Слово архимандрита Лаврентия (Постникова) в день Преполовения святой Пятидесятницы
Благочестие
«Преполовившуся празднику, жаждущую душу мою благочестия напой водами, яко всем, Спасе, возопил еси: жаждай да грядет ко Мне и да пиет. Источнице жизни нашея, Христе Боже, слава Тебе» (Тропарь праздника).
Задумался ли каждый из нас над словом «благочестие»? Думаю, что очень немногие. Иногда мы слышим от людей, говорящих: «какой хороший человек», «какой скромный человек» или «какой благочестивый человек». Скромным, тихим на вид может казаться любой человек в обществе из-за славы человеческой. Правда, похвалы от людей мы все желаем слышать, хотя видимо стараемся, якобы отклонить ее от себя, как недостойные ее, а в глубине души ждем ее, а если не получаем, то обижаемся. Когда же человека называют «благочестивым», а подобные среди нас несомненно есть сегодня в храме, то такому необходимо, чтоб не впасть в гордость, поразмыслить, а соответствую ли я этому названию? Благочестив ли я? Понимаю ли я смысл этого слова? Быть благочестивым — значит быть святым. Когда меня называют благочестивым, а совесть зазирает в грехах, значит я не таков, а просто лицемер, потому что по внешности христианин, а в душе слуга диавола.
Благочестие таинственна и благодатно. О нем напоминает святой апостол Павел своему ученику Тимофею: «Негодных же и бабьих басней отвращайся; а упражняй себя в благочестии, ибо телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей. Никто да не пренебрегает юностью твоею; но будь образцом для верных в славе, в житии (жизни), в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим. 4, 7-8, 12), то есть будь благочестив, ибо благочестие от Бога. Он есть великая тайна благочестия, «явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» (1 Тим. 3, 16).
Быть благочестивым — значит воздавать благую честь Богу; как Творцу и Создателю, а потом человеку, созданному по образу Божию и подобию. Чтобы воздавать эту честь, Господь для этого сообщил нам в таинствах святой Церкви «духа не боязни, но силы и любви и целомудрия» (2 Тим. 1, 7).
Когда же мы воздаем благую честь Богу? Тогда, когда исполняем Его святые заповеди. Именно в них Господь заключил благочестие, заключил жизнь человека. Верно ли это? Да, верно. Вспомним ветхозаветные заповеди Божии, данные на горе Синайской:
1. Чти Господа Бога твоего.
2. Не делай для себя никакого кумира.
3. Не произноси имени Господа Бога твоего всуе.
4. Шесть дней трудись, седьмой Господу Богу посвящай.
5. Почитай отца и мать.
6. Не убивай.
7. Не прелюбодействуй.
8. Не воруй.
9. Не принимай ложных свидетельств на друга твоего и сам не лги.
10. Не пожелай жены ближнего и ничего из его достояния.
Человеку Господь дал норму жизни в этой юдоли плачевной, но он уклонился от нее, забыл своего Творца. Тогда Он, не желая гибели человека, Сам воплощается, исправляет истлевшее и говорит: «Я не пришел нарушить закон, но исполнить», восполнить утерянное и облегчить жизнь вашу на земле, а потому призываю к Себе: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 28-29). Только внимательнее слушайте Меня: вы должны быть нищими духом, плачущими о своих грехах, алчущими и жаждущими правды, миротворцами, страдальцами за правду и кто воплотит это, тот блажен (Мф. 5).
Господь насильно к Себе никого не влечет, но ублажает всех, кто идет за ним, слушает Его учение, исполняет Его святые заповеди.
Мы слышали сегодня в апостольском чтении, какое благоговение перед Богом показали святые апостолы, какую честь и славу воздавали Ему, когда народ по своему неразумию хотел обоготворить их за чудо исцеления хромого! Они сотворили явное чудо. И, казалось бы, нужно принять славу от них, но апостолы этого не сделали, зная о том, что не своей силой совершили чудо, а Божией.
А так ли мы поступаем, братья и сестры? Когда делаем добро людям, не желаем ли получить от них похвал? Думаю, что мало кто отказывается от этого. Если кто отказывается, то показывает свое благочестие. Если нет, то обольщает себя, из-за чего недостоин носить имени Христова, потому что славу Божию восхищает себе. Или, в противном случае, когда нам делают добро, мы стараемся возносить их до небес, забывая про Бога. Чего не должно делать. Иногда нам указывают на эти недостатки, чтобы исправить нас, а мы вместо благодарности по своему самолюбию злимся, чем выявляем себя и показываем, какие мы есть на самом деле и ставим себя в разряд тех людей, а которых говорит святой апостол Павел в послании: «В последние дни наступят времена тяжкие, ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержных, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщены, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся» (2 Тим. 3, 1-5). Если кого обличают подобные дела, тот исправляйся, ибо ничто нечистое не войдет в Царство Божие. Священное Писание нам прямо говорит: если возможно, со всеми людьми будьте в мире. А если кто ненавидит брата своего, тот лжец, говорит святой апостол Иоанн Богослов. Не помогут подобному человеку ни каноны, ни акафисты, ни посты. Он отступник, а не последователь Христов. Он не благочестив, он не исполнитель учения Христова. А ведь это учение исходит от Бога Отца, его сообщил людям Сам Христос, что передает прочитанное сегодня Евангелие: «Мое учение — не Мое, но пославшего Меня. Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно или Я Сам от Себя говорю. Говорящий сам от себя ищет славы себе, а кто ищет славы Пославшего Его, Тот истинен и нет неправды в Нем» (Ин. 7, 16-18).
Учение Христово верна, оно свято. Потому постараемся внимательно изучить его, проводить свою жизнь только по Евангелию. Тогда и мы пойдем путем благочестия, путем правды и святости. А Господь к этому нас и призывает: «будьте святы, ибо Я свят» (Лев. 11, 44). Господь зовет нас к святости. Мы не можем отстать от грехов. А потому, зная нашу немощь, Он говорит нам: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1). Вот та дверь, в которую идет Господь на наш зов, а особенно сегодня, когда мы взываем к Нему: «Жаждущую душу мою благочестия напой водами», и войдя, несомненно, наполнит ее водами благочестия, текущими в жизнь вечную.
Слово архиепископа Александра (Семенова-Тян-Шанского), Зелонского (+1979г.), в день Преполовения святой Пятидесятницы
Каждый праздник должен быть не только воспоминанием о событиях священной истории, а событием нашей собственной жизни. Праздники не должны проходить для нас бесследно. Мы должны в них и через них приобретать что-то существенное для нашего духовного восхождения к Богу. Празднуя то или иное евангельское событие, переживая его, мы прививаемся к жизни Христа, включаемся в спасительное о нас Божие промышление.
Установив праздники и сознавая все их глубокое для нас значение, Церковь подготовляет нас к своим праздникам и научает нас расставаться с ними так, чтобы драгоценные следы сохранялись в нашем сердце. Почти все большие праздника имеют предпразднества и попразднества, а некоторые и отдания праздника. В такие дни в церковных молитвах говорится о значении то наступающего, то уходящего праздника. Некоторые же праздники подготовляются еще постами, то длинными, то короткими. Кроме того, Рождество Христова, Святое Вознесение, праздник Пресвятой Троицы и некоторые другие, подготовляются путем особых евангельских и апостольских чтений. Эти особые Евангельские чтения дают наименование воскресения, которые по-славянски называются неделями.
Если вдуматься в самую последовательность этих особых недель (воскресных дней), то не трудно убедиться, что она сама по себе имеет глубокий смысл.
В настоящий день праздника Преполовения Пятидесятницы обратим внимание на то, что если до сего дня недели были связаны более всего с праздником Пасхи, то теперь они начинают нас подготовлять к празднику Пятидесятницы, ко дню Сошествия Святого Духа.
На самом деле: Неделя о Фоме или Антипасха, неделя Жен Мироносиц имеют целью закрепить нашу веру во Христово Воскресение, удержать в нас всю светлую радость Великого Дня и раскрыть все значение самой нашей веры в Воскресевие Христа. Неделя о расслабленном, с одной стороны, как бы предостерегает нас о возможности забыться в пасхальной радости и ослабнуть, с другой — уже предвозвещает соществие Святого Духа, т.к. образ воды неразрывно связан с благодатью Духа Святого.
В Преполовении вода, как образ благодати, уже является во всей своей силе. Особенно ярко это выражено в тропаре Праздника: «Преполовившуся Празднику, жаждущую душу мою благочестия напой водами, яко всем Спасе возопил еси: жаждай да грядет ко мне и да пиет, источниче жизни нашея, Христе Боже, Слава Тебе».
В следующую неделю о Самарянине образ воды, как символ Святого Духа, остается во всей силе, вода, текущая в жизнь вечную. Почему же именно вода, водная стихия стала символом Святого Духа, символом благодатной жизни? Разгадать до конца эту тайну мы не можем, но пытаться в нее проникнуть необходимо. Всякое истинное созерцание связано с попыткой разгадать тайну. Ибо где нет тайны, где за чем либо видимым и слышимым не прозревается нечто большее, чем то, что мы видим и слышим, там нет ничего подлинно прекрасного. Земная красота это прекрасная завеса, скрывающая еще нечто более дивное. Вода льется, переливается, вода освежает, вода омывает, вода живит, вода отражает, вода блещет и плещет и вода бывает прозрачной. Не в этом ли символ жизни? А где жизнь, там и Дух живительный. Всем нам известна, как вода оживляет любой пейзаж, а те кто впервые увидели, вернее встретились с морем, чувствуют, что море это как бы душа земли, которая вдруг обнажила, открыла свою сокровенную сущность.
Церковь это знает и, освящая воду, тем самым освящает всю природу. Праздник Преполовения сопровождается также освящением воды, которое предзнаменует купель крещения, ставшим возможным после Пятидесятницы.
Правда есть и другие символы Святого Духа, это огонь и пламя, а также парение голубя и облако осеняющее.
Если вдуматься или лучше сказать вчувствоваться в эти образы, то можно увидеть, что нечто общее есть в этих, на первый взгляд столь различных образах.
Так пламя как бы льется и переливается, а вода может блестеть, сверкать, и что то легкое есть в пламени, в воде и в парении голубя и в облаке.
Но не забудем, что и пламя и вода могут губить, так губит, пожигает или утопляет и Дух Святой того, кто недостойно приближается к его дарам или ими пренебрегает.
Противоположность воды это пустыня, высыхание, засуха. Противоположность огня, холод, застывание, замерзание. Если мы поймем, что все это бывает не только вне нас, во внешней природе, но бывает и в нашей душе и в сердце, тогда мы познаем по настоящему, что влага и огонь это действительно символы жизни и образы жизнеподатели.
Дух Святой, Дух Любви, Дух Животворящий, Он всегда с нами, но особо ощутительным может стать Его присутствие в день Пятидесятницы, в день, к которому мы приближаемся. Но и в этот день не всем дано это ощущение. Ощутят это те из нас, кто к этому подготовляются, те кто теперь же возжаждут в своем сердце небесной влаги или небесного огня, те кто с новой радостью вновь воспоют «Царю Небесный —утешителю, Душе истины и жизни подателю, прийди и вселися в ны…»
Теперь для того, чтобы усилить нашу жажду, Церковь удерживает нас от этой молитвы, но сегодня Церковь настойчиво напоминает нам слова Господни о духовной жажде: «жаждай, да приидет ко мне и да пиет» (Ин. 7, 37).
Слово архиепископа Серафима (Иванова), Чикагского и Детройтского (+1987г.) в день Преполовения святой Пятидесятницы
“В эти светлые дни хорошо больше думать о нашем Спасителе, больше узнавать о Нем”
Сегодня — среда Преполовения, т.е. половина празднования Пасхи, продолжающегося 40 дней до праздника Вознесения Господня.
Пасхальный свет долго светит христианам, желающим им освещаться и освящаться. В эти светлые дни хорошо больше думать о нашем Спасителе, больше узнавать о Нем. Конечно, все главное о Господе нашем Иисусе Христе сказано во святом Евангелии и в апостольских посланиях. Почти все мы эту святую книгу имеем, но большинство из нас редко в эту книгу заглядывает. Не правда ли? Читали, мол. Все там написанное нам давно известно. Это, конечно, неверное утверждение, ибо духовные люди опытно уверились, что, чем больше читать сию великую книгу жизни, тем больше таин Божиих нам в ней открывается.
Однако, эта книга вмещает только часть того, что делал и говорил Спаситель во время своей земной жизни. Об этом ясно свидетельствует святой апостол Иоанн Богослов в конце своего Евангелия, говоря: “Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг”.
И вот, любители Слова Божия неоднократно тщательно собирали из всех доступных им источников незаписанные в Священном Писании дела и изречения Христа Спасителя. Такие сборники именуются “Аграфа”, что значит в переводе с греческого “незаписанное”. Недавно мне попался в руки один из таких сборников, составленный уже в наше время и изданный в Польше на русском языке в 1938 г. Сборник чрезвычайно интересен, и мне захотелось поделиться хоть малой частью его сокровищ духовных.
Прежде всего необходимо сказать, что в подлинности этих незаписанных в Свящ. Писании изречений Христа сомневаться не приходится. Они взяты не из апокрифов, т.е. не признанных Церковью сказаний о Христе Иисусе, а из сохраненных Священным Преданием писаний святых отцов первых веков христианства.
Немало слов Христовых, не имеющихся в Евангелиях, мы можем найти в Деяниях святых апостолов, написанных святым евангелистом Лукой, и в посланиях святого апостола Павла. Например: «Блаженнее давать, нежели получать». Этот почти всем известный текст находится в Деяниях, гл. 20, ст. 35.
Слова Христовы, тоже почти всем известные: “Солнце да не зайдет во гневе твоем”, находится не в Евангелии, а в послании святого апостола Павла к Ефесянам, гл. 4, ст. 26. Таких изречений много, но о них я больше говорить не стану, отсылая интересующихся ко всем доступной книге Нового Завета.
Вам же хочу привести теперь несколько замечательных изречений, подлинность которых свидетельствуется мужами апостольскими. Многие из вас нередко слышат и в храмах на проповедях, и в частных разговорах на духовные темы слова Христовы: “В чем застану, в том и сужду”. Их нет в Новом Завете. Но Церковь считает их подлинными словами Христовыми. Их сохранил для христианства великий муж апостольский святой Иустин Философ в свое диалоге с Трифоном.
А вот замечательный отрывок об явлении Христа своему брату Иакову, сохраненный для нас блаженным Иеронимом, знаменитым переводчиком Священного Писания с греческого на латинский язык. Этот перевод называется “Вульгата”.
В Новом Завете святой апостол Павел в своем первом послании к Коринфянам, в 15-ой главе, 7-ом стихе говорит предельно кратко: “Потом явился Иакову, также всем апостолам”.
А вот как о сем повествует блаженный Иероним на основании найденных им древних записей: “Господь пошел к Иакову и явился ему. Ибо Иаков поклялся, что не будет есть хлеба с того часа, как он пил чашу Господа, пока не увидит Его восставшим из мертвых”. Сказал Господь: “Принесите стол и хлеб”. Взял хлеб, и благословил, и преломил, и дал Иакову Праведному и сказал ему: “Брат мой, ешь хлеб свой, ибо восстал Сын Человеческий из спящих”.
Не правда ли, какое замечательное дополнение к словам апостола Павла?
Знаменательные слова Христовы приводит святой апостол Варнава из 70 в своем послании, считающемся Церковью вполне авторитетным:
“Желающие узреть Меня и обрести Царство Мое должны достичь Меня через скорбь и страдание”.
А Климент Александрийский, равно и Ориген, приводят, как подлинную, следующую заповедь Христову: “Просите великого, и малое приложится вам; просите небесного, и земное приложится вам”.
Это, конечно, перефразировка знаменитого евангельского: “Ищите прежде всего Царствия Божия и правды его, и это все приложится вам” (Матф. 6, 33), но какая интересная перефразировка!
В открытых в 1897 г. в Египте “Логиях Иисуса”, считающихся богословской наукой “Праевангелием”, находятся такие утешительные слова Спасителя:
“Где кто один (одинок), там Я с ним есть”. Это замечательное изречение сохранил нам в своих писаниях и знаменитый преподобный Ефрем Сирин.
Вот интересное добавление к повествованию о богатом юноше, имеющемся у евангелистов Матфея, Марка и Луки:
“Услышав слово Христово о продаже имения и раздаче денег нищим, начал богатый юноша чесать голову, и не понравилось это ему”. И сказал ему Господь: “Как ты говоришь — я соблюл закон и пророков, ибо написано в законе: “Люби ближнего твоего, как самого себя”, а вот, многие из братьев твоих, детей Авраама, покрыты грязью, умирают от голода, а дом твой полон многим добром, и ничего им из него не достается”. И, обратившись, сказал Симону, ученику Своему, сидящему около Него: “Симон, сын Ионин, легче верблюду войти сквозь игольные уши, чем богатому в Царство Небесное”.
Эта аграфа взята из древнейшего апокрифического Евангелия Евреев, часть текстов которого, в том числе и вышеприведенный, многими святыми отцами считаются подлинными словами Иисуса Христа. В данном случае, ясность, непосредственность и сила повествования говорят красноречиво сами за себя.
А вот, оттуда же еще одна интересная аграфа:
Говорят Господь: “будьте, как овцы среди волков” (Матф. 10, 10), “Петр же, прерывая, говорит Ему: Ну, а если волки разорвут овец? Сказал Иисус Петру: не убоятся овцы волков (ничего не могущих сделать сверх умерщвления их); и вы не бойтесь убивающих вас и ничего другого не могущих вам сделать, а бойтесь имеющего власть над душой и телом и по убиении вашем ввергнуть вас в геенну огненную”.
Неправда ли, какой интересный вариант известных евангельских слов Христовых об овцах и волках?
А вот какие слова Христовы записаны в “Учении святых Апостолов”, памятнике первого века:
“Горе имеющим и лицемерно (еще) берущим или могущим самим себе помочь и желающим брать у других; ибо каждый даст ответ Господу Богу в день суда”.
Да, каждый даст ответ Господу в день суда, особенно имущие и лицемерно еще берущие и других!
Об этом полезно бы было очень подумать богатым американским политикам, бросающим большие деньги, чтобы добиться власти, вместо того, чтобы употреблять свое богатство на богоугодные дела. Но касается сие и каждого, накопляющего имение для себя, тратящего на это большую часть своего времени, а о богоугодных делах почти не помышляющего.
Закончим нашу беседу еще одной аграфой, которую приводит святитель Климент, четвертый епископ Римский (91-100 гг.):
“Даже если бы вы были собраны со Мною на лоне Моем, а заповедей Моих не исполнили, то Я отвергну вас и скажу вам: Отойдите от Меня, Я не знаю вас, откуда вы, делатели беззакония!”
Над этими грозными словами Христовыми всем нам следует хорошо задуматься и проверить при помощи нашей совести — не относятся ли они ко многим из нас?
Слово митрополита Владимира (Икима), Омского и Таврического, в среду 4-й седмицы по Пасхе
О Божественном учении
Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня… (Ин. 7, 16)
Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Возлюбленные о Господе братья и сестры! Христос воскресе!
В точности неизвестно, в какой день прибыл Господь наш Иисус Христос в Иерусалим на празднование праздника кущей, но как свидетельствует прочитанное нами сегодня Святое Евангелие (см. Ин. 7, 14-30), в половине уже праздника вошел Иисус в храм и учил. Праздник постановления кущей продолжался семь дней, значит, в храме Иисус Христос проповедовал на четвертый день. В прошлом году Спаситель приходил в Иерусалимский храм как простой богомолец. И тогда Он обращался к народу со словом, но проповедь Спасителя была вызвана спором с иудеями, в который Ему пришлось вступить. Теперь положение изменилось. Иисуса Христа знали, о Нем говорили, за Ним ходили толпы людей, удивлявшиеся совершаемым Им чудесам. И вот Господь входит в храм как Божественный Учитель, Который призван принести избранному народу истинное учение.
Евангелист Иоанн Богослов повествует о том, что Спаситель учил в храме, но ничего не говорит а том, Кого Он учил, были ли среди слушателей Господа те, кто желал слышать его. Вероятно, Господь наш Иисус Христос говорит что-то важ-ное для иудейского народа, при этом показывая блестящие знания Священного Писания. Люди удивлялись, но тут же с недоверием вопрошали: как Он знает Писания, не учившись? Этот вопрос свидетельствует очень о многом. И прежде всего о том, что слушатели Господа не хотели и не могли воспринимать Его как Сына Божия, Который послан в мир Отцом Небесным. Они слушали Его как Человека и потому поражались Его познаниям в законе Божием и священных книгах. Но при всем удивлении и признании необыкновенности Проповедника, злобы и ненависти к Нему в сердце своем они не оставили. Почему? Потому, что слуша-ли, но не слышали! Нет, не слова Господа их задевали, не преподаваемое Им учение, а то, — откуда же Он знает Священное Писание. Ведь вот они — и столько учились, и множество книг перечитали; и все обычаи соблюдают, а не могут так цитировать священные книги, как какой-то сын плотника из Назарета. По зависти книжники и фарисеи тут же делали вывод: раз знания Его совершенны, а выучиться им Христос не мог, то сила Его убеждения дана нечистым духом, и, значит, такого Проповедника следует изгнать из храма и убить. Нечего Ему соблазнять и искушать народ!
Последовавшая далее речь Господа несет особый смысл и обращена к каждому из нас, потому что в ней раскрывается Божественное происхождение как Самого Господа нашего Иисуса Христа, так и Его учения. Господь говорит: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня; кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю. Что значат эти слова? Воспринять учение Христово можно лишь тому, кто творит волю Божию. А воля эта заключается в отвержении от всего злого, от ненависти и зависти. Бог не учит людей совершать беззакония. Отец Небесный любит всех нас и ждет ответной любви, которая проявляется в делах добра, милосердия, сострадания. Если же сердце затуманено злобой, если душа сгорает от зависти, где уж тут вникать и углубляться в Священное Писание и заключенные в нем пророчества? А ведь пророки Ветхого завета изображают Мессию не противникам Бога, а Исполнителем Божественной воли, говорящим и делающим лишь то, что угодно Творцу.
Господь наш Иисус Христос пытается развеять недоумение слушателей тем, что говорит, что знания Его от Того, Кто послал Его — от Бога Отца. При этом Спаситель умаляет Себя, не ищет славы Себе. Его учение истинно, потому что несет славу Божию. И это может понять каждый, кто будет выполнять волю Божию и без предубеждения вникать в преподаваемое учение. Впрочем, эти люди просто не хотят творить Божественную волю, они живут по своему разумению, предпочитая свою волю и собственное тщеславие. Вот почему Господь справедливо обличает книжников и фарисеев: не дал ли вам Моисей закона? и никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить Меня? Спаситель обращается к вождям иудейским, хорошо понимая их лицемерие. Но народ, не знающий еще о замыслах своих начальников, которые давно уже задумали погубить Христа, принимает последние слова на свой счет и, естественно, обижается — кому же хочется прослыть убийцей? И из толпы слышатся голоса: не бес ли в Тебе? кто ищет убить Тебя?
О чем говорил Господь в храме? Евангелист Иоанн не повествует о том подробно, хотя из последующего текста понятно, что Спаситель в Своей речи, между прочим, упомянул об исцелении в субботу больного. Иисус Христос и ранее поучал, что добрые, угодные Богу дела можно совершать и в священный для иудеев день отдыха. Повторил то же и теперь, приведя яркий пример обычай обрезания, который иудеи совершают по числу дней, не пропуская субботы: если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, — на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу? И в заключение речи Своей Господь призвал судить о законе не по букве его, а по духу, потому что только такой суд можно признать праведным: не судйте по наружности, но судйте судом праведным.
В Священном Писании значимо каждое слово, и по одному только слову можно сделать важный вывод. Слушая, как Господь обличает законников, некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить?
Жители Иерусалима, которые могли знать о намерениях врагов Спасителя, естественно, удивлялись, Как же начальники разрешают Ему так открыто проповедовать в храме? Привыкшие подчиняться чужой воле, эти люди, которые удостоились стать живыми свидетелями необыкновенных чудес, совершаемых Господом, все-таки в выводах своих не были самостоятельны, а уповали на развращенных начальников. Между тем разве не чудо то, что совершается на их глазах в Иерусалимском храме? Ведь все эти люди так жаждали разделаться с Иисусом Христом, изобличить и погубить Его. Они так неистовствовали в своей злобе! Но вот Господь пришел, Он среди них, фактически Он — в их руках! Почему же враги Христа не спешат схватить и убить Его? Почему не возражают Ему, даже когда Господь говорит с дерзновением? Ведь просто человек не способен был бы Своими силами укротить неистовство разбушевавшейся толпы? То есть такое мог сделать лишь Сын Божий, Который есть Сам Бог!
Размышления о том, подлинно ли Он Христос, и выводы о Его происхождении дошли до Господа. Тогда Иисус возгласил в храме, уча и говоря: и знаете Меня, и знаете, откуда Я; и Я пришел не Сам от Себя, но истинен Пославший Меня, Которого вы не знаете. Мысль, содержащаяся в этом упреке, такова. Люди, дерзающие рассуждать о происхождении Господа, воспринимающие Его как жителя Назарета и сына Иосифа, на самом деле не понимают истины. Потому что Господь не Сам возомнил Себя Сыном Божиим, но послан Отцом Небесным. От Бога Отца Иисус Христос получил и все полномочия. Но, к сожалению, иудеи не знают Бога, Пославшего Его, значит, не могут знать ничего и о Сыне Божием. Жители Иерусалима, считавшие себя не только законопослушными гражданами, но и глубоко верующими людьми, весьма оскорбились таким утверждением Господа и искали схватить Его, но никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел час Его. В простых и смиренных строках Святого Евангелия, тем не менее, ярко проступает Божественная сила Иисуса Христа. Та сила, которая успокоила неистовство толпы и удержала людей от бесчинств в храме. Та сила, которая, несмотря на страстное желание убить, отомстить, не позволила даже прикоснуться к Господу. Та сила, которая еще и еще раз в видимом умалении Сына Божия возвеличивает Пославшего Его Небесного Отца.
Возлюбленные о Господе братья и сестры! В Господе нашем Иисусе Христе все проявляется в высшей степени. Он говорит: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня. Не Себе пришел Господь искать славы, а Отцу Своему. Не Свою проповедует волю, а волю Отца Небесного. И весь земной путь Господа пронизан величайшим смирением, которому нам просто необходимо учиться. Если Сам Господь во всем уничижал Себя, чтобы показать Бога отца во всем величии и славе, то как мы, грешные и неправедные, можем еще что-то помышлять о своем пути и своих дарованиях. Да нет у нас ничего своего! А то, что имеем, попущено Господом, ниспослано по величайшей Божией милости. Так как же после этого тщеславиться, как возноситься и искать земной славы?! Преподобный Нил Синайский поучает: «Желай, чтобы дела твои устраивались не как тебе представляется, но как угодно Богу».
Будем же готовы, по словам аввы Иоанна Колова, повергнуть себя перед Господом в разуме и повиноваться заповедям Божиим в смиренномудрии, чтобы сподобиться через это благодатной Божественной любви. Аминь.
Христос воскресе!
Поучение епископа Иустина (Полянского), Уфимского и Мензелинского (+1903г.), в Преполовение Пятидесятницы
Христос воскресе!
«Преполовившуся празднику, жаждущую душу мою благочестия напой водами, яко всем, Спасе, возопил еси: жаждай да грядет ко Мне и да пиет. Источниче жизни нашея, Христе Боже, слава Тебе!» (Тропарь).
По милости Божией, мы достигли самой средины св. Пятидесятницы. Ныне как бы полдень светоносных праздников Господних, начавшихся утром преславнаго Воскресения Христова и кончающихся в вечер св. Пятидесятницы. Нас со всех сторон окружает безпредельное море света и благодати Божией. Живоносныя волны сего света и благодати бьют на нас отвсюду, — в церковных службах, песнопениях и таинствах. И многие из христиан, без сомнения, с наслаждением упиваются от тука Дома Божия. Но вероятно есть и такие между нами жалкие христиане, которые, среди самаго моря благодатнаго, томятся жаждою. Сердобольная мать наша, св. Церковь, всегда заботящаяся о нашем спасении, предвидела такое печальное положение, и вот вложила в уста наши помянутую молитву: «Преполовившуся празднику, жаждущую душу мою благочестия напой водами…».
Умилительная молитва сия имеет сходство с трогательною молитвою, которую мы слышали в неделю о разслабленном. Да и самыя Евангельския события — тогдашния и нынешния — подобны одно другому. Там Господь вопрошал: Хощеши ли здрав быть? — и даровал исцеление; здесь торжественно взывает: Жаждай да грядет ко Мне и да пиет… и говорит сие о даровании Духа Святаго. Там и здесь Спаситель наш ясно показал и доказал Свое Божественное достоинство, власть и силу.
Итак, с живою верою и крепким упованием пойдемте все к Нему. Кто чего бы ни жаждал, — говорит один из учителей нашей Церкви, — только бы то не противно было духу Господа, — непременно найдете удовлетворение. Жаждущие знания, идите ко Господу; ибо Он есть единственный свет, просвещающий всякаго человека. Жаждущие очищения от грехов и утоления совестнаго жжения, идите ко Господу; ибо Он вознес грехи всего мира на древо и рукописание их разодрал. Жаждущие покоя сердечнаго, идите ко Господу; ибо Он есть сокровище, обладание которым заставит вас забыть все лишения и презреть все блага, чтобы обладать им единым. Сила кому нужна, — у Него всякая сила. Слава ли, — у Него слава премирная. Свобода ли, — Он дарователь истинной свободы. Он решит все наши недоумения, расторгнет узы страстей, развеет все скорби и туги, даст преодолеть все препоны, все искушения и козни врага; а главное — Он дарует нам Духа Святаго и уровняет путь нашей жизни духовной» (Еп. Феофан).
Веруете ли сему, мои возлюбленные? Если веруете, то пойдемте все ко Господу, непрестанно взывая к Нему: «Преполовившуся празднику, жаждущую душу мою благочестия напой водами, яко всем, Спасе, возопил еси: жаждай да грядет ко Мне и да пиет. Источниче жизни нашея, Христе Боже, слава Тебе!» — А кто не верует, того положение ужасное! Он уподобляется тому, кто стоял по самое горло в воде и никак не мог утолить своей жажды, только более и более возбуждал ее до безконечности. Такая жажда, конечно, в конце концов должна превратиться в паление вечнаго огня геенскаго. От чего да сохранит всех нас Господь Бог! Аминь.
Поучение архимандрита Антонина (Капустина) (+1894г.) на Преполовение Пятидесятницы
Жаждущую душу мою благочестия напои водами! (Тропарь Преполовения)
Есть жажда души, подобно тому, как есть жажда телесная. Кто сознает ее, кто — нет, а все ее имеют. Когда получишь одно, и желаешь другаго, за другим — третьяго, то что это означает, как не жажду душевную? Когда прежнее, известное, привычное становится скучным и незанимательным, и ищешь все новаго и новаго, то что это — опять, как не жажда? Когда в детстве желают сделаться большими, когда и возрастные, недовольствуясь тем, что имеют, постоянно стремятся к большему: то не жажда ли и это? От перваго дня смысленной жизни нашей до последняго все жаждет чего-то ненасытимая душа наша. Жажду тела скоро можно утолить. Для сего повсюду в неисчерпаемом множестве Господь Бог дал воду, которая утоляет жажду человека и всех животных земли, и утоляет лучше всяких искуственных напитков. Где же найти воду, которая бы в таком же обилии текла и также благопотребно служила нам в утоление жажды душевной? Источник жизни нашея Христос Бог возгласил некогда всем людям: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и да пиет (Иоан. 7, 37). В другое время разсуждая о воде с женою Самарийскою, сказал Он: всяк, пияй от воды сея, вжаждется паки; а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки: но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды, текущия в живот вечный (Иоан. 4, 13. 14). Сия вода, как видно из выражения Церкви, естьна все полезное (Тим. 4, 8), благочестие. «Жаждущую душу мою благочестия напой водами», молитвенно песнословим мы сегодня.
Что такое — благочестие, это, по видимому, всем известно. Благочестиваго человека мы можем, кажется, тотчас узнать и указать. Большею частию можем отличить благочестие не только от нечестия, но и от похожаго на него, лицемерия; но не смотря на то, мы затруднимся дать прямый и ясный ответ на то, что такое благочестие. Не есть оно, конечно, помышление или ревнование о благой чести, не есть и одна благая честность, не есть и, исключительно, — благоечествование Бога. Оно есть вместе и благоговение, и благоверие, и благонастроение, и благопомышление, и благопожелание, и благоизволение, словом: все благое в душе, но и это еще не все, все — христианское благое или святое. Благочестие есть жизнь истинно-христианская. И вот приходим мы к великому вопросу: что такое христианская жизнь? Христианская жизнь есть жизнь со Христом (Кол. 3, 3). Господь Иисус Христос не одно только имя дал Христианину. Он дал нам всего Себя, соединил Себя с каждым верующим. Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27). Так было пето над всяким из нас после того, как вода крещения омыла нас, оправдала, освятила, умертвила греху и оживила Христу (Рим. 6, 2-10). Дух Господень запечатлел нас собою тогда, соединился с нами и живет в нас. Все это такия непреложныя всем общия и всем близкия истины, от которых нельзя отказаться, не отказавшись от христианства. Так, Иисус Христос живет духом своим с каждым христианином, след. и на оборот: каждый христианин живет с Иисусом Христом духом своим. Жизнь христианская, потому, прежде всего, есть жизнь со Христом, благочестие — прямое и необходимое свидетельство сего сожительства нашего со Христом. Как все начинающее и возрастающее, благочестие достигает своей полноты тогда, когда, по выражению Апостола, в человекевоображается Христос (Гал. 4, 19). Соберем в единый образ черты достоподражательнаго благочестия.
1. Благочестивый человек не может быть представляем иначе, как постоянно сосредоточенным мыслями, устремленным своим благоговейным вниманием к тому предмету, который один достоин занимать его безсмертный дух. Предстоящие Господу славы, чины Ангельские немолчно славословят Его, как было открыто пророку (Ис. 6, 3. Апок. 4, 8), всегда след. заняты Им, непрерывно устремлены к Нему. Так и наш дух, предстоящий Господу Иисусу Христу, непрестанно должен быть занят Им, собран весь во всякое время, сосредоточен сам к себе во всяком месте, всегда бодр, всегда присущ, всегда готов к неусыпному мысленному деланию. Только при сем конечно и может жить с нами Христос, и только при сем и мы бываем действительными и живыми членами тела Христова, принимая непрерывное и деятельное участие в жизни Главы своей. Всякое разсеяние мыслей есть уже временное онемение или омертвение христианина, отчуждениеего от жизни Божией (Еф. 4, 18). Сия сосредоточенность духа нужна особенно потому, что завистник блаженства и ненавистник совершенства нашего никогда не дремлет и пользуется каждым, даже самым кратковременным, случаем нашей разсеянности, чтобы привязать к душе, не владеющей собою, нить его погибельных помышлений, или набросить на сердце всюду-влекомое, его темное и нечистое чувство, от котораго мы не скоро освободимся. Будучи учащаема разсеянность может обратиться в постоянную привычку, за тем, лишив дух благодатнаго общения с Господом и Богом, может, как говорит писание, угасить (1 Сол. 5, 19) его, и существо безсмертное, малым чем умаленное от Ангел (Пс. 8, 6) обратить в скота несмысленнаго (Пс. 48, 13). Сосредоточенность духа знаменует себя во всех действиях человека строгою внимательностию, в частности же, относясь к предметам настоящаго, обнаруживается зоркостию, — будущаго — предусмотрительностию, — к явлениям мира внешняго — сообразительностию, — к составу, ходу и порядку внутренней жизни — неизменною правильностию, в изследованиях выказывается глубокомыслием, в суждениях —точностию, в определениях — стойкостию, в убеждении — непреклонностию, в деле — силою, в слове — властию.. Самососредоточенный дух есть по истине и по всей справедливости слова дух — дыхание Божие олицетворенное и вочеловеченное, видимый и разумеемый образ невидимаго и непостижимаго Бога.
Благочестивые братия! Таковы ли мы? Нельзя именоваться благочестивым и не хотеть поверить жизни своей правилом благочестия. Поверка однако же едва ли доставит нам какой-нибудь утешительный вывод. Так думать надобно, зная свое, чрез меру страстное и преданное миру, сердце. Не было бы и нужды нам делать неприятное сличение правила с управляемым, если бы печальная очевидность дел наших не представляла сей нужды вопиющею, Христос с нами, и мы с Ним, сказали мы. Как ни непреложно это, все душа наша, без поразительных указаний на то, скоро забывает сию, святую и превожделенную истину. Мы можем сейчас же поставить ее на очный, так сказать, с собою допрос. Вот в настоящия тайнодейственныя минуты Господь наш Иисус Христос несомненно и как бы осязаемо присутствует с нами. Что же мысль наша? Собрана ли, сосредоточена ли она вся около одного и единственнаго предмета? Занята ли неотступно и безпрерывно пришедшим на зов молитвы веры (Иак. 5, 15), Спасителем? Не будем допрашивать. Ответ и без того ясен. Подумаем однако же, что с тем же самым ответом, или безответным самообвинением, мы можем предстать пред Господа и тогда, когда узрим Его лицем к лицу. Что тогда будет с нами? Продолжим ли и там, смотря на Христа, думать о всем, кроме Христа?. Слово краткое в подкрепление благочестию нашему: кто разсеян, тот не внидет в царствие небесное; ибо, по слову Спасителя, никтоже, возлож руку свою на рало, и зряй вспять управлен будет в царствии Божии (Лук. 9, 62).
2. Сосредоточенность духа необходимо должна положить на христианина печать важности. Но сия важность будет иметь характер священный от представления живущаго с нами Сына Божия. Подобно тому, как присутствие высокаго гостя исполняет весь дом, где он находится, некоторым особенным строгим и важным настроением умов его обитателей, и наш дух от общения со Христом должен получить священно-важный характер Христианина, проникнутаго верою в соприсутствие Христово, не в силах отнять у Бога никакая приманка суеты. Он не уступит никакому пустому и ненравственному делу своего, посвященнаго Богу, духа, не даст сердца своего даже и так называемому «невинному» развлечению. Его слово всегда есть слово веры, правды и святыни, его взор — глубокий и безстрастный всегда есть взор молитвы, сокрушения о грехах и радования о Господе, выражение лица его строгое и благовейное, обращение с другими, в лучшем смысле слова, благородное, всегда себе равное и искреннее. Печать неотступной заботы душевной и тайной скорби по лучшей жизни должна лежать на всем существе и отражаться во всех делах истинно благочестиваго. Одним словом: не себя он должен высказывать в себе, а Христа, котораго, по отзыву св. Предания, никто не видал смеющимся, а плачущим видали часто. Важность, выражаемая твердостию убеждений и нравственных правил, называется у нас степенностию, направленная к обузданию безпорядочных порывов плоти и духа является строгостию, ревнующая о правде жизни и достоинстве человека — честностию, заботящаяся о христианском приличии — скромностию, отвращающаяся многопопечительности и расчетливости житейскойвозвышенностию духа, а борющаяся с собственным самолюбием человека — величием души.
Братия благочестивые! Христиан перваго времени, языческий мир, разсеянный и легкомысленный, не любил за их строго благочестивый образ жизни. Дело понятное. Аз дах им (Апостолам) слово твое, говорил Сын Божий Отцу в приснопамятный вечер, и мир возненавиде их (Иоан. 17, 14). Аще от мира бысте были, говорил Он же ученикам своим,мир убо свое любил бы, якоже от мира несте, сего ради ненавидит вас мир, но ведите, яко Мене прежде вас возненавиде (Иоан. 15, 18. 19), яко Аз свидетельствую о нем, яко дела его зла суть (Иоан. 7, 7). Была, значит, тогда причина неудовольствия мира на Христа и на христиан. Как же понять теперь, что в христианском обществе христиане от христиан за христианство подвергаются также всевозможным нападкам, — что у нас считают тажелыми противными или и прямо невыносимыми некоторых людей за то только, что рабы Христовы не могут забыть в своей богоносной совести, что они христиане, и иногда, по ревности о чести Божией и о спасении ближняго, не могут скрыть своего живаго убеждения, и еще более — считают святым долгом своего Христианскаго звания, действовать по слову Христову? Уже ли печальное предсказание Апостола: вси хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут(2 Тим. 3, 12) должно относить и к нашим, цветущим благочестием, временам? Именно к вам, ревностные христолюбцы, к вам, тяжелым и скучным для легкомысленнаго мира, не в меру важным, не в пору печальным, и для утех его жизни не пригодным, относится апостольское слово: аще укоряеми есте о имени Христове, блажени есте; яко славы и Божий Дух на вас почивает: онеми убо хулится, а вами прославляется. Да ни кто убо от вас постраждет яко убийца или яко тать, или яко злодей, или яко чуждопосетитель, аще ли же яко христианин, да не стыдится, да прославляет же Бога в части сей. Яко время начати суд от дому Божия: аще же прежде от вас, кая кончина противящимся Божию Евангелию (1 Петр. 4, 14-17)? Братия! Христианину благочестивому конечно не свойственно злорадование.. Однакоже тот, кто так или иначе противится Божию Евангелию, должен крепко подумать, что его ждет кончина, и — кая кончина!
3. Благочестивому христианину не грозит опасность быть чрезмерно строгим или ригористом, как привыкли называть настойчивых проповедников учения о доброй жизни. Он по своей природе христианской (возрожденной в св. купели крещения), необходимо есть благ. Третий сей поток источника благочестия указывает на свойство души нашей по преимуществу внутреннее и закрытое, более чувствуемое, нежели выражаемое языком. Когда Господа нашего Иисуса Христа назвали благим, то Он сказал: никтоже благ, токмо един Бог (Лук. 18, 19), чем явно показал, что на земле нельзя найти истинной и полной благости. Мы можем только разве по частям встречать в людях сие Божественное свойство. Оно может являться нам то под именем доброты или мягкосердечия, т. е. такого расположения духа, в котором человек всем желает всякаго добра и всякаго благополучия, дружески и как бы родственно относясь ко всему (а особенно — разумному) созданию Божию, сочувствуя и сострадая всему, что вышло из рук общаго Отца твари, сотворившаго и его доброе сердце, то под именем благодушия, или неизменно тихаго, или, как говорят, яснаго состояния души всем довольнаго и все приемлющаго с любовию, радостию и благодарностию, то под именем простосердечия, когда человек, не подозревая ни в ком зла, доверчиво высказывает себя другим, как он есть и как себя чувствует и доверчиво принимает слова других. Но более понятною, и так, сказать, очертательною становится благость тогда, когда обнаруживается в обращении с другими. Здесь она проявляет себя любовию, милостию, кротостию, ласковостию, приветливостию, снисходительностию, предупредительностию и т. под. Одним словом: здесь нельзя указать предела ея многостороннему раскрытию в многоразличных обстоятельствах жизни. Благость Христианина есть вместе с тем его собственное высокое благо, и тем важнее значение ея в области христианскаго благочестия. Кто благ, тот, можно сказать, уже и блажен.
Благочестивые братия! Потому самому, что никто же благ, токмо един Бог, никому столько не свойственно быть благим, сколько христианину, общнику Божества в Иисусе Христе. Но прежде чем ублажим себя мыслию, что общество наше есть общество благих людей, посмотрим на те признаки благаго человека, которые указаны в Евангелии. Благий человек, говорит Иисус Христос, от благаго сокровища (сердца своего) (Лук. 6, 45) износит благая, и злый человек от злаго сокровища (сердца своего) износит злая (Мат. 52, 35). Износимое сим последним сокровищем Господь исчислил подробно. От сердца человеческа, говорил Он, исходят помышления злая: убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы (Мат. 15, 19), лихоимства, обиды, лукавствия, лесть, студодеяния, око лукаво, гордыня, безумство (Марк. 7, 22), из коих каждое надобно понимать во многих степенях грубости или утонченности. И так, у кого из нас сердце отрыгает хоть одно из сих злых помышлений, тот будь уверен, что он не благ. Вот первый признак. Вторый: Рабе благий и верный! О мале был еси верен, над многими тя поставлю (Мат. 25, 21. 23). Вот слова всем известной притчи Господней. В чем же показал себя благим ублажаемый раб? В том, что исполнил волю господина, верен был ему. Куплю дейте (Лук. 19, 13), сказал тот рабам своим отходя на страну далече. И благий раб делал куплю с лихвою. И так, не благ тот раб своей церкви, своего отечества, своего звания, своей должности, своего слова, который оказывает себя неверным своему долгу, — не благ тот, который по лености или злонамеренности выходит из послушания Божественному промыслу, господствующему над его судьбою, а особенно не благ тогда, когда при первом случае готов бывает причину своей неисправности сложить на своего господина, укорить его в жестокости и несправедливости. Третий признак: Аще око твое лукаво есть, яко аз благ есмь? (Мат. 20, 15) говорит господин в другой притче, защищая себя пред ропщущим слугою, он же был благ, — тем, что работнику пришедшему на работу в последний час дня, дал такую же плату, какую по условию должен был дать работавшему целый день. Не благ, значит, тот господин, который живет только расчетом, который труд ближняго ценит только по одному количеству и качеству его, а не по состоянию или усердию трудящагося, и в работнике видит не лице разумное и свободное, а одну меру и степень своих выгод. Благ ли тот господин, который не дает и условленной платы, не дает — и тому, кто трудится до поту и крови целый день, а иногда и целый век, об этом пусть судит всякий. Ах, сколько же и между христианами должно быть не благих людей! На вечерю царствия Христова собрали нас теперь всех, елицех обретоша, злых же и добрых (Мат. 22, 10); и доколе Отец небесный солнце свое сияет равно на злыя и благия (Мат. 5, 45), дотоле благочестие не имеет как бы существеннаго отличия от нечестия, и быть благим как бы не значит иметь какия-нибудь преимущества на земле. Но, братия! на земле и Сам всеблагий Господь наш умер посреди злодеев. Что же нам думать о земле?
4. Не будем скрывать, что есть люди, по общему отзыву истинно благие или добрые, которые однакоже вовсе не притекают к водам благочестия и не выказывают жажды к ним, или лучше, выказывают жажду совершенно в противном роде. Скажем более. Философия многострастной плоти готова утверждать, что благие-то люди и суть люди, по преимуществу, склонные к удовольствиям невоздержания в разных его родах и видах, отмеченных на языке благочестия общим именем скверны или нечистоты. Для сей философии христианский подвижник не различается от человека жестокаго и даже дикаго, по меньшей мере — эгоиста, следоват. во всяком случае человека злаго, а плотоугодник у нея всегда есть «добряк». Что это не голос благочестия, о том и говорить нечего. Но что также и не благость-то, что самому человеку первому не приносит блага, это также разумеется само собою. Нет, благочестивый христианин прежде всего есть враг всякаго невоздержания плоти и ревнитель строгий чистоты сердечной. Всякая скверна для него равна его отречению от своего звания. Евангелие и невообразимо без учения о чистоте. Блуд и всяка нечистота ниже да именуется в вас, якоже подобает святым, говорит Апостол. Сие бо да весте, яко всяк блудник или нечист не имать достояния в царствии Христа и Бога. (Еф. 5, 3. 5). Чистота нравов в первенствующее время церкви была всеобщим отличительным признаком христиан. Ревность в этом отношении доходила у верующих до того, что долго целыя общества христианския не хотели вступать в общение с христианами, обличенными в преступлении или, как говорили тогда, падшими, основываясь на понятиях Евангельской чистоты и на прямой заповеди Апостола: не примешатися, аще некий брат именуем будет блудник или лихоимец, или идолослужитель, или досадитель, или пияница, или хищник, с таковым ниже ясти (1 Кор. 5, 11). Кому неизвестно, что Господь наш Иисус Христос чистоту христианскую распространил от внешних действий до самых тончайших и духовнейших проявлений чувства и мысли? Раскрывая в многоразличных приложениях к жизни заповедь Господню о чистоте, великие поборники благочестия, христианские подвижники передали в назидание наше безчисленные уроки ангело-подобнаго жительства. И не напрасно трудились над ним. Награда его безмерно велика. Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мат. 5, 8), сказал Господь.
Дерзновенно было бы, благочестивые братия, с словом внушения о чистоте обратиться к целому собранию христианскому. Есть в душе нашей такия стороны, доступ к которым считается позволительным для одной только совести. Кто чист и кто нечист пред Богом, кому о том ведать? Так. Но нельзя не сказать, что ведать о том кому-нибудь необходимо нужно. Если хотя одному из нас совесть скажет, что он нечист, то вместе с тем скажет, что он не имать достояния в царствии Христа и Бога; а это не только для него, но и для всего общества христианскаго есть дело величайшей важности, ибо царствие Христа и Бога здесь на земле есть ничто иное, как сама церковь Христова. Чтобы не напрасно украшаться именем благочестивых, почему бы и в наше время, как это было во времена апостольския, не быть нам несколько более строгими к тем, к кому заповедано не примешатися? Позволить ли всякому спасать душу свою, как и когда он хочет? Думать ли, что христианин вообще в состоянии управить жизнь свою одним кротким и тихим словом Евангелия, сам без участия и содействия других? Нет, для того мы и составляем Церковь, т. е. общество верующих, чтобы помогать друг другу словом и делом. И так чистый помоги очиститься нечистому, указав ему то, что он есть, и чем быть должен. Но вот является благовидное возражение: кто бы чист? христианское смирение не учит ли осуждать себя, а не судить других? Братия! Доколе учит сему истинное смирение, сказать против него нечего. Но когда будет учить тому антихристианское равнодушие к добродетели, или прямее — потворство своей и чужой греховности, то против такого учителя надобно единодушно востать всей полноте верующих, и в посмеяние древнему лукавству показать себя, с полнейшим христианским смирением, ревностными учениками Христовыми, для которых не одно и тоже благочестие и нечестие, чистота и скверна, свет и тьма, Христос и Велиар.. Не выставим себя образцом чистоты, но безбоязненно, во имя св. веры, укажем на образец нечистоты. Измите злаго от вас самех, сказал Апостол (1 Кор. 5, 13).
5. Чем выше и действеннее в человеке чистота, тем более она приближается к детской непорочности. Яко агнец непорочный и пречистый (1 Петр. 1, 19). Христос приближал к себе детей, и говорил, что тацех есть царствие Божие(Марк. 10, 14), и что иже аще не приимет царствия Божия, яко отроча, не имать внити в не (Марк. 10, 15). Действительно, что желательнее для обществ христианских, как детская непорочность сердца и мысли, открытая для всех благих внушений Св. Веры? Но с другой стороны, что же и опаснее для христианства, как та же детская доверчивость и покорность всякому учению. Апостол в свое время боялся, чтобы разумы верующих не истлели от простоты, яже о Христе (2 Кор. 11, 3). Боязни сей всегда было и есть место. Требует, потому, христианское благочестие, чтобы христианин был не только цел, но и мудр или целомудр. Будити мудри яко змия, и цели яко голубие(Мат. 10, 16), заповедал Господь ученикам своим, посылая их на проповедь Евангелия. Главныя свойства змеи, поставляемой в пример христианам, суть, конечно, осторожность, быстрая изворотливость и умение скрыться от беды. Тоже самое требуется и от верующаго, особенно когда он имеет дело с неверными. Но, без сомнения, мудрость человеческая должна далеко превосходить мудрость змия, преимущественно же прямотою и благонамеренностию действия. Там, где может угрожать опасность его жизни во Христе, он должен употреблять все средства, доставляемыя умом и опытом, чтобы спасти свое нетленное и неоцененное сокровище. Где же премудрость Божия, втайне сокровенная (1 Кор. 11, 7), чистая, мирная, кроткая, благопокорливая, исполненная милости и плодов благих, несумненная и нелицемерная (Иак. 3, 17), встретит упорное сопротивление от буией премудрости века сего (1 Кор. 1, 20), не сходящей свыше, земной, душевной, бесовской, исполненной зависти и рвения, нестроения и всякой злой вещи(Иак. 3, 15. 16), там он должен решиться на одно из двух: или победить врага, или избыть его.. Другими словами: христианская мудрость должна внушить человеку, во 1-х, терпеливую настойчивость там, где есть вопиющая надобность и законное право обличить антихристианское направление мыслей в людях, именующихся христианами, в особенности же действующих или представляющих себя действующими во благо общее, во 2-х, благоразумнуюуклончивость в тех случаях, когда от его глубоко-христианскаго настроения может выйти вместо пользы вред, напр. больший соблазн; в 3-х, самое трудное и требующее великаго ума и долговременнаго упражнения, дело — спасительную применительность к месту, времени, лицу, случаю, своему значению и положению и проч.. да и он, по примеру Апостола, приобрящет Христу и подзаконныя и беззаконныя и немощныя и сильныя, да всяко некия спасет (1 Кор. 9, 19-22).
Братия благочестивые! Памятны вам слова Господни: сынове века сего мудрейши паче сынов света в роде своем суть(Лук. 16, 8). А из сего следует, что благочестивому человеку столько надобно быть мудрым, чтобы пересилить мудрость века сего, пути которой безчисленны, весьма закрыты и многосложны. Вот простейший, так сказать, ученический из них: Если вам случалось когда нибудь делать выговор человеку виноватому, и если при этом он считал себя в праве защищаться перед вами, то верно сын века сего старался или ваше требование долга представить в виде крайности, чтобы показать его тем как можно более несправедливым, или свой проступок выставить крайностию, чтобы сделать его через-то как можно менее значительным. Если вы говорили ему напр.: зачем ты поносил брата своего; он верно отвечал вам: убил что ли я его? Если посоветовали ему быть напр. воздержным, услышали, конечно: разве я ангел? и прочее в этом роде. Бесовская мудрость ваше обличение вам же бросает в лице, обвиняя вас в крайностных взглядах! Затем вас обвинят в противоречии самим себе, в глупости, упрямстве, недобросовестности, попытаются забросать вас словами, смешать, запутать, раздражить насмешками, завлечь уступчивостию, перетолковать ваши слова, навязать чужия мысли и пр. и пр. Сия злостная или зловещная мудрость, если захочет показать вид, что одобряет внушения христианской мудрости, то вместо благоразумной уклончивости советует христианину полное равнодушие к делу веры, вместо мужественнаго стояния за истину, устремляет его к обидам, вместо человеколюбивой применительности вдает его в человекоугодливое потворство! Если же предпочтет прямо востать против христианской мудрости, то, приняв вид защитницы Евангелия, уклончивость — называет изменою Христу и христианскому долгу, настойчивость — посягательством на свободу человеческую, провозглашенную христианством, нарушением прав, гражданских постановлений, личности, обычая, приличия, применительность — выдает за предательскую слабость и неустойчивость самой истины.. Мудрому и премудрому надобно быть христианину, чтобы, под наветами лукавства, не истлеть от простоты, яже о Христе.
6. Часто случается видеть людей добрых, умных, прекрасных, в достатке, в почете, в любви у всех. Все хорошо у них, но одного им недостает, а сие одно и есть самое важное и дорогое для них — они нездоровы, недостает — того, что всему прочему дает силу и основу. Тоже можно сказать и о христианском благочестии, которому недостает скрепляющей его силы, — душевнаго мира человека. Возлюбленнии, говорит Апостол, сих чающе (т. е. нова небеси и новы земли), потщитеся нескверни и непорочны тому обрестися в мире (2 Петр. 3, 14). Та премудрость, о которой мы только что разсуждали, первее чиста есть, по словам писания, потом же мирна (Иак. 3, 17). В ней мир, мир Божий, как называет его слово Божие, к ней призваны мы все верующие (Кол. 3, 15), которым и в необходимость поставленоводворять его в сердцах своих (Кол. 3, 15). Нельзя определить двумя-тремя — словами: что такое мир душевный… Как здоровье есть следствие правильнаго состояния и хода всех сторон телесной жизни, так мир души есть плод согласнаго действия всех неповрежденных сил души. Когда человек делает напр. не то, чего хочет, он уже не мирен. Когда сердце хочет того, что отрицает ум, он опять не мирен. Когда ум принимает решение, отвергаемое совестию, он еще раз не мирен, и т. д. Зная странное, и необъяснимое без слова Божия, разстройство душевных сил человека, можно бы сомневаться в возможности душевнаго мира. Но христианское благочестие так настроивает верующую душу, что мироный водворяется как бы сам собою в сердцах наших. Ибо каждое из отличительных свойств благочестиваго человека порознь необходимо вводит в душу его желанный мир, потому что каждое отводит ее от увлечений в каком бы то ни было роде, в которых и кроется существенная, если не единственная, причина душевнаго разлада человека. И все вместе неиначе обнаруживаются в человеке, как одно подкрепляя другое. Чему научит его напр. сосредоточенность ума, тому не разучит нравственная строгость, с тем совершенно согласятся сердечная чистота, благость сердца и мудрость жизни. При всем том, сходя с высоты христианскаго правила в невысокий уровень действительности, должен бываешь признаться, что не легко стяжать полный мир человеку, поставленному среди нужд и забот, приманок и устрашений, недоумений и столкновений, болезней, несчастий, случайностей всякаго рода и вида.. Но, по благодати Сына Божия, друг Христов пусть не забывает, что над ним почивают благоволение и неотступное промышление Божие, — с одной стороны направляющее все обстоятельства жизни его всегда к лучшему, с другой — не попускающее ему искуситися паче, еже может (1 Кор. 10, 13). Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не яко же мир дает, Аз даю вам (Иоан. 14, 27). Сие завещание Господне должно успокоить волнующийся дух наш. По мере того, как человек сам перестает гоняться за призрачным миром, который мир дает, уклоняется от суеты и многопопечительности, и ищет только единаго на потребу (Лук. 10, 41), Бог мира дает ему свой мир, превосходяй всяк ум (Фи. 4, 7). Это понимают те, кои отрекались ради Христа от многотревожнаго мира, но не неведают и те труженики Божии, которые среди моря житейскаго силятся огребаться от волн его. И у них бывают минуты посещения Божия, в которыя среди самых жестоких скорбей и искушений они находят в душе своей, неведомо откуда зашедший, мир. Человека, носящаго в сердце своем мир Божий, узнать можно по его невозмутимо спокойному виду. Во всех обстоятельствах жизни своей он постоянно себе равен, в опасностях безстрашен, в лишениях безпечален, в довольстве незаносчив, во всем и всегда умерен, в своем обращении с другими — кроток, молчалив, терпелив, смирен, благопокорлив.. Блажен он вместе с миротворцами; ибо и он Сын Божий наречется (Мат. 5, 9).
А сколько раз Св. Церковь от начала до конца богослужения взывает нам о мире, так усиленно заботится она о мирном настроении души нашей! Кроме так часто слышимаго из уст служителя таинств: миром Господу помолимся, многократно еще преподает тайносовершителем мир всем. Нас приглашают, кроме того, внимать — святое возношение в мире приносити, равно и по совершении возношения, с миром исходить из храма. Нас учат молиться Господу о мире всего мира, о временех мирных, просить у Господа дне мирна, Ангела мирна, кончины мирны.. Не напрасно, конечно, все это. Мир есть вожделеннейшее из благ жнзни. Без мира человека по истине можно назвать самым несчастным существом земли. Его высокое преимущество разумно-свободной деятельности, с исчезновением мира, устремляет его на разрушение всякаго порядка как в нем самом, так и во всем, к чему он прикасается, — поставляет его во вражду со всем, и что — всего горестнее и ужаснее — по действию врага, возставляет его даже на самого Бога! Но братия благочестивые, если так важен вообще для человека мир душевный, то что сказать о том христианине, который куда ни пойдет, чем ни займется, повсюду носит в душе своей разстройство и недовольство, готовое при первом случае излиться из сердца его потоком жалоб, злословия, клеветы, брани, и полагающее на лице и на всем существе его безобразную печать раздражения, вражды, зависти, презорства, скуки, муки?. Именуется он христианином, но можно решительно сказать, что Христос не ведом сердцу его. Кажется он благочестивым, но можно поручиться, что он никогда не приступал к водам благочестия, даже не жаждал их, даже не знал о них.
7. Скажем, наконец, что и мир с самим собою и мир с ближними окажутся для христианина пустым словом, несбыточною мечтою и тщетою безплодных усилий души, без мира с Богом, который должен быть первым желанием и последним чаянием всякаго верующаго, но грешнику — о столь слабому, страстному и неразумному существу, можно ли надеяться иметь когда нибудь мир с Богом? Мир сей предполагает в человеке неотступное следование божественному велению, совершенное подчинение всех сил души своей Евангельскому учению. Дело, конечно, естественное и неизбежное для всякаго, кто украшает себя именем Христовым, но, при всем том, в полноте своей — весьма трудное. Путь к сему, так сказать, венцу христианской жизни есть набожность. Это самое решительное, чем должно заявлять себя христианское благочестие перед глазами всего мира. Набожность так свойственна ему, что большею частию считается за одно и тоже с ним, и благочестивым человеком обыкновенно называют того, кто отличается набожностию. Что же такое набожность? Любовь ко всему божественному и преданность всему богозаповеданному. А так как все божественное и богозаповеданное заключается для души верующей в св. Таинствах, в Богослужении, в церкви, то и набожность проявляет себя, соответственно сему главным образом глубочайшимблагоговением пред церковными таинствами, привязанностию к церковному Богослужению, частым посещением храма Божия, а за тем и многими другими упражнениями боголюбиваго чувства по духу Св. Церкви, как-то беседою о духовных предметах, чтением духовных писателей, обращением с духовными лицами, соблюдением церковных уставов и пр. Путем сей набожности человек сам собою незаметно и как бы невольно вводится в самое святилище христианской жизни, делаясь глубоко благочестивым нередко без особеннаго приготовления и даже без предварительнаго призвания к тому. О, блажен тот, кого благочестие родителей приучило укрываться в сени дома Божия с малых лет! Он не будет потом иметь нужды проходить одну за другою все ступени трудной лествицы христианскаго благочестия. Первая и последняя из них для него есть одна и та же — ежедневно переступаемая им, ступень храма Божия.
Братия благочестивые! Кто не упражнялся в добродетели, тот большею частию первый ей не верит. Неверие этого рода когда слышит о набожности, с лукавством и безстыдством подставляет ей слово: ханжество, и за тем позволяет себе издеваться над всем, что говорится о первой.. Оставим любителю напраснаго труда упражняться в нем, и не будем защищать скалы от ударов руки. Почтим лучше словом признательной хвалы чудную, ангеложительную набожность. Она есть непрестающее свидетельство духовнаго союза нашего с Богом, — во времени начало вечной жизни, духовное всеоружие, сокровищница дарований вышеестественных, обретаемая без труда, сообщаемая без заслуг. Она есть училище взаимнаго обучения добродетели, где одна сила души учит другую, она есть всем доступный, простый и легкий, самоучитель языков Ангельских (Кор. 13, 1), — ключ к разумному пению пред Богом (Пс. 66, 9) — всеобщая азбука благочестия, изучая внешние знаки которой, неведомо самому себе начинаешь через них доходить до скрытой под ними мысли, и наконец видишь себя посреди новаго совершеннаго мира, — становишься ведцем таин Слова..Набожность, братия, самым именем своим показывает, что ближе ея к Богу нет ничего, а след. и ценнее ея для нас также нет ничего.
Стань, возлюбленный, и стой пред Господом седмисвещным светильником благочестия! Тебе нужно гореть и светить. На твой свет, яркий или потухающий, чистый или дымный, смотрят с томлением души друзья и с злорадованием — враги Христа. Аминь.
Слово протоиерея Вячеслава Резникова (+2011г.) на Преполовение Пятидесятницы
О том, как узнать посланца истины
Однажды Господь Иисус Христос на празднике кущей, «в половине уже праздника вошел… в храм, и учил» (Ин. 7, 14).
Но не было там ушей, которые могли бы слышать. Потому что хотя и слушали старательно (сказано: «дивились иудеи»), но первым же вопросом выдали себя: «Как Он знает Писания, не учившись?» (Ин. 7, 15).
Вот так бывает: изо всех сил стараешься объяснить суть дела, а в ответ только слышишь: «Ах, как вы хорошо говорите! Где вы этому научились?»
А Господь, кроме всего прочего, в этой Своей речи открывает, как распознать посланца Божественной истины. Посланец истины узнается по такому вернейшему признаку: «кто ищет славы» не себе, а «Пославшему Его, тот истинен, и нет неправды в Нем» (Ин. 7, 18).
Но Господь открывает и то, что узнать и Его, и от Бога ли Его учение, — способен далеко не всякий. Это может лишь тот, «кто хочет творить волю Его» (Ин. 7, 17).
А если нет внутреннего, сокровенного желания не просто узнать, но именно сотворить Божью волю, — никакие слова, никакие авторитеты не помогут. Так случилось и с иудеями, когда им показалось, что даже их старейшины признали Христа: «Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос?» (Ин. 7, 26).
Но поскольку они упорно не желали последовать Божьей воле, то сами тут же и придумали отговорку, придумали несомненный, на их взгляд, признак Христа: «но мы знаем Его, откуда Он; Христос же, когда придет, никто не будет знать, откуда Он» (Ин. 7, 27).
А ведь в Писании ясно сказано, из какого Он колена, и из какого города!
Но иудеи не просто отвернулись от Него. Так уж получается, что если нет желания выполнить Божью волю даже до смерти, то непременно будет зреть желание противиться этой воле даже до богоубийства. Среди разговора Господь неожиданно спросил: «За что ищете убить Меня? Народ сказал в ответ: не бес ли в Тебе? Кто ищет убить Тебя?» (Ин. 7, 19—20). Но потом стало ясно, что именно к этому дело и шло.
А желание прославить Отца и нежелание присвоить Себе славу, несомненно, было в Господе Иисусе в высочайшей степени. Евангелисты передают только Его слова и дела. Но ярче всех увидел Его Самого сквозь столетия духовными очами пророк Исайя: «Господи! Кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лицо свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Ис. 53, 1—3).
Вот Тот, Кто всегда говорил: «Мое учение не Мое, но Пославшего Меня» (Ин. 7, 16), Кто пришел искать славы Отцу Своему и возвестить Его волю.
И только тот, кто устал от своей греховной воли, кто верит, что должна же быть на свете правда, и, услышав о ней, жадно хватается за нее, — только такой человек способен узнать Посланца Неба в этом умаленном пред людьми Муже скорбей.
