется сказать теперь, что надежда полагаемая на человека есть обманчива, или по крайней мере сумнительна, разве токмо на единаго Бога. Ты же Душе Святый отверзи моя уста, и когда слова мои будут ударять слушателей ушеса; тогда ты ударяй своим действием их сердца!
Сладка сама по себе надежда: но презельно огорчает, когда противное чаянию нашему представляет. Такова рода есть надежда, положенная на человека; а почему она столь слаба и опасна, то откроют нам причины следующия.
Во первых известно, сколь люди непостоянны и в мыслях своих переменны. Чего ныне хотят; того заутра отвращаются: чего ныне отвращаются, того заутра с великим идут желанием. Обещают нам златыя горы; а делом то исполнять ленятся: великолепными своими обещаниями столь наш умащают слух, что уже мы себя заблаговремянно в числе блаженных считаем; но как до дела дойдет, с стыдом обманываемся. Бедный человек по сим блистательным уверениям прибегает к ним как к священному якорю, и прежнею их ласкою ищет воспользоваться; но они холодной к нему обращают вид. Пропала надежда, изчезли обещания! И я думаю, Давид в разсуждении сих обстоятельств возопил, что всяк человек ложь (Пс 115, 2). А с ним согласуясь и великий Павел сказал: что беды не токмо в мори, но и во лжебратии (2 Кор 11, 26), то есть, в тех, которые будучи нашими врагами, честным братства именем прикрываются. Но что более? Спаситель наш и самую на сродников полагаемую надежду объявляет быть опасную: врази, де, человеку домашние его (Мф 10, 36). Так куда же нам прибегнуть? на кого твердо положиться? Нет никого. Почему всякой из нас с разслабленным может сказать: человека не имам, человека не имам.
Но пойдем мы далее, и посмотрим, какияб были причины толикаго в людях непостоянства. Известно, сколь многие на собственные свои прибытки падки и алчны, и пользу свою предпочитают всякой других пользе. Они в самой дружбе и обещаниях смотрят прилежно, есть ли им какая из того польза: чего когда не усматривают, кидают дружбу, и обещания свои исполнять почитают за неполезное. Когда мы счастием процветаем; много круг себя приятелей считаем: а как цветы нашего счастия опадут, то и други наши все вдруг пропадут. Всяк знает, что наипаче недостатки наши принуждают нас надеяться на других, и что ни есть от них ожидать: но вот видим, что люди не очень охотно под покров надежды своея нас тогда принимают; когда усматривают скудость нашу и недостатки. Такие люди хитры: они охотно в море льют воду, то есть, охотно обещают тем, да может и исполняют, которые всяким довольством изобилуют, но чающе равное или еще и большее восприяти: а где человек от скудости изсыхает, там ни капли милосердия своего не хотят пролить.
Так теперь, слушатели, положим, что мы-то те скудные и недостаточные, которым нужда велит в других помощи искать и на других надеяться. Прибегаем мы к ним и умиленно просим о заступлении. Чтож они тут с нами делают? первее всего кругом нас осматривают: есть ли в нас им польза, богаты ли мы, высокою ли честию почтены мы. Мы клянемся, что в нас того ничего нет; иначе, ежелиб мы то имели, не было бы нужды прибегать к вам. Но когда сие услышат: нечаянно яко облак пропадают, и ниже милостиваго взгляда удостоивают. Гдеж нам искать человека, на котораго бы надежда наша была тверда и неподвижна? негде. Человека не имам.
Апостолы, как еще оным великодушием, которое чрез сошедшаго Святаго Духа получили, не утверждены были, бывши со Христом на горе Фаворстей и видевши его небесною осиянна славою, сказывали: Добро нам зде быти (Мф 17, 4), а после и чашу страдания с ним вместе пить, и никогда его не оставить обещались. А как повеяла с горы Голгофской смерти Христовой буря: то никто с ним не остался, но все разсеялись. Да и наш несчастливый разслабленный не без того, чтоб прежде своей болезни не имел какого ни есть приятеля: но теперь, когда ищет соскорбящаго, да нет, и утешающаго, но не обретает: почему жалуяся говорит: что человека не имам.
Правда, что люди пользу свою наблюдая, нашу надежду делают тщетною: но часто же случается, что и не могут нам того подать, чегоб мы от них ожидали. Причина тому есть, что сами люди разным переменам и несчастиям подлежат. Многие с престолов преселились на гноища: многие, которых слава по всему свету гремела, в плачевное пришли состояние. Давид Святый многих видел превозносящихся и высящихся, яко кедры Ливанския, и мимоиде, и се не беша, взыскал их; и не обретеся место их (Пс 36, 35). О суетнаго человеков упования и предприятия неизвестнаго! чрез которых думали обогатиться, те сами обнищали; чрез которых надеялись вознестись, те сами с высоты своей упали; от которых помощи просили, те сами оной от других теперь ожидают. Так в таких случаях не научает в нас разслабленный сию жалобную песнь повторять: человека не имам, человека не имам.
Но хотяб люди и подлинно были к нам без лицемерия всякаго искренны; хотяб и могли все то нам подать, чегоб мы от них ожидали; но всю сию нашу на них надежду неотменно смерть пресечет: смерть, последняя мета всех наших замыслов: смерть, конечная граница, чрез которую ни собственныя человеческия желания, ни наши на них надеяния более не переходят. Не надейтеся на Князи на сыны человеческия, глаголет Дух Святый усты Давидовыми, в них же несть спасения: изыдет дух его и возвратится в землю свою, в той день погибнут вся помышления его (Пс 145, 3). Одною косою и одним замахом смерть подсекает и жизнь человека, и мое на него положенное упование. И так того, на кого наша надежда была, смерть от нас взяла, восхитила, скрыла; а мы бедные остались надеждою обмануты и посмеяны: на подобие корабля, которой по вольной плавая воде, вдруг по стечении вод остался бы на суше; или на подобие цвета, которой по захождении солнца его согревающаго, нечаянно увял бы.
По сему суетны вы, сынове человечестии! мы на вас как на неких богов надеялися: а вы яко человецы умираете, и яко един от Князей падаете (Пс 81, 7). Мы на вас как на твердых столпов опирались; а вы как слабыя трости сокрушаетесь. Гдеж теперь тот человек, на котораго была надежда наша? ах нет! его смерть от нас на веки похитила: так пускай же всяк из нас скажет: человека не имам.
Но чтоб не остаться нам вовсе в отчаянии; на кого надежду положим, слушатели, и к кому безопасно прибегнем? разве токмо к тебе, о Боже, крепосте наша и хвала Израилева! на Тя уповаша отцы наши: уповаша, и избавил еси их: к Тебе воззваша, и спасошася; на тя уповаша, и непостыдешся (Пс 21, 4). Бог един есть не сумнительная надежда человеческая. Не имамы человека, да имеем Бога. Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс 15, 8). Он во обещаниях своих тверд и постоянен; Он есть милосерд: яко же бо щедрит отец сыны, ущедри Господь боящихся его (Пс 102, 13), а со всем тем Он есть безсмертен; Его жизнь не пресекается: убо и нас надежда на него никогда не посрамит: убо Он будет надежда и по смерти нашей: аще убо живем, аще умираем, Господни есмы (Рим 14, 8). О надежда наше непостыдная! мир тебя не разумеет; и для того патронов ищет: обходит Тебя источника воды живыя, и надеется жажду свою из ямин неимущих воды.
Охозия Израильский Царь, разболевшись жестоко, послал спросить у своего идола Ваала, что имеет ли он надежду свободиться от болезни. Попался навстречу сим посланникам ревности исполненный Илия, остановил их и спросил: или несть Бога во Израили, яко грядете вопрошати Ваала, сквернаго бога во Аккароне? (4 Цар 1, 3). Сим же вопросом должно останавливать всех тех, кои миновав Бога, в суетных вещах полагать хотят свое упование. Человече! или несть Бога во Израили, что мы на смертнаго надеешься? человече! или несть Бога во Израили, что мы вверяешь тому, котораго и мысль непостоянна и сердце неизвестно? Благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека (Пс 117, 8). От стражи утренния до нощи, от стражи утренния, да уповает Израиль на Господа (Пс 129, 5).
Правда, что нечестивые нашей на Бога надежде ругаются. Сие поношение претерпел кроткий Давид, который надежде своей молился так: Да не постыдятся о мне терпящие Тебе Господи, Господи сил! ниже да посрамятся о мне ищущии Тебе Боже Израилев; яко Тебе ради претерпех поношение. Вси видящии мя поругашася ми, глаголаша устами, покиваша главою; упова на Господа, да избавит его; да спасет его, яко хощет его (Пс 21, 8). То же пострадал и Павел, который к Тимофею пишет так: верно слово и всякаго приятия достойно; на сие бо и труждаемся и поношаеми есмы. А за что? яко уповахом на Бога жива (1 Тим 4, 10). Но от сих поношений поколебались ли сии священные столпы? никак: они до смерти не преставалаи к Богу вопить: ты еси исторгий мя из чрева, упование мое от сосцу матере моея: к Тебе привержен есмь от ложесн, от чрева матере моея Бог мой еси ты (Пс 21, 10). Пускай поношают нечестивые, но некогда живый на небесех посмеется им, и Господь поругается им (Пс 2, 4), а надеющиися на Господа, яко гора Сион, не подвижутся во век (Пс 124, 1). Аминь.
Сказывано в присутствии Ея Императорскаго Величества в придворной церкви 1764 года, мая 2 дня
Слово епископа Митрофана (Зноско-Боровского), Бостонского (+2002г.), в Неделю 4-ю по Пасхе
«Се здрав еси, к тому не согрешай, да не горше ти что будет», — такое завещание получил от Господа исцеленный разслабленный, о котором повествует нынешнее Евангельское чтение.
Это завещание имеет и для нас величайшее значение. В нем свидетельствует Господь о том, что мы подвергаемся болезням и прочим бедствиям в нашей земной жизни за грехи наши. Грех — в нем причина телесных недугов и душевных болезней человека. Телесные недуги, душевныя скорби и болезни являются спутниками грехов, как их естественное следствие.
Что такое грех? Грех, говорит ап. Иоанн Богослов, есть всякое без-законие. Грех это — нарушение законов жизни, жизни личной и общественной. Как нарушение законности в организме, всякий грех вносит разлад в духовную и в физическую природу человека и общества. Являясь, по существу, нарушением законов природы, грех поражает и душу и тело. Об этом с очевидной ясностью свидетельствует нынешнее Евангельское чтение.
Отделима ли жизнь тела от жизни духа-души человека? Нет, не отделима. Зарождаясь внутри человека, грех зреет в душе и делает ее больной. Оттуда переносится разлад в жизнь тела. Кто из нас, совершив тот или иной грех, не переживал состояние мрака, подавленность, туги душевной? Мы замечали, что эти состояния являются постоянным спутником согрешающих. Эти состояния, — мрак, подавленность, туга, — и свидетельствуют о наступившем в нас разладе, свидетельствуют о том, что, нарушением положенных Творцом в основу жизни природы нашей законов, прервалась нить, соединяющая нас с Богом, как Источником жизни; как-бы захлопнулась дверца сердца, через которую, в Свете и Радости, входит в нас Сам Христос.
Посему так важно согрешившему тотчас же, не откладывая до времени наступления поста, в дни коего обычно приступают к исповеди, поспешить от греха очиститься, примириться с Богом и тем возстановить утерянную внутри себя гармонию. И лишь после этого прибегать к лекарствам, если нанесена телу тяжелая рана и оно подверглось болезням.
В истории Руси были врачи, которые отказывались приступать к лечению, пока больной не исповедуется и не причастится св. Тайн, и чем тяжелее была болезнь, тем настойчивее они этого требовали. Врачи те знали, что человек представляет собою не просто живой организм, а личность, что сущность его не в материи или в энергии биологической, а в безсмертном духе, храмом или сосудом котораго является тело. Обладая телом, органически с ним связанный, дух проникает все клетки его. Вот почему, прежде чем приступить к лечению тела-материи, врачи требовали от больного, чтобы обратился он к Богу, как Врачу духа, Врачу совести человека.
И если сущность человека забыта современной медициной, если молитва и любовь исключены из нея, и лечат ныне не личность, не человека, к вечности призваннаго, а разумное животное, если современные врачи, в большинстве, являются более и менее добросовестными ветеринарами, мы с вами, как живыя части Тела Христова — Церкви Его, — должны следовать указаниям Церкви и требованиям врачей св. Руси, Богу и человеку служивших. Аминь.
Слово протиерея Виктора Ильенко (+1989г.) в Неделю о расслабленном
Терпение
Что оставалось делать этому расслабленному, остававшемуся в недуге 38 лет, этому «непогребенному мертвецу», о котором читалось в сегодняшнем Евангелии? Терпеть — скажете вы. Он и терпел. Терпел много лет и не расставался с надеждой, что придет же, наконец, день, когда он первым спустится в купель и получит исцеление.
Человеку здоровому нормально — двигаться, работать, думать, верить, желать — одним словом, жить интенсивно, в полную меру своих духовных и физических сил. И в этом его счастье. Но человеку, прикованному к одру многолетним недугом, у которого физическая жизнь сведена до минимума, слишком много времени остается для его духовных переживаний, на обдумывание своей горькой участи, на задавание себя вопросов: «Почему, за что, для чего? Кому нужна эта моя немощь? И какой смысл жизни моей, которая всем в тягость?»
У всякого человека, попавшего в беду, цепь таких вопросов продолжается изо дня в день и может измучить его, истомить предчувствием еще худших дней и привести к печальному концу — духовному или даже физическому самоубийству, если он не запасется терпением.
Активность свойственна здоровому человеку. В ней проявляется его жизнь. А терпение необходимо человеку, впавшему в беду; и в нем проявляется сила его души. Терпение — это перенесение случившегося в надеждою, что беда скоро пройдет, что обстоятельства изменятся к лучшему, что болезнь поддастся лечению и, что самое главное — Господь не даст нам испытания, которое было бы выше наших сил.
Когда терпение перешло в доверчиивую покорность воле Божией, то такому человеку уже не страшно дальше жить. Он может десятки лет быть в недуге или тесных обстоятельствах и все же иметь живую душу.
Послушайте, как он разговаривает с незнакомым ему Человеком — Христом Спасителем! На вопрос: хочешь ли быть здоровым, он не ответил грубостью. А мог бы сказать: «Если бы не хотел, то не сидел бы здесь уже четвертый десяток лет». Если бы не было у него терпения, то Христос не нашел бы его у Овечьей купели. Если бы не было у него веры, то Христос не встретил бы его потом, по исцелении, в храме. По этим двум-трем чертам характера расслабленного мы можем судить о его цельном нравственном облике и сказать, что это был человек, достойный милости Божией — и она была ему дана. А то, что она была ему дана после 38-летняго испытания, а не раньше, то мы бессильны объяснить этот факт в применении к расслабленному. И можем оценить его значение только в отношении к нам самим.
Даже весьма достойного человека Господь милует после многих лет ожидания. Помилует и нас, грешных, лишь бы мы не отвернулись от Него, лишь бы продолжали терпеть, лишь бы не теряли надежды. В терпении и в надежде на милость Божию наше спасение.
Чтобы понять, что именно в терпении наше спасение, подумайте, чем становится душа человека, потерявшего терпение, отчаявшегося, лишившегося надежды! Она становится безразличной к Богу, теряет вкус к молитве, замыкается в самой себе и открывается лишь для вещей мира сего. В худшем же случае — озлобляется до того, что без насмешки, без хулы и проклятий не может говорить о Боге. Это — смерть духовная. И чувствует человек всю тяжесть своего состояния, но не может изменить его, потому что он уже не один: дух лукавый, дух злобы овладел его душой и влечет ее к погибели.
И наоборот, человек, вооружившийся терпением, сказавший себе: «умру, жизни лишусь, а от Бога не отрекусь, не перестану Ему молиться, не повернусь к Нему спиной, но подобно многострадальному Иову буду повторять — если мы благое приняли от Бога, то отчего не стерпеть и злого?!» Такой человек, и прошедши сквозь тучу испытаний, будет жить верою и терпением и будет или увенчан, подобно Иову, последующим счастьем, или, подобно нищему Лазарю, лежавшему у ворот богача, сподобится вечных радостей на лоне Авраамовом.
Итак, други-братия, приобретем терпение, будем всегда готовы переносить с благодушием случающияся прискорбности, — тогда мы будем достойны и радостей земных и Царства небесного, которых да не лишит нас Господь наш Иисус Христос ради Своего великого милосердия. Аминь.
