Обрезание

Слово протопресвитера Виталия Борового (+2008г.) на Обрезание Господне и память свв. Василия Великого, Серафима Саровского и Иннокентия Московского

О воцерковлении культуры, умилении и веселости христианских, стяжании Духа Святого и миссионерстве

Дорогие братья и сестры!
Вчера мы с вами праздновали праздник в честь Обрезания Господня… Казалось бы, что особенного в этом событии, обычном для того времени и той среды, в которой родился Христос? Почему надо это отмечать, вспоминать, праздновать многие сотни лет?
Конечно, для людей того времени это не было чем-то необычным. Всякий мальчик-израильтянин обрезывался на восьмой день после рождения. Это был знак его избранничества, его принадлежности к тому народу, который имел завет с Богом, из среды которого ожидался Спаситель мира, Мессия. Но кроме этого следует сказать, что хотя для евреев обычай обрезания имел вот это особое символическое, духовное, тайноустановительное значение союза с Богом, принадлежности к народу избранному, но вообще, сам по себе этот обычай был распространен по всему Востоку. И в настоящее время во всех тех местах, где есть пустыня, у всех местных народов существует обычай обрезания, который имеет не религиозное, а чисто гигиеническое и чисто культурное значение. Это признак данной культуры, определенного образа жизни.
И для нас с вами, когда мы празднуем Обрезание Господне, менее важно вот это символическое значение обрезания как принадлежности к богоизбранному народу. Для нас важнее, что этот праздник показывает укорененность христианства в определенной культуре. Христианство появилось и распространяется в определенной культурной среде, в определенных исторических условиях. И христианство принимает эту культурную среду, где оно начинает распространяться, оно принимает эти исторические условия, оно не отрицает истории человечества, истории народов, среди которых оно распространяется, их культуру, их обычаи, их способ жизни. Оно воспринимает их, оно растет и развивается в этой исторической культурной среде данного народа. Оно воспринимает их, но оно и освящает их, оно преобразует их, оно трансформирует историю и культуру народов, где оно развивается, преобразует их, освящает их божественным светом, светом любви, добра, красоты и всего возвышенного. Оно как бы воцерковляет эту культуру и историческую среду. Вот в этом — большое значение для нас праздника Обрезания.
Христос пришел в определенное историческое время, в определенную историческую культурную среду, в определенный народ. И Христос принял это, был органической частью этого общества. Он явился не как что-то очень чудное в этом обществе, не что-то сверху пришедшее и как бы упавшее в это общество — нет, Он был органической частью того народа, того общества, той культуры, той исторической среды, того времени. Но в то же время Он пришел для всего мира, для всех народов, для всех времен. Он пришел, чтобы Его благая весть, Его учение, Его дело, Его миссия спасения рода человеческого, воплощаясь, возникая и развиваясь среди определенных народов всего мира, в их культурной среде, в их исторических условиях, преобразовывали эти исторические условия и культуру в меру возраста Христова, чтобы христианство все народы, все культуры, все временные исторические условия, обычаи и способы жизни возносило к Богу, освящало, облагораживало, чтобы всех людей оно делало достойными быть сынами Божьими. В этом и состоит значение праздника Обрезания. На этом мы настаиваем, когда говорим, что Христос обрезался в восьмой день.
Вся история христианства и есть история постепенного вкоренения, вхождения христианства в культурную ткань, в историю народов, где оно появлялось, есть вхождение и восприятие этой культурной среды, как бы вбирание ее в себя и христианизация, воцерковление, освящение этой культурной среды, эпохи, страны, народа или общества, где развивалось христианство.
И вот, дорогие братья и сестры, красивым примером, очень хорошей иллюстрацией этого преобразующего влияния христианства на историю и на жизнь людей является память тех святых, которых мы с вами праздновали вчера и сегодня. Вчера мы праздновали память св. Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. Сегодня праздновали память преподобного Серафима Саровского. И я хочу еще к этому добавить недавно канонизированного Русской церковью Иннокентия, митрополита Московского, как хороший пример этой историчности и преобразующей роли христианства.
Вот мы имеем трех святых разных эпох, разных народов. Это разные формы святости, разные формы принятия этой культурной среды и преобразования ее.
Василий Великий (20-70-е годы IV в.) прожил только пятьдесят лет. Вся жизнь и деятельность его протекала, в основном, в Малой Азии, в Каппадокии, где были очень сложные культурные условия: было местное каппадокийское население, в городах была греческая прослойка, греческий интеллигентный слой, были остатки римской администрации, т.е. латинян, и было множество торговцев восточного происхождения: евреи, сирийцы, арабы. И вот св. Василий Великий жил и действовал в этой сложной культурной среде в очень сложное для церкви время, когда в начале IV века церковь была, наконец, признана Римской империей, т.е. государственной властью. Христианство было не только признано, но стало постепенно, во второй половине IV века, государственной религией. Церковь получила все возможности, все привилегии, все блага признания со стороны государства и общества, у нее были не только большие задачи, но были и большие средства для их исполнения. Но церковь была раздираема изнутри сложными проблемами, сложными вопросами, она только что вышла из состояния нелегального, преследуемого, подпольного общества, которое было малоизвестно. Выйдя из этого состояния на широкие просторы всемирной истории, церковь стала движущей силой империи и образующей силой в обществе и, конечно, сразу же столкнулась со всеми проблемами этого общества, со всеми проблемами культуры и историческими трудностями того времени.
В то время церковь сама еще не выработала своего богословия. Веру она имела изначально, веру, которую апостолы нам завещали, получив от Христа. Но ведь эта вера подлежала еще формулировке при столкновении с культурой, наукой, цивилизацией, философией того времени. Все это ставило вопросы перед христианством, и христианство должно было ответить на них. Как, между прочим, ставит и сейчас современность эти вопросы перед нами, и еще неизвестно, — как мы на них ответим.
И вот внутри христианской церкви образовалось много всевозможного рода богословских, религиозно-философских течений, которые спорили между собой, борясь за правильность формулировок, за правильность понимания, за выработку, так сказать, богословского, научного христианского мировоззрения и формулировок христианской веры. И в этот период борьбы появилось то, что мы называем «ересь», т.е. искажение христианского учения.
И Василий Великий был в самой сердцевине этого спора, в самой сердцевине этих сложных исторических, культурных, богословских, религиозно-философских течений. Он показал себя во всех отношениях выдающимся христианским богословом, выдающимся христианским иерархом, как мы называем, великим князем церкви, великим дипломатом того времени и, вместе с тем, — великим ученым и мыслителем.
Дорогие братья и сестры! Вот мы часто, видя жизнь какого-нибудь патриарха, митрополита, особенно в прошлом, любим говорить: «князь церкви», «выдающийся иерарх». Дорогие братья и сестры! Мы забываем, что такое настоящий князь церкви, что такое настоящий выдающийся иерарх, что такое, говоря современным языком, лидер, руководитель христианства. Это не тот человек, который имеет власть и наслаждается этой властью, который имеет почет и наслаждается этим почетом, не тот, кто великолепно появляется перед народом во всем своем церковно-иерархическом величии и, так сказать, собирает на себя восхищенные и благоговейные взоры верующих. Нет!
Василий Великий был выдающимся князем церкви, руководителем, иерархом, святителем, но он был и первым слугой своего христианского общества, своей христианской общины, своей церкви, народа своего. Первым слугой! Где надо было проявлять мужество перед государственной властью, он его проявлял. Он прямо говорил императору, когда тот грозил ему ссылкой и тюрьмой: «Что ты мне можешь сделать? Лишишь имущества? — У меня ничего личного нет. Сошлешь? — Везде земля Божия. Лишишь жизни? — Так мы стремимся к Богу и общению с Ним». Когда надо было служить людям, Василий Великий организовывал больницы, приюты, странноприимницы, все то, что мы называем сейчас «социальное действие», и организовывал их не только на средства церковные, но и на средства свои собственные, какие имел, и служил ими. Он был не только руководитель, но был и служитель.
Будучи по своей природе аскетом, подвижником, молитвенником, монахом, он вместе с тем был великим ученым, который принимал всю современную мирскую науку, который ценил ее, знал ее, был учеником лучших светских профессоров того времени — языческих профессоров, которые не знали христианства и не принимали Христа, но он был у них студентом. Он брал лучшее от них для того, чтобы поставить на службу Церкви Христовой.
Среди этих многочисленных столкновений внутри христианства, среди многочисленных ересей он не был строгим, фанатичным ревнителем своих убеждений, как некоторые из нас желают изобразить себя: мол, кто думает так, как я, только тот православный, а кто чуточку в сторону, тот еретик, и я с ним не имею общения. Он не был таков!
Он искал Православие, истинное Христианство везде и всюду, даже там, где есть заблуждения. Он искал эти крупицы истины и старался заблудших, тех, кто искажал истинное Православие, истинное понимание Христианства, привлечь к себе, старался показать им настоящий путь, был братом им. Не был врагом, не клеймил их еретиками, а был братом! Он общался с каждым, чтобы всех привлечь на истинную стезю, на путь Церкви Божией, путь истинного Христианства, заповеданного апостолами.
Вот таким был Василий Великий. Вы знаете, от него осталась литургия, которую мы служим, от него остались многочисленные богословские писания, которые и в настоящее время являются источником для нашего богословия. Но важно то, что в своей культурной среде, в которой он жил и действовал, он смог найти те самые лучшие средства, взять из этой культурной среды все самое лучшее и поставить это на службу народу Божию, поставить это на службу Церкви Божией, на службу Богу, освятить, воцерковить, христианизировать это.
Дорогие братья и сестры! Но это воцерковление, это освящение, эта христианизация всей жизни данной культуры, данного общества, данной страны, народа и государства, никогда не удается, если не бывает связано с преображением, изменением, освящением, воцерковлением, христианизацией каждой отдельной личности человеческой, каждого отдельного человека.
В этом и есть трагедия исторического христианства, в том, что оно провозгласило высокие общественные идеалы — создание идеального христианского общества, идеальной христианской культуры — и вместе с тем не сумело преобразовать, воспитать, христианизировать каждого отдельно взятого христианина.
И поэтому христианство как общественная сила, образующая все человечество в единое святое христианское идеальное общество и культуру, в сущности говоря, не удалось. И оно трагически не удалось. Ибо оно не сумело скомбинировать, соединить два элемента: общественный идеал и личную святость. У нас всегда было так: или люди в личном порядке старались быть святыми, жить святой богоугодной жизнью, и тогда уходили от общественных идеалов, или люди предавались общественному идеалу и тогда забывали про личную святость. А вот примером такого призыва церковного, Христова зова к личной святости во имя общественных идеалов, к личной святости, которая является необходимым условием всякого христианского успеха в общественном делании, является преподобный Серафим Саровский.
Вот он был удивительным святым, святым, которого трудно даже представить, трудно даже живописать другим. Потому что он, пройдя весь подвиг монашеского делания, все виды монашеского отшельничества: столпничество, затворничество, все виды христианской возвышенной совершенной устремленности к Богу, и потом — духовничество, когда он был открыт для советов, для воздействия на людей, пройдя все это, он всю свою жизнь был удивительно ровен, удивительно одинаков, несмотря на разнообразие его подвигов. Всегда он был необычайно благостный, необычайно ласковый, необычайно радостный, необычайно веселый. Это удивительно! Со всеми, с кем он говорил, к кому он обращался, у него не находилось других слов, как «радость моя»: «Христос воскресе, радость моя!» Всем он говорил: «Стяжи умиление» и молился перед иконой Божией Матери, которая называется «Умиление». А что такое умиление? Умиление, дорогие братья и сестры, — это такое чувство, которое, к сожалению, редко у нас бывает. Радость бывает часто, веселие бывает часто, а умиление… Умиление — это способность радоваться, ликовать, способность быть в необычайно благостном настроении тогда, когда нет основания к этому. Человек радуется, когда имеет причины для радости, человек веселится, когда случается что-то веселое. А умиление — это способность, это особенность души, когда человек постоянно радуется, постоянно благостен, постоянно как бы по-пасхальному настроен, тогда, когда нет оснований, когда видимых причин для этого нет, когда, наоборот, все видимые причины и обстоятельства жизни противоречат этому, толкают к горю, к отчаянию, к плачу, к раздражению, к гневу, — а человек способен умиляться.
Вот это — удивительная способность преподобного Серафима. И недаром он молился перед иконой «Умиление» и всегда говорил всем, часто повторял: «Радость моя, стяжи, т.е. приобрети, умиление». Или говорил также: «Стяжи мирный дух, стяжи умиление, — и тысячи вокруг тебя спасутся». Потому что умиление, этот мирный дух, это радостное восприятие даже несчастья, даже боли, даже безобразия, даже зла — это действует на других, как бы сообщается другим.
Я хочу, дорогие братья и сестры, вам прочитать один раздел из воспоминаний о преп. Серафиме, прочитать его собственные слова, потому что если я скажу вам, то у многих из вас возникнет сомнение, насколько верно я воспроизвел их. Ибо это будет звучать очень необычайно, а между тем, это преп. Серафим говорил. Он говорил: «Веселость — не грех, она отгоняет усталость. А от усталости ведь уныние бывает. А хуже уныния ничего нет. Оно все приводит с собой, уныние. Вот и я, как поступил в монастырь, на клиросе тоже бывало, и такой-то веселый был, радость моя». На клиросе был веселый, в монастыре! «Бывало, как приду на клирос-то, братия устанут, ну, уныние и нападет на них. А я и веселю их, они и усталости не чувствуют. Ведь дурное что говорить ли, делать ли — нехорошо. А в храме Божием не подобает делать дурное. А сказать слово ласковое, приветливое, веселое слово, чтобы у всех пред лицом Господа дух всегда веселел, а не был бы унылый, — вовсе не грешно. Нет нам дороги унывать, потому что Христос все победил, Адама воскресил, Еву освободил, смерть умертвил!»
Это удивительные слова, дорогие братья и сестры, слова, которые показывают, что преп. Серафим имел этот первохристианский дух радости, постоянного веселия, постоянного умиления, постоянной ласковости. Оттого он и призывал всех стяжать это умиление, стяжать, приобрести эту радость, потому что этим приобретается самое важное, как он говорил, — стяжание Духа Святого. Вот, я прочитаю вам еще его собственные слова: «Молитва, пост, бдение и всяческие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако не в делании их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель нашей христианской жизни состоит в стяжании Духа Святого, Духа Божия. Добро, ради Христа делаемое, не только в жизни будущего века правду подательствует, но и в здешней жизни преисполняет человека благодати Святого Духа».
Дорогие братья и сестры, вот этот идеал, эту конечную цель выдвигал преп. Серафим перед каждым христианином, перед каждым человеком. Радость, ласковость, умиротворенность, одухотворенность, умиление, веселие, — с тем, чтобы стяжать Духа Святого. И при этом, он говорил, стяжание Духа Святого — это не там, на небе, где оно будет полным, а оно начинается уже здесь, на земле. Он звал людей к преображению уже здесь, на земле, к преображению, которое начинается в жизни каждого человека силою и действием Святого Духа. Тот теосис, то обожение, которое, по учению древневосточных отцов и учителей церкви, является целью, конечным итогом всякого человека, всякой человеческой святости, уподобление Богу — оно уже здесь начинается, уже в жизни каждого человека должно начинаться.
И мы знаем, как это проявлялось у преп. Серафима. Мы имеем записи Мотовилова, человека, который общался с преп. Серафимом много лет и был исцелен им, человека интеллигентного, знающего духовную жизнь, который дословно, доподлинно записал эти переживания. И Мотовилов записал нам, как он прошел с преп. Серафимом этот путь стяжания Святого Духа. Он не понимал, что это значит — «стяжание Святого Духа», в чем оно проявляется. И тогда преп. Серафим показал ему — взял его за плечи и сказал: «Что ты сейчас чувствуешь? Мы уже сейчас с тобой в Духе Святом!» И посмотрел Мотовилов на лицо преп. Серафима — и оно светится необычайно. И спрашивает Серафим: «Что ты у меня видишь?» — «Я вижу такой свет, который я не могу переносить». Спрашивает преп. Серафим: «А что ты сейчас чувствуешь?» (А это было зимой, был глубокий снег и мороз, они были в лесу). «Я чувствую, — он говорит, — необычайную умиротворенность, необычайный покой, тишину и радость в душе моей». И тогда преп. Серафим спрашивает: «А что ты еще чувствуешь?» И Мотовилов здесь описывает все те чувства преображения, которые были испытаны им, человеком, таким, как и мы, но вознесенным, благодаря преп. Серафиму, действием Святого Духа до этой степени обожения, до этого теосиса, до этого стяжания Святого Духа. И он описывает, что он чувствовал невыразимую сладость, невыразимую радость, теплоту невероятную. Тогда Серафим сказал: «Ну, как ты чувствуешь теплоту? Ведь кругом снег и мороз, и снег, который падает с неба, на нас не тает». «Да, но я чувствую себя так, как будто бы я в бане». Серафим и говорит: «Так вот, это и есть внутреннее стяжание Святого Духа, это Царство Божие среди нас». «Ну, а запах какой ты чувствуешь, такой, как в бане?» «Нет, такого запаха я не чувствовал еще в моей жизни. Он наполняет меня необычайной радостью и наслаждением». «Вот это и есть, — сказал он, — чувство стяжания Святого Духа».
Дорогие братья и сестры! Это, конечно, чрезвычайное переживание, исключительный, может быть, опыт, которым преп. Серафим показал Мотовилову, что значит стяжание Святого Духа. Но это и есть то, что является целью каждого из нас: через внутреннее преображение достичь вот этого стяжания Святого Духа.
И, наконец, я хочу кратко сказать вам еще о третьем святом, которого мы сегодня не празднуем, но которого Русская церковь только что канонизировала, т.е. причислила к лику святых, об Иннокентии, митрополите Московском и Коломенском. Он был почти современником преп. Серафима. Если преп. Серафим родился в 1759 и умер в 1833 году, то Иннокентий, митрополит Московский, родился в 1797 году и умер в 1879 году — здесь, на московской кафедре.
Дорогие братья и сестры, я говорил о укоренении христианства в культурную, историческую среду каждого народа и общества, где христианство появляется, с тем, чтобы преобразовать, христианизировать, воцерковить, освятить его. Я вам приводил в пример Василия Великого, как совершалось им воцерковление греко-римской культуры того времени в устроении христианского общества. И я говорил, что это общество потому не удалось, что христианство не сумело воцерковить каждого отдельного человека, освятить и преобразить его так, как показывал нам преподобный Серафим, — путем ласки, путем стяжания Святого Духа, постоянного мира в душе, умиления, просветления внутренней жизни. Но вместе с тем на христианстве и христианине лежит еще и третья задача, без исполнения которой тоже не будет полноты христианства.
Итак, воцерковление культуры и народа в общественном смысле; воцерковление каждого отдельного человека в его личной святости; а, кроме того, — свидетельство о слове Божием, свидетельство о Благой вести перед всеми людьми, чтобы и других приобщить к этому спасительному пути, чтобы и других научить той общественной и личной святости, к которой призван христианин. Поэтому дело свидетельства, дело проповеди, дело миссионерства есть дело не только всей Церкви, но и каждого христианина во все времена, и в настоящее время.
И вот примером такого служения Церкви Божией является как раз святитель Иннокентий Московский. Он родился в конце XVIII века в Сибири, в бедной семье клирика. Прошел нормальный путь сыновей клириков того времени: окончил духовную семинарию, — тогда это было обязательно, в другие школы детей духовенства и не принимали, это было своего рода сословное образование. Прошел этот обычный путь, женился и стал обычным священником у себя в Сибири, ничем не выделяясь: ни ученостью, ни ревностью, ни святостью. Имел старую мать, жену, ребенка. И вдруг надо было поехать — набирали людей для проповеди в Америку, на Аляску. И никто не хотел ехать туда. Настолько не хотели, что духовенство, которое туда назначалось, убегало в солдаты, а в солдаты тогда можно было угодить на 20 лет и больше, это была самая тяжелая служба. Люди горевали и плакали, когда попадали в солдаты, а духовенство убегало туда само! Шло лучше в солдаты, чем ехать в эту Америку, потому что край был дикий, народ был еще дикий, условия для жизни были очень суровые: необычайные холода, отсутствие каких бы то ни было удобств да страшная опасность от язычников, незнание их жизни, незнание их языка, чужая обстановка, — своего рода вечная ссылка, пожалуй, даже хуже.
И вот, когда все так убегали, отказывались, отказался тоже и Иван Вениаминов. Но когда ему сказали, что это нужно для церкви, тогда он перекрестился и сказал: «Поедем». И взял старую, больную, умирающую мать, взял жену и годовалого сына и отправился в эту дикую, неведомую, страшную страну, ничего не зная об этой стране, не имея никакой миссионерской подготовки. Не так, как это обычно делается на Западе: проходят школы, изучают язык, готовятся к миссионерству, едут, миссионерствуют, имея средства, пользуясь покровительством общества, государства. А Иван Вениаминов поехал ни с чем, только с желанием послужить делу Божию, с желанием просветить этот народ. И благодаря упорству своему, преданности своей он изучил многочисленные языки тех племен, которых он просвещал: индейцев, эскимосов; изучил в самых трудных, просто невозможных условиях: ни словарей, ни грамматик не было — это потом, после его трудов все создавалось. И он стал жить среди этого народа, стал им проповедовать, и был такой ласковый, такой услужливый, такой хороший, такой жертвенный, что этим взял эскимосов и индейцев.
Взял так, что они стали обращаться ко Христу, стали креститься, создалась большая паства, в результате чего он был вызван в Петербург, хиротонисан в архиерея и послан обратно епископствовать. И епископствовал он на большом пространстве Аляски, Америки, — всего западного побережья, начиная от самого севера до Сан-Франциско, до Калифорнии и на Приморье — до Амура. Одним словом, это была громаднейшая территория, которую он изъездил вдоль и поперек, и это притом, что тогда не было ни поездов, ни самолетов, ни машин, ничего же не было! Были просто сани, олени или собачьи упряжки, и снег, и мороз, и смерть в любое время. Изъездил он эту страну вдоль и поперек, обратил ее в христианство, и когда в результате этого церковь его отозвала и как бы в воздаяние за его бесчисленные миссионерские заслуги сделала митрополитом Московским в 1867 г., то он с горестью и со слезами расставался со своей паствой. Иннокентий умер здесь, в Москве, будучи московским пастырем, но думая о тех бесчисленных душах новообращенных христиан, которых он наставил на путь истинный, просветил и ввел в Церковь.
Дорогие братья и сестры! Вот этого святителя сейчас церковь наша причислила к лику святых, ибо он сделал для просвещения своим жизненным подвигом больше, чем любой другой русский святитель. Он был настоящим апостолом, таким, каким был Николай (Касаткин), архиепископ Японский, причисленный Русской церковью к лику святых, каким был Герман Аляскинский, старец, который тоже был основателем, начинателем христианизации Америки и первым просветителем Северной Америки. Вот эти люди, эти святые являются для нас воплощением, примером, иллюстрацией того, как в личной святости можно так стяжать Духа Святого, чтобы быть в состоянии свидетельствовать другим, — и их свидетельство было действенно, и они обращали ко Христу тысячи, десятки, сотни тысяч, если не миллионы.
Дорогие братья и сестры! Когда я сказал вам о значении Обрезания, о примерах христианской святости свят. Василия Великого, преп. Серафима, свят. Иннокентия, митрополита Московского, то, естественно, перед нами должен был возникнуть вопрос: а что же мы? Мы что, являемся только почитателями их святой памяти? Мы только обращаемся с молитвой к ним о их заступничестве перед Богом, о даровании нам милости? Или мы сами, своей собственной жизнью начнем этот великий подвиг стяжания Духа Святого, подвиг стяжания умиления, стяжания примирения с людьми, чтобы тысячи вокруг нас спасались, подвиг постоянной радости и духовного веселия и, наконец, подвиг свидетельства нашей жизнью, нашим словом, нашим характером, нашим делом перед неверующими, которых вокруг нас миллионы? Не надо ездить в Америку или еще куда-нибудь, здесь мы должны быть свидетелями так, чтобы и мы могли приобщить их к действию Святого Духа, приобщить их к истине Христовой.
Дорогие братья и сестры! И вот в нынешнем апостольском чтении и в евангельском чтении, которыми я закончу, сказано нам сегодня нечто в связи с этим. Апостол говорит: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням», — как сейчас, — «но ты будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое», — чтобы мог сказать о себе: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил» (2 Тим. 4, 1-5,7) — И, наконец, в Евангелии, которое читано было сегодня, сказано прямо нам с вами: «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия». В чем состоит это начало? Оно состоит вот в чем: «Вот, Я посылаю Ангела (т.е. посланника, вестника) Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Глас вопиющего в пустыне: Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк. 1, 1-3).
Дорогие братья и сестры, это нам с вами глас Божий! Кругом нас пустыня людская, пустыня душ, жаждущих Бога, греховная пустыня, где страсти, беззаконие, грехи людей и наши с вами вместе делают человека погибающим, как в пустыне. И вот, в этой пустыне — пустыне неверия, пустыне греха, раздается голос: «Уготовайте путь Господень! Прямыми сделайте стези Ему!» Аминь.
15.01.1978 г.

Слово архимандрита Амвросия (Макара) в праздник Обрезания Господня

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
«В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым» (Кол. 2, 11), — возвещает апостол Павел колосским христианам, обличая их в их человеческих размышлениях о Христе. Апостол им прямо говорит, чтобы они не соблазнялись никакими человеческими рассуждениями, философскими взглядами о Христе, а слушали Евангелие, Божественное Откровение о том, что в Иисусе Христе — вся полнота Божества. Он Господь. Он Всемогущ. И поэтому апостол Павел, уча колосских христиан, напоминает им о том, что есть человеческие представления о Христе, но есть и учение Божие о Нем. И он обращает внимание на ветхозаветное обрезание, которое было прообразом того, что Христос несет человеку. Это обрезание вело к Самому Христу.
И вот, мы ныне празднуем праздник Обрезания Господня и радуемся тому, что мы обрезаны во Христе обрезанием нерукотворным, совлечением тела греховного. Это мы получаем во Христе. Иисус Христос принял обрезание, хотя Он не нуждался в нем. В нем нуждались ветхозаветные люди, и, принимая обрезание, они становились членами Ветхозаветной Церкви. А Христос Спаситель завершил обряд принятия обрезания на Себе. Так же, как все младенцы мужского пола богоизбранного народа, Он принимает обрезание, для того, чтобы в Нем совершилось это таинство, которое дарует человеку нерукотворное обрезание. То есть Христос Спаситель принимает обрезание и дарует человеку то, что оно прообразовало. Оно прообразовало вхождение человека в Новозаветную Церковь. И ветхозаветные люди жили верой в то, что совершится то, что прообразует обрезание.
И вот, оно совершается, Господь принимает обрезание и дарует нам нерукотворное обрезание — крещение. Крещение, как говорит апостол Павел в сегодняшнем апостольском чтении, является нерукотворным обрезанием, в котором человек вместе со Христом погребается и вместе с Ним воскресает для новой жизни, для жизни в благодати Божией, для жизни исполнения заповедей Христовых, жизни любви, жизни смирения и кротости. Это действительно величайший дар человечеству, принять нерукотворное обрезание, которое Господь дарует нам Своим обрезанием. Он, принимая обрезание, напоминает, что пришло уже время, когда человек примет это нерукотворное обрезания и совлечется тела греховного.
Об этом нам сегодня говорит праздник Обрезания Господня. Господь нам дарует силу преодолевать в себе грех, эгоизм, дарует возможность совлечься тела греховного, то есть отвергнуть все то, что искушает, разрушает человека, восстать против него и жить во Христе новой жизнью. Поэтому праздник Обрезания — это наше торжество об этом даре крещения. Ведь каждый крещеный человек имеет силу Божьей благодати, силу борьбы с грехом, преодоления его и жизни с Господом, как апостол Павел нам сегодня напоминает, мы воскресли в крещении со Христом, чтобы жить с Ним, чтобы не грех владел нами, а благодать Божия, чтобы не искушения и соблазны этого мира нас сбивал, а чтобы мы помнили, что Господь даровал нам очищение наших сердец и дарует его всякий раз, когда мы к Нему обращаемся.
Ведь таинство покаяния есть второе крещение. Когда мы принимаем это таинство, мы принимаем это нерукотворное обрезание. Как совлекает с нас, снимает с нас Господь наследство греха! Совлекает плоть греха и дарует нам новое бытие, дарует нам силу противиться греху и жить в благодати Божией! Господь принимает обрезание и зовет нас к нерукотворному обрезанию, которое мы приняли в крещении и принимаем всякий раз в таинстве исповеди и покаяния. Он нас зовет совлечься греховного тела, которое влечет нас ко греху, отвергнуть все искушения и соблазны, чтобы быть очищенными, перерожденными, преображенными, обоженными.
К этому нас Господь сегодня зовет, к этому глубоко в нашем сердце изменению, чтобы наше сердце принимало эту благодать перерождения в нерукотворном обрезании, чтобы наше сердце всегда помнило, как трудно, когда грех владеет нами, и как легко, когда Господь грех снимает с нас. Будем радоваться со Христом Господом, в восьмый день обрезывающимся ради благодати, которую мы получаем в крещении и таинстве покаяния. Мы действительно получаем эту благодать прощения наших грехов, возрождения нашей души, для того, чтобы исполнилась цель прихода на эту землю Христа Господа. Ведь Он пришел к нам для того, чтобы помочь преодолеть в себе грех, чтобы мы жили вместе с Ним, совлекаясь тела греховного и облекаясь в благодать Божию, в радость жизни в правде Божией и Его любви.
Как это неизреченно, ведь мы прекрасно понимаем, как легко становится нам, когда мы получаем это нерукотворное обрезание. Но как мы быстро об этом забываем при искушениях, при соблазнах! Сегодняшний праздник — это нам напоминание, что надо быть более активными в борьбе с грехом, чтобы Господь снимал с наших душ наши грехи, и мы все больше боролись и помнили, как трудно, когда грех владеет нами, и как легко, когда Господь входит в наши души этим нерукотворным обрезанием, снимает с нас плоть греховную, то, что увлекает нас, соблазняет и уводит от Него. Господь нас ныне благословляет, чтобы мы радовались все больше и больше, чтобы мы, принося покаяние в исповеди, все глубже входили в тайну нерукотворного обрезания и благодарили Бога все больше, что Он нас освобождает от ига греха, от рабства похоти, дарует нам свободу, дарует нам жизнь в правде и истине, в Нем Самом.
Сказано 14 января 2015г. на приходе святителя Амвросия Медиоланского в Милане, Италия

Толкование архиепископа Никанора (Каменского), Казанского и Свияжского (+1908г.), на апостольское чтение в день Обрезания Господня (Кол. 2, 8-13)

8. Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу;

Предостерегая от воззрений, про­тивных вере Христовой, апостол назы­вает эти воззрения прельстительной философией, пустым обольщением, которые, прикрываясь высоким чув­ством любви к мудрости, не представ­ляют в своем содержании ничего до­стойного внимания, кроме внешней заманчивой формы представления или искусного изложения. Ненадеж­ны эти воззрения и по их источнику происхождения, и по основаниям, на которых они строятся, а вместе — и по своему составу. Они исходят из человеческого предания, передаются по установленным традициям. В них все основано на низших началах и все приводится к самым обыденным фор­мам бытия и жизни, в которой нет ничего возвышенного, душевного, а тем более Божественного и спаси­тельного, как в тех воззрениях, кото­рые могут построиться на основах учения о Христе. Из дальнейших слов апостола можно ясно видеть, что он предостерегает колоссян от мудрство­ваний иудействующих еретиков, ко­торые к старым преданиям (о празд­никах, постах) прикладывали новые представления (мнимо-философские) о лестнице существ, для прохождения по которой необходимо умерщвление плоти (а не вера во Христа Спасителя). По мнению святого Иоанна Златоуста, апостол «здесь колеблет эллинские суеверия, разрушает и иудейские». «Философия бралась представить и представляла воззрения, объясняющие все сущее: что — Бог, что — мир, что человек и пр. Доискиваться решения таких вопросов не укорно, а похвально; но то, какие кто принимает решения, может быть очень укорно. Укорна была та философия, с которой подкра­дывались к колоссянам изобретшие ее. Эта философия была для них то же, что сети у охотника для птиц, она опу­тывает и отвлекает от веры и губит». «Эта философия была смесь эллин­ских мудрований, гаданий восточных народов и иудейских суеверий». «Философия есть плод человеческих измышлений и по сравнению с хрис­тианством есть нечто элементарное, несовершенное. Истинная философия возможна только в христианстве, ис­точником своим она имеет Самого Христа. Истинная философия должна находиться в полном согласии с от­кровенными истинами Иисуса Хрис­та, вечная истина есть предмет этой философии».

9. ибо в Нем обитает вся пол­нота Божества телесно,
10. и вы имеете полноту в Нем, Который есть глава вся­кого начальства и власти.

Указав в мнимo-философских воз­зрениях отличительную черту — пустоту, апостол указывает в христиан­стве реально-божественную полноту, а именно в Иисусе Христе, в Котором Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин. 1, 14), по силе чего и все, что может и должно иметь. Божественную полноту и совершенство, получит это не только духовно, но и материально, плотски, через Христа, свидетелями чего служат все христиане, получив­шие дары искупления и пользующие­ся плодами его. И не только люди, но Ангелы входят в полноту жизни, дарованной через Христа, как члени Небесной Церкви, возглавляемой Тем же Христом, Которому дана всякая власть на небе и на земле (Мф. 28, 18). Поэтому никоим образом никто не толька из людей, но даже и из Анге­лов не мог и не может дать Божест­венной полноты жизни и совершенства, ибо для этого, с одной стороны, необходима была высочайшая сила могущество, которых в них нет, а другой — человеческая телесность (для существенного общения с людь­ми), которой они и не могут иметь. По всему этому та философская пол­нота (плирома), о которой вслед за язычниками-философами говорили еретики в Колоссах, — призрачная, ибо есть одна только действительная полнота: это — Иисус Христос, из Которого Одного и можно почерпать неистощимо все, что потребно к жи­воту и благочестию. «В Нем естество наше соединено с Богом, а через это и мы в Нем сделались причастниками Божественного естества, — говорит блаженный Феофилакт. — Как же вы, оставив Господа, думаете прибегнуть к Ангелам, которых Он есть Глава? Всем сказанным апостол совершенно разбивает ложное учение об Ангелах», которое покушались навязать ко­лоссянам пришельцы-философы. По мнению нашего нового толковника, здесь (в 10-м стихе) «логическое уда­рение лежит на слове в Нем. Апостол с особенной силой оттеняет ту мысль, что во Христе, а не в ком-либо другом, колоссяне имеют полноту благодати, что только в общении, в тесном еди­нении с Ним возможна духовная жизнь христианина». А так как это единение зиждется на воплощении Иисуса Хрис­та, то можно сказать, что самая суще­ственная здесь мысль в том, что толь­ко через веру в Иисуса Христа, как воплотившегося нас ради, возможна истинно совершенная и спасительная жизнь, а вместе с тем и всякое вообще проявление Божества как в Самом Се­бе, так и в сотворенных Им существах, стремящихся к полноте бытия и жизни.

11. В Нем вы и обрезаны об­резанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христо­вым;
12. быв погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совос­кресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых,
13. и вас, которые были мерт­вы во грехах и в необрезании плоти вашей, оживил вместе с Ним, простив нам все грехи,

Разъясняя то, что христиане полу­чили через Иисуса Христа, апостол прежде всего говорит о крещении, причем объясняет, что обрезание было прообразом крещения в смысле отсечения греховности, которое еще более наглядно выражается в креще­нии, когда во образ умерщвления по­гружают в воду и во образ восстания поднимают из купели, так что верую­щий в силу Христову крещеный вос­стает из купели живой и очищенный от греха и потому способный к жизни вечной. Обрезанные имели тень (про­образ) отъятия греховности, а необ­резанные были в полной силе греха и неразрывно следующей за ним смер­ти (как последствия и наказания). По­этому все были мертвы. И всех, кто, веруя во Христа, крестился, оживил Христос, как Его оживил Отец, вос­кресив Его из мертвых. Вместе с но­вой жизнью во Христе даруется и очищение всех грехов, как вместе с возведением из глубины водного по­гружения подается и спасение от смер­ти, и очищение скверны тела. Таким образом, первые дары Христовы — из­бавление от греха и смерти вечной, с которыми неразрывно соединены святость и вечная жизнь во Христе. Вот почему при крещении поется: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся». Почти все важ­нейшие толковники, объясняя глубо­кий смысл слов апостола, определяю­щих значение и силу крещения, с особым вниманием останавливаются на сравнении крещения с обрезанием, из чего естественно выводится заклю­чение о прельщении колосских хрис­тиан иудействующими, хвалившими обрезание, праздники и свои посты (стихи 16-18). Так, по Златоусту, апо­стол говорит как бы так: «Теперь об­резание не от ножа, но от Самого Хрис­та. Не рука, как там, совершает это обрезание, но Дух; обрезывается не часть, но весь человек. Тело и эта, те­ло и то, но то обрезывается плотью, а эта — духовно, не так, как иудеи, ибо вы совлеклись не плоти, но грехов». «Обрезание телесное не приносит никакой пользы обрезанным, отъятие же греховности (через крещение) до­ставляет истинное спасение», — гово­рит блаженный Феодорит. «Надо полагать, — говорит преосвященный Феофан, — что все такие выражения (как спогребение, совосстание) нуж­ны были в противовес мудраваниям философов-прельстителей, — все, а не одно только: обрезанием неруко­творенным». «Христианское обрезание — это обрезание сердца Духом, по вере в Господа Иисуса Христа, в котором человек сбрасывает с себя тиранство греха». «Когда крестились, вы тогда же сбросили с себя тело грехов­ное, тогда же обрезаны были. Кровь Господа, облившая вас через крещальную воду, смыла с вас всю нечистоту и открыла вход в естество ваше бла­годати Святого Духа, Который, при­дя, отрезал то, чем держал вас в своем власти грех, и тело греховное спало с вас. Спогребаются же в крещении Господу тем, что воспринимают ис­купительную силу Крови и смерти Христовой и в то же время умирают греху». «Освобождение от греха есть одна сторона крещения, так сказать, предуготовительная. Положительную его сторону составляет совоскресение со Христом». «Совосстать со Христом — это то же, что облечься в но­вого человека (см. Кол. 3, 10; Еф. 4, 24; Рим. 6, 4). При этом необходимым ус­ловием со стороны человека служит вера в силу (могущество) Бога». «Вера во всемогущие Божие, проявившее­ся с необыкновенной силой в воскре­сении Иисуса Христа, посредствует собой в душе христианина веру в его собственное воскресение, т.е. в воз­рождение к новой жизни», «жизни будущего века».

Слово протоиерея Вячеслава Резникова (+2011г.) на Обрезание Господне

О смысле Ветхозаветного обрезания (Лк. 2, 20-21; Кол. 2, 8-12)

Для христианина полноценная жизнь начинается с крещения.
Чем-то подобным было обрезание в Церкви ветхозаветной. Еще Аврааму было сказано: «Сей завет Мой»: «да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами» (Быт. 17, 10-14).
Только вот человек крестившийся наследует вечную жизнь, а не обрезавшийся лишался и жизни временной: «Необрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей в восьмой день, истребится душа та из народа своего, ибо он нарушил завет Мой».
Итак, в обрезании человек, во-первых, посвящался Богу, входил в завет с Ним.
Во-вторых, в обрезании, как сейчас в крещении, нарекалось имя. «По прошествии восьми дней, когда надлежало обрезать младенца, дали Ему имя Иисус, нареченное Ангелом прежде его зачатия во чреве». А наречение имени — очень важный момент. В отличии от всего на земле, человек — существо личностное и общественное. Имя и обособляет человека, и одновременно дает ему возможность взаимодействовать с остальными членами общества.
Все это понятно. Непонятно только, почему именно таким странным, и даже как бы неприличным образом повелел Бог входить в состав Своего народа?
С этой очередной ветхозаветной загадки, как всегда, покрывало снимается только Христом. Дело в том, что когда над Младенцем Иисусом совершался этот обряд, все своими глазами увидели, что в Нем такая же, как и во всех, кровь, и такие же, как у всех, члены тела.
И думается, что именно для того и было когда-то установлено обрезание, чтобы впоследствии, когда воплотится Христос, все могли бы убедиться, что Он воплотился не призрачно и не частично, и «вся полнота Божества» в Нем «обитает» в полной мере «телесно».
Ведь сколько потом появлялось еретиков, которые не верили, что Бог может унизиться до принятия человеческой плоти! Апостолам уже вскоре после Вознесения Христова пришлось предостерегать: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, а не по Христу»…
Мы исповедуем веру в Господа Иисуса Христа, воплотившегося и вочеловечившегося. И если Рождество, это праздник Его воплощения, то Обрезание, можно сказать, — праздник Его вочеловечения, поскольку совершенный человек, это и биологическое, и общественное, и религиозное существо.
И поэтому самый первый листок календаря Христианской эры, это именно первое января, день обрезания Христова, восьмой день после Его славного Рождества.
А исполнив закон обрезания, Иисус Христос тем самым и упразднил этот закон. Теперь, как Он стал причастником нашей природы, так и нам надо быть причастниками Его жертвенной любви, Его чистоты, Его святости. И поскольку Он имеет всю полноту в нас, то и вы, — пишет Апостол Павел, «имеете полноту в нем».
Он, — продолжает Апостол, — «есть глава всякого начальства и власти; в Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым; бывши погребены с Ним в крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога, Который воскресил Его из мертвых».

Проповедь протоиерея Георгия Митрофанова в праздник Обрезания Господня

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Праздник Обрезания Господня не только напоминает нам о том, как пришедший в этот мир Бог счел необходимым для себя принять все те требования, которые на протяжении уже многих веков предъявляла по Его же благословению Ветхозаветная Церковь ко всем иудеям.
Да, это было важно для Спасителя изначально явить себя в этом мире как человека, и не просто как человека, а человека, принадлежащего вполне определенному периоду истории, к вполне определенному народу, к вполне определенной культурной и религиозной традиции. Перед нами полнота человеческой жизни во Христе начинается уже, по сути дела, с Его младенчества.
Он не пытался отбросить все то, что создавало человечество на пути своего искания Бога. Он пытался показать человеку необходимость не жертвовать ничем из того лучшего, что было когда-либо создано им, ибо все то лучшее, что было создано человеком, конечно же, было богоугодным делом, в том числе, и традиция ветхозаветного благочестия. Не угодными Богу они становились только тогда, когда человек начинал видеть в них самоцель, когда обряд, когда традиция становилась своеобразным духовным самоистуканом и, по сути дела, представляла собой разновидность идолослужения, когда вместо веры и поклонения живому Богу, поклонялись мертвому обряду. Но обрезание тогда, когда Христос вступил в этот мир, еще не стало таковым, а было естественным проявлением религиозного благочестия.
И все же сегодня хотелось бы обратить ваше внимание не на этот важный аспект праздника Обрезания, хотелось бы задуматься вместе с вами вот над чем. Евангелие почти ничего не рассказывает нам о жизни Христа до того момента, когда Он вышел на проповедь, когда это уже был зрелый по человеческим меркам мужчина, способный повести за собой людей.
Есть праздник Рождества, со всеми известными вам откровениями о Боге и искушениями в этом мире его земных родителей, и есть Его выход на проповедь. А вот праздник Обрезания позволяет нам задуматься над тем, чем же должна была являться жизнь Христа в период, когда Он был еще ребенком, жизнь, сокрытая от нас, конечно же, не случайно. Как не случайно получилось так, что сегодня, в день праздника Обрезания, когда у нас произойдет наш первый, усилиями детей организованный Рождественский праздник, мы должны будем вспомнить о другом ребенке. Не о наших детях, не о детях наших близких, а о ребенке Христе.
Мы все знаем, как тяжело поднимать любого ребенка, и умного, и глупого, и хорошего, и плохого, и здорового, и больного. Воспитание любого ребенка — это настоящий крест для родителей. Конечно, в этом крестоношении есть и радость, но это всегда очень трудно.
И вот сегодня приоткрывается перед нами в Евангельском чтении история воспитания людьми Бога. Вдумаемся в это: люди воспитывают Бога; Бога, облаченного в такую хрупкую, в такую уязвимую, детскую плоть; Бога, который, воплотившись в человека, еще не стал взрослым человеком; Бога, который вверен именно этим людям. Здесь все парадоксально, здесь все невместимо в наши привычные представления о жизни. Здесь есть какая-то поразительная тайна Святого Семейства; тайна, в которую заключено первое тридцатилетие жизни Спасителя.
И, тем не менее, сегодняшний эпизод из младенческой жизни Христа не может не удивлять. Действительно, коль скоро перед нами уже не просто прошедший через посвящение в ветхозаветную церковную жизнь через обрезание младенец Иисус, коль скоро в сегодняшнем Евангельском чтении перед нами предстает отрок-Иисус, подросток, как поразительно человечно Он показан в этот единственный раз.
Мы видим непослушного сына, который, вопреки благословению своих родителей, отправившихся вместе с ним в Иерусалим, оставляет их, убегает от них, заставляя их переживать, заставляя их скорбеть, причем, не так, как переживаем и скорбим мы о наших детях, когда они куда-то деваются. Ведь, действительно, величие Святого Семейства, уникальность его заключалась в том, что Пресвятой Богородице и праведному Иосифу был вверен не просто младенец, а Богомладеиец, не просто отрок, а Божественный Отрок, Тот Самый Мессия, Который спасет мир.
Можно представить, как они были в тот момент испуганы, потрясены, тем более, что ведь с младенчества они знали, что этот мир только и норовит уничтожить их младенца. И, тем не менее, зная все это, подросток Иисус оставляет их. Вскоре родители находят Его в Иерусалиме. Конечно, с человеческой точки зрения, ничего страшного не случилось. Сын оставил своих родителей не для того, чтобы пойти на какое-то торжище, предаваться каким-то развлечениям. Он беседовал со священниками, беседовал с учителями народа, поражая их своим умом. Но, вместе с тем, Он явил для всех, и прежде всего, для Своих родителей одно из очень важных для всех родителей откровение.
Ребенок дается родителям не как их безусловная собственность, ребенок через родителей творится Богом. И каждому ребенку предназначен его особый путь. И задача родителя — не попытаться повести ребенка по тому пути, по которому, как кажется им, он должен идти, как часто бывает сейчас: пусть ребенок пойдет по тому пути, по которому шли мы, только дальше, чем мы. Но нужно увидеть, угадать в ребенке то предназначение, которое дает ему Бог, и постараться сделать все, чтобы именно это предназначение и было им исполнено, даже в случаях, когда исполнение этого Божественного предназначения может быть чревато для родителей печалью, скорбью, в каком-то смысле потерей ребенка, когда он перестает быть просто родительским чадом, а становится человеком, идущим каким-то своим путем.
Это очень сложная проблема всех родителей и всех детей. Действительно, Иисус показывает Своим родителям, что Он не их. Он всем свидетельствует о том, что любой ребенок — это не только ребенок. Это творение Божие, возвещающее Божественное откровение.
Поэтому нам, христианам, следует быть родителями, продолжающими именно эту данную от Бога Святому Семейству «воспитательно-педагогическую линию», в которой бы проявилось, может быть, самое главное: благоговейное отношение родителя к своему ребенку. Это ведь не синоним безумной любви, не синоним эгоистического самоутверждения родителей этого ребенка, это нечто другое. Благоговейное отношение к ребенку предполагает восприятие в нем Бога через тот образ, который дан Богом именно этому ребенку.
И именно в этот праздник Господь наш Иисус Христос указывает на то, что мы, в том числе и так называемые «православные родители», чаще всего, безусловно, игнорируем. Ибо нам проще кроить ребенка по своему образу и подобию. Причем здесь имеет место часто большое лукавство: мы-то, будучи взрослыми людьми, понимаем, что мы такие, какие мы есть несовершенные, но пусть будет ребенок наш такой, как мы, но только без наших недостатков, но обязательно такой, как мы.
Может быть, один из главных выводов праздника Обрезания, имеющих отношение именно к нам, родителям, заключается в том, чтобы мы были готовы к ситуации, когда наш ребенок делает какой-то свой, очень важный жизненный выбор, реализует себя так, как указывает ему Бог. Чтобы мы, не всегда ведая волю Божию, были готовы принять этот выбор, может быть, со скорбью, с болью, со страхом, но принять, уповая на то, что исполнение воли Божией нашим ребенком, даже если это кажется нам неправильным по каким-то причинам, непонятным, в конечном итоге и будет созидать нашего ребенка в гораздо большей степени, чем навязанная ему нами наша родительская воля, не просвещенная светом Божественного Промысла.
Я понимаю, что сейчас, может быть, не столько разрешил вопросы, сколько поставил вопросы, вопросы, которые я пытаюсь и сам разрешать, будучи родителем, вопросы, которые всем нам приходилось и приходится разрешать даже тогда, когда они тоже становятся взрослыми и подчас идут не теми путями, которые мы приготовили им.
Но праздник Обрезания, рассказывающий нам о ребенке-Христе, Евангельское чтение этого праздника, рассказывающее о том, как отрок-Иисус проявил вот это внешнее непослушание родителям, на самом деле, указывает нам только на одно. Не всегда детское непослушание есть грех, есть вызов Богу. Иногда детское непослушание является вызовом нам, родителям, но именно потому, что через это непослушание Господь указывает нам на наш родительский долг. И в истории с оставлением Иисусом своих родителей, во имя уже тогда начинавшейся Его проповеди, открывается нам эта очень важная истина. Мы должны быть ответственны не только за то, чтобы дети наши были одеты, накормлены, образованны, воспитаны, но еще и, прежде всего, должны быть ответственны за то, чтобы не помешать, а помочь нашим детям идти тем путем, который приуготовил для них Господь, даже если этот путь покажется очень трудным для нас, их родителей.
Аминь.

Слово Игумена Феофана (Крюкова) на Обрезание Господне

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Братья и сестры, Господь наш Иисус Христос в восьмой день по Рождестве Своем благоволил претерпеть обрезание. В этот день Ему было наречено имя Иисус, которое было предсказано Архангелом Гавриилом Деве Марии: и родишь Сына, и наречешь Ему имя Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего. (Лк. 1, 31-32)
Почему Господь в этот день изволил претерпеть страдания, приняв обрезание? Христос принял обрезание, во-первых, для того, чтобы исполнить закон, который требовал, чтобы всякий иудей в восьмой день был подвергнут обрезанию, прообразовавшему собой Крещение в христианстве. Не приидох, — говорит Он, — разорити [закон], но исполнити (Мф. 5,17), и Он повиновался закону, для того чтобы нас, повинных и подчиненных закону, сделать свободными.
Об этом и святой апостол Павел говорит: посла Бог Сына Своего… бываема под законом, да подзаконныя искупит (1Кор. 9, 20). И вот только после того, как Господь Иисус Христос исполнил весь закон, после Его Крестной смерти Апостолы собрались в Иерусалиме и признали почти все обрядовые ветхозаветные установления закона Моисеева не обязательными для христиан, в том числе и обрезание.
Во-вторых, Господь принял обрезание для того, чтобы показать нам, что Он принял истинную, а не мнимую плоть, и тем заградил уста еретиков, которые суесловили, что Христос не принял истинной плоти человеческой, а только имеет вид ее.
В обрезании явлено было не воображаемое, а подлинное Его человечество. Ибо, если бы Его тело было кажущимся, а не действительным, то, как можно было бы совершить обрезание над кажущимся телом? А в современных терминах это означает, что этим был нанесен удар по всем культам, которые воспринимают Господа как нечто абстрактное, как идею, как духовный идеал, и не признают Бога как Личность.
В-третьих, Господь принял плотское обрезание для того, чтобы ввести нас во внутреннее духовное обрезание. Апостол Павел в своих Посланиях говорит: ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью (Гал. 5, 6). И в другом месте говорит: Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь [то есть новый человек] (Гал. 6, 15), и еще: Обрезание ничто, и необрезание ничто, но всё в соблюдении заповедей Божиих (1Кор. 7, 19).
Окончив плотский ветхий завет, Господь Иисус Христос положил начало новому духовному, и как ветхий человек должен был обрезывать чувственную плоть, так и новый духовный человек должен обрезывать душевные страсти: ярость, гнев, зависть, гордыню, нечистоту и другие греховные желания.
Ветхозаветное обрезание уступило место Таинству Крещения, прообразом которого это обрезание и было, а Крещение — это духовное обрезание. Это дверь в будущую жизнь через освобождение от грехов, ибо ничто нечистое не может войти в Царство Божие. Крещение — это духовное обрезание, это — отревание сочувствия греху, отвращение ко греху и возбуждение чувства сладости жизни по Богу. Духовное обрезание означает устроение отпущения грехов, как особое дело в домостроительстве спасения.
В этот же день мы поминаем святителя Василия Великого, Литургию которого мы служили. Она отличается особенной глубиной, проникновением и длинными молитвами, длинными песнопениями. Василий Великий в отточенной богословской форме прославил Господа Иисуса Христа как Бога, и теперь мы славим Бога как Троицу Единосущную и Нераздельную, как Бога Единого существом, Троичного в Лицах.
Я только в нескольких словах покажу, каков великий дух этого Святителя. Славя Господа Иисуса Христа как Бога, он пишет: «Бог истинный, превечная Премудрость, Живот, Освящение, Сила, Свет истинный, Имже Дух Святый явися: Дух истины, Сыноположения дарование, обручение будущаго наследия, начаток вечных благ, животворящая Сила, Источник освящения, от Негоже вся тварь словесная же и умная укрепляема Тебе служит и Тебе присносущное возсылает славословие, яко всяческая работна Тебе: Тебе бо хвалят Ангели, Архангели, Престоли, Господьствия, Начала, Власти, Силы и многоочитии Херувими: Тебе предстоят окрест Серафими».
Закончу это краткое слово тропарем праздника: «На Престоле огнезрачнем, в Вышних седяй со Отцем Безначальным и Божественным Твоим Духом, благоволил еси родитися на земли от Отроковицы Неискусомужныя, Твоея Матери, Иисусе, сего ради и обрезан был еси, яко Человек осмодневный. Слава всеблагому Твоему совету, слава смотрению Твоему, слава снисхождению Твоему, Едине Человеколюбче».
Аминь.