Слово архиепископа Алипия (Гамановича), Чикагского и Средне-Американского, в праздник Рождества Иоанна Крестителя
Мы слышали сегодня Евангелькое чтение о том, при каких удивительных обстоятельствах произошло рождение Иоанна Крестителя, величайшаго из рожденных женами, как сказал о нем Сам Спаситель.
Когда Захария, как священник, исполнял свою чреду служения, где находился жертвенник кадильный, вдруг он увидел ангела Господня. Он задрожал от страха, так как видение ангела воспринималось как видение Самого Господа, видение которого не может выдержать человеческая природа, и это оканчивалось смертию.
Но ангел успокоил его: «Не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя: и жена твоя Елисавета родит сына, и наречешь имя ему Иоанн. И будет тебе радость и веселие, и многие о рождестве его возрадуются: будет бо велик пред Господом; и вина и сикера не будет пить, и Духа Святого исполнится еще из чрева матери своея» (Лк. 1, 13-15). И далее ангел возвещает о значении его сына, который с духом и силой Илииной будет направлять народ к вере их, которую они превратно воспринимают. И сказал Захария к ангелу: «по чему я узнаю это» (Лк. 1, 18)? За неверие Захарии ангел ответил: «Я Гавриил предстоящий пред Богом, и послан говорить с тобою и благовестить тебе сие, и вот ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить, до того дня, как это сбудится, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время» (Лк. 1, 19-20).
По всей вероятности Захария молился о даровании ему дитяти, когда он с Елисаветой были молоды, но это время прошло. В старости своей он скорее всего молился о пришествии Мессии, так как по пророчеству пророка Даниила, это время уже подошло, так как «скиптр отъ Иуды» был отнят от царей иудейских. Царь Ирод, который упоминается в связи с рожденем Иоанна Крестителя, был идумеянином. Он захватил власть и был утвержден Римом, а потому иудеи не считали его своим.
После этих дней зачала Елисавета и в свое время родила младенца. В восьмой день пришли обрезать младенца и хотели назвать его Захариею в честь отца, но мать хотела назвать его Иоанном. Когда же спросили знаками отца об имени младенца, так как Захария был еще к тому глухонемой. Он испросив дщицу, написал: «Иоанн будет имя его» (Лк. 1, 63), и сразу разрешился язык его: «Благословен Господь Бог, яко посети и сотвори избавление людем своим» (Лк. 1, 68). По этому случаю собрались родственники, среди которых была отроковица Мария, будущая Божия Матерь. И был страх на всех живущих окрест их и по всей стране иудейской, говоря: «что сие отроча будет» (Лк. 1, 66)?
Младенец же возрастал и укреплялся духом и был в пустыне до дня явления своего ко израилю.
Больше о том, как младенец оказался в пустыне, в Евангелии ничего не сказано. Но, в Четьи-Минеи за Июнь месяц под 24-м числом по старому стилю, святой Димитрий Ростовский дает некоторые подробности.
Когда родился Господь Иисус Христос в Вифлееме, и пришли волхвы из Персиды и спросили: «Где есть рождейся Царь Иудейский» (Мф. 2, 2)? Ирод забеспокоился, увидев в этом угрозу своему престолу. Он даже тайно выведал время появления звезды. Но когда волхвы, приняв повеление от ангела, иным путем вернулись в свою страну, тогда Ирод повелел избить всех младенцев в Вифлееме и его окрестностях.
Вопль матерей дошел до Хеврона, и Елисавета взяв младенца бежала в горы. Увидев приближающихся воинов, она возопила к скале: «Гора Божия! Приими матерь с чадом.»
Гора тотчас раступилась и приняла Елисавету с отроком. По повелению Божию в горе образовалась пещера, близь ее образовался источник и выросла финиковая пальма полная плодов. Каждый раз, когда приходило время питания, она наклонялась, а после принятия пищи — выпрямлялась.
По прошествии 40 дней после убиения Захарии, св. Елисавета преставилась в пещере, а отрок Иоанн продолжал пребывать в пустыне под водительством ангела до своего возмужания.
Когда пришло время, и Иоанн Креститель был призванъ Богом на дело, на которое он был избран с самого рождения. И вот приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской, взывая: «покайтеся, приближи бо ся Царство Небесное», (Мф. 3, 2). Ибо он тот, о котором свидетельствует Исаия: «глас вопиющаго в пустыне: правы творите стези Его, всяка дебрь исполнится, и всяка гора и холм смирится и будут стропотная в правыя, и остри в пути гладки» (Исаия 40, 3). Упоминаемые здесь: дебри, горы, холмы, и прочие препятствия — это грехи человеческие, которые люди через покаяне должны были очистить, и приготовить свои сердца к принятию Мессии — Спасителя.
Тогда Царство Небесное, о котором проповедывал Иоанн Креститель и Спаситель было как грядущее, для нас же, как уже наступившее, — это Церковь Христова, которую учредил после Своего страдания и воскресения Христос.
Покаяние, о котором проповедывал Иоанн Креститель актуально и для нас. Теперь Иоанн Креститель предстоит престолу Божию и имеет большое предстательство. Его святыми молитвами да поможет нам, через Святую Церковь достичь Царства Небесного Вечного.
Аминь.
Похвальное слово преподобного Феодора Студита (+826г.) на Рождество Предтечи и Крестителя Господня Иоанна
Даже уподобясь некоему голосистому соловью, сладкоголосо поющему в весенние времена, наше слово смогло бы только в малой степени воспеть великий голос, рождаемый сегодня. Если же кто слаб голосом и сипл весьма, как сможет воспеть великую пророков славу, как восхвалит изрядную апостолов честь, как прославит чудесную мучеников дверь? Еще и на то обрати внимание, что в отношении прочих святых один другому сложил похвалы: больший — большему и смиренный — смиренному; этому же, ныне прославляемому, прежде иных — сам Христос Истина. Сказал ведь: «Из рожденных женщинами больший Иоанна Крестителя не восставал». Если же существует такая выдающаяся похвала великому Предтече в вышеуказанном слове, то разве понадобится кому-либо наше малословие, о желающий слушать? Нимало. Но мы, отдавая рабский долг и исполняя отеческий чин и словно освятившись от одного только поминания Предтечи, к дерзости своей приступили.
Распространяйся, похвала, далее, чтобы, празднуя рождения день, торжествовали не только мы, здешние, но и вся область духовного Иордана. Увидим чудесно происходящее сегодня, познаем бывшее с Захарией, уведаем бывшее с Елисаветой. Ибо не от безродных произошел родителей — чтобы уже поэтому стать Предтече великим — но от весьма знатных и славных. Ведь один, отец, словно некий Аарон, и по достоинству, и по сединам облачен в святительскую одежду: оплечник и подир, говорю, на груди, кидар и пояс — украшенные золотом, камнями, гиацинтом и виссоном. И так в Святая Святых входил по обычаю чина священнического. Другая же, мать, равна Сарре славой и даже более славна как состоящая в родстве с Богоматерью, ибо рождает, будучи бесплодной, по обету не Исаака, прозванного рабом Божьим, но Иоанна, названного любимым другом Господа. О бесплодное чрево, родившее такое дитя, о неплодная борозда, произрастившая такой колос! Того ради непременно и незамедлительно слова громогласнейшего Исайи следует неким образом отнести и к ней: «Возвеселись, неплодная, не рождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся», ибо процвела от пустой утробы чистая лилия, цветок духовного благоухания, благоносный сад воздержания. Явленного днем светильника Христова пришествия — Иоанна, богопосланного воина Небесного Царя, достойного невестоводца Христовой церкви, неумолкающего мученика подлинной Истины, Иоанна, громогласного проповедника покаяния, ангела Господня во плоти, вестника Агнца, берущего грехи мира, — не знаю, как его назвать, даже если к его имени присоединю и большее количество наименований. Ибо неким образом имеет он много имен и достоинств, стяжав совершенство более всех помазанников Господних.
Почитается же и рождение праотца Исаака, которого Сарра зачала и «родила сына на старость», сказав потом: «Кто возвестит Аврааму, что кормит Сарра дитя?», из-за которого «устроили большой пир» в день его отлучения от груди. Почитается и Самсон, рожденный Маною по обету, — и он от бесплодной родился, как сказано: «Не пьет вина и сикера и не ест ничего нечистого» и «он спасет Израиля от руки врагов». Помимо этих, не касаясь иных, вспомню Самуила, видящего будущее, родила которого, посвященного с младенчества Богу, многажды воспетая Анна от мужа своего Елканы. Но не получили они Иоаннова величия, возлюбленные, ибо одни жили до писанного Закона, другие — после того, как дан был Закон; Иоанн же, сын священника Захарии и дивной Елисаветы, явился цветком Христова пришествия, процветшим между Законом и Благодатью. Ибо воссияла духовная заря, предвещая восход «Солнца правды», пошел впереди воин, объявляя о пришествии царя, пришел невестоводец, возвещая приход Жениха. Кроме того, они вышеназванные пророчествовали или творили чудеса спустя некоторое время по своем рождении; он же еще во чреве носимый исполнился Святого Духа и предстал чудотворцем.
Итак, надлежало бы мне как-либо представить великое достоинство Предтечи в образе. Как некоего царя, который, выходя из царских палат, вначале имеет предшественниками неких охранников и жезлоносцев, потом же ипатов, епархов и чиноначальников, затем же некоего старшего над сановниками, с которым тотчас показывается непосредственно сам царь, сияя золотом и яркими камнями, — так же представляй истинного и единого Царя всех Бога нашего. Ибо когда следовало ему во плоти войти в мир, предшествовали ему патриархи — Авраам, Исаак, Иаков, затем отмеченный Богом Моисей, Аарон и Самуил, и все пророческое воинство. После же явился Иоанн, затем тотчас Владыко Христос, о котором сказал Иоанн: «Идущий за мной стал впереди меня, потому что был прежде меня». И последний по званию стал высшим во власти, как и указано. Таким образом, по истинному слову, великий Предтеча выше и пророков, и апостолов, и всех иных, за одними следуя, другим же предшествуя.
Но, раскрыв евангельский рассказ, услышим, что Гавриил Захарии обещает. «Явился, — сказано, — ему ангел Господень, стоя справа от алтаря кадильного, и, увидев его, смутился Захария, и страх напал на него». Потому страшно некое видение ангела и в страшном месте произошло, что «страшно ведь, — сказано, — это место. Это не что иное, как дом Божий». И не диво, что, будучи праведным, священник смутился, и страх напал на него, поскольку и Даниил, «муж желаний», увидев, устрашился, пал ниц и был бездыханен от безмерного сияния ангельского величия: «Явился ему, — сказано, — ангел Господень».
«Сказал же ему ангел: «Не бойся, Захария, ибо была услышана молитва твоя»». Тотчас снял ангел страх речью, потому что, устрашенный видением ангела, страха затем лишается; при бесовских кознях — напротив. «Не бойся, Захария, ибо была услышана молитва твоя и жена твоя Елисавета родит тебе сына». О желание богоданного дара, о желание принесенного ангелом обета: получил то, чего желал, достиг того, на что надеялся, обрел то, чего искал, — преодоления бесплодия, изобилия вместо бездетности — не по закону естества, но по молитвенному прошению. Ибо бесплодие не было наказанием проклятия — ничуть! — но предзнаменованием великого знамения. Ибо, когда Захария усердствовал в частых молитвах к Богу о разрешении бесплодия, услышано им было, думаю, следующее: «Не исполнилось еще время, не настали дни для явления. Тогда ожидай рождения младенца, Захария, когда придет Ожидание народов; тогда надейся на разрешение бесплодия, когда придет Упование всех концов земли». Когда же пришло время, он услышал: «Узнай, наконец, желанное через предсказание Гавриила, «обновись, будто орел, юностью»», познай естество супруги, «ибо была услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь имя ему Иоанн». Познай имя, которым должно ему называться по значению слова свыше».
Итак, сказал Захария ангелу (говорит с ним с дерзновением, как с таким же, как сам, рабом): «По чему я узнаю это? Ибо я стар, и жена моя достигла преклонных лет». Ведь имеющиеся духовные сочинения приписывают священнику грех неверия. Настоящее же слово не наперекор сказано, а как испытание; сначала Захарии, сказано, довелось пережить то же, что и великому Фоме. Ибо не мог он не знать, будучи пророком и наставленным в божественном, что может Бог и естество обновить, и старость обратить в юность, и искусно найти выход, как с Авраамом и Саррой, как с сонамитянкой и многими другими, и во всяческих его чудесах. Но, поскольку от обещания, внезапно услышанного в ответ на многочисленные просьбы и преславные надежды, душе свойственно как-то смущаться, не неверием был он, думаю, охвачен, но, заботясь об исполнении, тотчас же, словно будучи объятым наслаждением, воскликнул и сказал: «По чему пойму это? Чтобы не исказить, не ввести как-либо в заблуждение, дай мне знамение, дай мне залог, как прежде Бог Аврааму, — в знак того, что он будет отцом многих народов, и от чресл его произойдут цари — знамение обрезания; и раньше этого, когда Ною дал знак, что не наведет потоп на землю, радугой на облаке; кроме того, и Моисею — жезлом, превращающимся в змея и обратно, чтобы уверовали египтяне, что явился ему Сущий». И, отвечая, сказал архангел, сказал ему: «Будешь же молчать и не сможешь говорить до того дня, когда это сбудется, потому что не поверил словам моим» — добавим же к молчанию просто и не испытывая — «которые сбудутся в свое время».
Получил же Захария знамение, соответствующее событию, — молчание: предвестие, указывающее на предвестие живое и телесное, рождаемое от него. И, сомкнув уста, воспевал в беззвучных песнопениях Давшего рождение, «ибо, выйдя, — сказано, — не мог говорить, и поняли, что он видел видение в церкви, и он объяснялся знаками и пребывал нем» — с одной стороны, чтобы не быть спрошенным, ибо не должно было быть видению услышанным; с другой стороны, оттого, что притупились его чувства и он ушел в себя и, обессиленный видением, оглох для слов, сотрясающих воздух. Ничуть не странно, что отец пророка так отметил и дело пророчества, и это — умолкание ветхозаветной службы и провозглашение благодати благодаря Иоаннову рождению. Впрочем, оставим говорить об этом, поскольку ни к дню это не относится, ни самой силе нашей это не доступно. Перейдем к предшествующему.
«И когда, — сказано, — услышала Елизавета приветствие Марии, взыграл радостью младенец во чреве ее». О Иоанн, блаженный младенец, взыграние до рождения: как, будучи во чреве, украсился? Не состоявшийся — как стал совершеннейшим? Шестимесячный — как стал многолетним? Неразумный — как стал разумнейшим? Бессловесный — как стал красноречивым? Не искушенный в писаниях — как стал премудрейшим? Скажи нам, скажи, в темной области материнской утробы заключенный, свойств зрения не испытавший, еще шума слухом не воспринявший, голосом речи не произнесший, ходить не начавший, со способностью смеяться еще не знакомый, — как видишь, как чувствуешь, как благословляешь, как взыграл ногами, как лепечешь? Отвечай, отвечай, о достойнейший!
«Велико, — говорит он, — происходящее таинство, и чудо недоступно человеческому постижению. Попираю заслуженно естество из-за пожелавшего быть попранным в естестве. Взыгравший, я вижу, поскольку вижу воплощение «Солнца правды»; чувствую, поскольку предшествую, возглашая, как голос великого рождаемого Слова; один разумею, что единородный Сын Отца воплощается; ликую, ибо узнаю Творца всего, принимающего образ человека; радуюсь, поскольку чувствую, что Избавитель мира обретает тело. Я укажу вам, — сказал, — начало Божьего схождения в мир и телесного явления; предварю пришествие Христово и начну проповедь перед вами. «Возьмите псалом», говоря словами Давида, «и дайте тимпан пророческий, псалтирь прекрасную с гуслями», «воспойте ему и пойте ему; поведайте о всех чудесах его».
Так возвысился ли ты, Иоанн, над земным, проник ли в небесное, вознесся ли над красотой ангелов и высших служителей? Как же ты наследовал чин и достоинства тех, чье естество ты не принял, и то, что им от века было неведомо и неизвестно, тотчас ты как с Богом внезапно пришедший возвестил нам, будучи к тому же еще и в утробе?
«Не по воздуху я шествовал, — сказал, — не по облакам мчался, не взошел на небеса, не возвысился над огненными и бесплотными силами — пусть не полагают ничего такого — но Сущий над всеми и пребывающий в Отчих недрах со Святым Духом все тщательно скрыл от своих огненных слуг, войдя в чрево Приснодевы Марии, словно в другое небо, явил себя и тайно научил меня всему этому. Ибо я — провозвестник Младенца, «потому что Младенец рождается нам, Сын дается нам», по слову великого Исайи, «предвечный Бог». Рождаюсь от бесплодной, ибо приближается рождество от Девы».
О сверхъестественное великое дело! О преславное чудо, что нам ныне благовествует нерожденный младенец! Сколько нам рождение сына Елисаветы, богословствуя, провозвестило! Пусть возвеселится все под солнцем, пусть прославит церковь предпразднество, празднуя рождение, предшествующее рождению Христа, и пусть все исполнятся радости, принимая провозвестника пришествия Царя всех Христа!
Но, о блаженный Иоанне, среди великих величайший пророк, среди первых первый апостол, среди мучеников самый выдающийся великомученик, украшенный Богом житель пустыни, прекрасного Жениха возлюбленный друг, неизреченного Света уготованный подсвечник, непорочного Агнца верный проповедник, неизреченного голоса Отца неизреченный слушатель, Христа предопределенный креститель, Иродова распутства твердый обличитель, жизнь в аду провозвестивший, богогласная труба вселенной — воструби сладостно и ныне с небес священными своими молитвами в сердца нам, вверенным тебе людям, худому твоему стаду с духовным моим отцом, еще же милостив будь к дерзко предпринятому мной, убогим, делу: ибо не как дар, но как долг раба принес тебе из любви со страхом и усердием во Христе Иисусе, Господе нашем, которому слава, честь и поклонение с Владыкой Отцом и Пресвятым Духом ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Проповедь протоиерея Александра Глебова о святом пророке, Предтече и Крестителе Иоанне
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня мы вспоминаем память того человека, того великого праведника, о котором Сам Господь сказал так: «Истинно говорю вам, что не было среди рожденных женами большего, чем Иоанн Креститель». Так Он сказал о Своем современнике, о Своем родственнике, о пророке Иоанне.
Кем же был Иоанн Креститель, Предтеча Господа Иисуса Христа? Церковь в своем богословии и песнопениях именует его печатью пророков. То есть таким пророком, который как бы запечатал пророческое служение, завершил вереницу этих богоизбранных мужей древности, которые не давали угаснуть на земле слову Божию, которые не давали возможности погрязнуть этому миру в пороках и беззакониях, которые пробуждали в людях совесть и сохраняли в их сердцах память о Боге.
Сегодня в сознании многих пророк это в первую очередь тот человек, который пророчествует о том, что произойдет в этой жизни. Но это неправильное представление о сути пророческого дара. Пророк – это не предсказатель. Пророк – это человек, которому Господь открывает Свою волю.
Конечно, откровение Божие могло касаться как будущего, так настоящего и даже давно прошедшего. Как, скажем, мы называем пророком Моисея. Но ведь он ничего не говорил о том, что будет. Он получил откровение от Бога о том, что было за миллионы лет до того, как человек появился на земле. Бог открыл ему историю творения мира, которую он записал в образной форме, как творение шести дней, чтобы это было хоть как-то приемлемо для сознания древних людей.
Но самая существенная часть пророческого служения заключалась в том, что они были глашатаями правды Божией. Это были люди, которых невозможно было купить, которых невозможно было запугать или приманить лестью. Они призывали людей к нравственному совершенству и покаянию. И последний из них был Иоанн Креститель. На нем пророческое служение завершается. После него пророков не было, и уже больше не будет никогда.
Иоанна Предтечу Господь возвеличил над всеми пророками. И это несмотря на то, что среди них были люди с колоссальным духовным авторитетом. Такие, как Моисей, Илия, Исаия и многие другие. Но Господь над всеми ними возносит имя Иоанна Крестителя, ибо его служение было совершенно особым.
И действительно, это был особый человек, особый избранник Божий. Как говорит евангелист Лука, что когда он был еще во чреве матери своей, то был предочищен Духом Святым, чтобы послужить приходу в мир Спасителя.
В чем же заключалось его служение?
Мы знаем, что одни и те же слова, произнесенные в присутствии нескольких человек, могут иметь совершенно разный результат, и результат, и отклик в сердцах человеческих. Ведь даже Сам Господь сказал об этом притчу, притчу о сеятеле. Одни воспринимают сказанное близко к сердцу, их волнуют эти слова, они берут их как направление в жизни. Другие с радостью их воспринимают, но по легкомыслию своему быстро забывают. Другие воспринимают, но суета этого мира затмевает слово Божие. У кого-то похищает дьявол.
Так вот смысл пророческого служения Иоанна Предтечи заключался в том, чтобы уготовать путь Господень. То есть расположить сердца людей к принятию слова Божия, принятию Христова учения. И кто внимал его проповеди, тех в знак покаяния, он крестил в водах реки Иордана.
Мы очень мало знаем о его жизни. Известно лишь, что он очень долго, большую часть своей жизни провел в пустыне, одевался в власяницу, питался сухой саранчой, которая называется акриды, и медом диких пчел. Для нас эта пища, конечно, странна и неприемлема, но на востоке она имела распространение и спасала жизнь многим людям, заблудившимся в пустыне.
Потом мы знаем о проповеди Иоанна Предтечи, о том, что он крестил людей, о том, что он крестил Господа Иисуса Христа, и во время этого крещения удостоился откровения великой тайны о том, что Бог — един по существу, но Троичен в лицах.
Но когда мы вспоминает о Иоанне Крестителе, то здесь, несмотря на его избранничество от чрева матери, он предстает перед нами действительно как человек. И Евангелие честно повествует нам не только о силе Божией, но и немощи человеческой, даже среди самых великих и избранных Богом людей.
С одной стороны, Иоанн Креститель – это великий подвижник и праведник, а с другой стороны, человек, которого обуревают те же мысли и те же сомнения, которые часто обуревают и нас, простых и грешных людей.
Вот посмотрите, он был предочищен от чрева матери своей, он имел откровение свыше, он слышал голос Отца Небесного, был свидетелем явления Триединого Бога, но за обличение власть имущего царя Ирода, он попадает в темницу, и здесь им овладевают сомнения.
Он посылает к Господу Иисусу Христу своих близких и как бы переспрашивает Его через них: Ты ли Тот, Кого мы ждем? То есть, действительно ли Ты – Христос, или нет? Не правда ли странно. И это проявление человеческой немощи, которая свойственна абсолютно всем людям, даже находящимся на высоте духовного развития.
Господь через посланных отвечает ему следующим образом. Он говорит: Скажите Иоанну, что слепые видят, хромые ходят, мертвые воскресают, нищие благовествуют, и блажен кто не усомнится обо Мне.
Люди пришли, передали ему слова Христа, которые подкрепили Иоанна Крестителя в его испытаниях. Жизнь он свою завершил немного раньше, чем Господь, и завершил ее тоже мученически. И как раз сегодня мы и вспоминаем это событие, которое так и называется Усекновение главы Иоанна Крестителя. Мы знаем, что послужило причиной его казни. Это злоба жены Ирода, которую звали Иродиада.
Было это следующим образом. Во дворце был пир. Дочь Иродиады и падчерица Ирода стала танцевать. И, видимо, этим импульсивным восточным танцем она так подействовала на царя Ирода, да плюс еще разгоряченного вином, что он перед всеми поклялся дать ей все, что она ни пожелает, даже до полцарства. Дочь в выборе подарка посоветовалась с матерью, и та, я уж не знаю, конечно, как она ее убедила, но сказала, чтобы та просила голову Иоанна Крестителя. Дочь передала царю вот такую просьбу.
Конечно, Ирод, явно, не ожидал такого поворота события, но побоялся, побоялся нарушить данную им клятву, и повелел отрубить Иоанну Крестителю голову. Приказ тут же был исполнен. Отрубленную голову Иоанна Крестителя положили на блюда и в таком виде передали падчерице Ирода, а она уже отдала ее своей матери.
Вот такая история. И что больше всего поражает в этой истории… Ведь посмотрите, человек может получить все, что хочет, любые блага, то, к чему люди всю жизнь стремятся, они достигают. Скажи только слово, и тебе все дадут. Да, Ирод поклялся. И что же она выбирает? Что оказывается важнее? А вот самым важным для нее, я имею в виду для Иродиады, оказывается удовлетворение мстительного чувства, чувства ничем не сдержанной и ничем необузданной злобы.
И ведь если бы это был какой-нибудь исключительный случай в истории. Но, к сожалению, злость пожирает наш мир и ненависть торжествует. Сегодня мы находимся под воздействием и впечатлением тех страшных событий, которые недавно произошли в нашей стране. Давайте подумаем, какова была мотивация у преступников? Что они хотели? Денег заработать? Власти достичь? Или еще чего-либо?
Да ничего подобного. Только одна мотивация. Безудержная злость и ненависть к роду человеческому. Осатанелость. И ради выплеска своей ненависти они не то, что от полцарства отказываются, они от собственной жизни отказываются. Себя взрывают только лишь для того, чтобы причинить боль другим. И сегодня это стали понимать многие люди, которые не знают ни богословия, ни Священного Писания, но горьким опытом своей жизни дошли, домыслили, что они стоят перед стеной. И либо надо найти путь, чтобы обойти эту преграду, либо она их раздавит.
Если чувство любви сближает нас с источником любви, с Богом, то чувство злобы уподобляет людей носителю этой злобы дьяволу. А потому тех, кто ему уж очень уподобился, и людьми-то сложно назвать.
Мы часто слышим, что религиозная вера это личный выбор каждого человека, не стоит никому навязывать христианские идеалы, человек сам разберется. Ну хорошо, если разберется, а если не разберется, что тогда? А вот когда люди отходят от Господа, то это, конечно, их личное дело. Но только жить-то плохо становится всем.
И пусть молитвы Иоанна Предтечи укрепят нас в борьбе со злом и искоренят его в первую очередь в наших сердцах и наших мыслях. Аминь.
Слово святителя Иннокентия (Борисова), архиепископа Херсонского и Таврического (+1857г.), в день Рождества Иоанна Предтечи
Предтечи рождеством острится днесь секира духовная, ею же вся посекаются страстей взыграния, тайно же процветают плоды покаяния (Кан. Песн. 7, ст. 3).
Итак, братие, грозная секира, виденная некогда Иоанном Предтечею (Матф. 3, 10) при корне всякаго древа, не творящаго добра, цела и доселе! И чтобы кто не подумал, что священное острие ея притупилось уже о выи нераскаянных грешников, се ныне она, по свидетельству Церкви, снова острится рождеством Предтечи!
Оставим ли празднество, убоявшись того, что им острится секира духовная? Но тому, кто скончал жизнь свою под мечем, позволительно и при рождении привести на память меч! — Лучше подойдем ближе к грозной секире; разсмотрим, как она ныне острится, против кого и чего? и нет ли способа сделать самое острие ея для нас спасительным?
Явление на свет праведника всегда есть великая милость Божия к людям: ибо праведниками стоит и держится весь мир. Но тем не менее рождение праведника всегда есть некотораго рода обличение для мира, есть новый приговор противу его соблазнов и страстей; — ибо праведники своею противоположностию служат постоянным осуждением для жития грешников. Не имея пред своими очами праведников, грешники могли бы говорить, что закон Божий слишком тяжел, а природа человеческая слишком слаба. Но, когда подобострастный им человек ходит во всех заповедех и оправданиях Господних непорочно (Лук. 1, 6); исполняет много даже такого, чего закон Божий прямо и не требует от людей; то уста людей грешных, желающих извинять свои измены закону, затворяются невольно, и они, по причине подобострастнаго им праведника, — вины не имут о гресех (Иоан. 15, 22). Потому-то мир с таким ожесточением всегда и преследовал праведников; ибо в их жизни видел приговор самому себе.
Такое предназначение — служить осуждением для мира, с особенною силою выражается в жизни тех праведников, кои предопределены (ибо и праведники имеют разныя предназначения) возвещать людям их грехи и нужду исправления. В день явления миру каждаго из таковых, Богом воздвигаемых, проповедников покаяния, секира гнева Божия подъемлется и острится снова для посечения тех, кои не воспользуются их проповедию, не тронутся их примером, останутся нераскаянными в своих грехах.
Но между всеми праведниками, приходившими в мир для проповеди покаяния, Предтеча Христов Иоанн есть первый и главный. Стоя на пределах двух заветов и связуя своим чрезвычайным служением царство благодати с временами подзаконными, он, судя по его проповеди и делам, кажется, ничего более не видел в продолжение жизни своей, кроме двух предметов: грехов человеческих и Агнца Божия, вземлющаго грехи мира. Покайтеся! (Матф. 3, 2) — было началом; веруйте! (Иоан. 1, 29) — было окончанием всех его слов. Что содержалось в словах, то самое выражалось и во всей жизни Иоанновой: она совмещала в себе все, что покаяние имеет суроваго, а вера — высокаго. Поелику же современники и соотечественники Иоанновы были большею частию люди упорные в предразсудках и страстях, так что сам Спаситель не знал, чему уподобить род сей (Матф. 11, 16); а посему, не смотря на проповедь Иоаннову, многие имели остаться в своих грехах: то сам Иоанн видел уже и вслух всех объявлял, что секира при корени древа лежит, и всякое древо не творящее плода добра будет (Матф. 3, 10) посечено и брошено в огнь. И нет сомнения, что со многими негодными древами в то время так именно и поступлено.
Но Иоанна давно уже нет, а секира Иоаннова продолжает лежать при корени безплодных дерев, и ныне воспоминанием рождества его паки острится! Чем и как острится? Разительною противоположностию его жизни нашим нравам и нашей жизни. Ибо что должен чувствовать и ныне каждый грешник, если в нем еще не подавлено грехом всякое чувство добра, — что должен чувствовать, воспоминая жизнь Иоанна, и обращаясь от ней к образу своей жизни? Не смущение ли? Не осуждение ли самого себя? — Может ли вспомнить о пустыне Иоанновой без упрека совести тот, кто строит чертоги за чертогами? — Об акридах и меде дивием — тот, кто не знает счету своим яствам? — О поясе усменном и власах верблюжьих — тот, кто облачается непрестанно виссоном? — О главе на блюде спекулатора — тот, который сам среди пиров готов бывает отдать все за предметы похоти плотской.
Один взгляд на образ великаго подвижника Иорданскаго производит в незагрубелой совести чувство, подобное тому, какое происходит в ране телесной от прикосновения к ней острия. Но начните всматриваться пристальнее в сей святой образ, заставьте себя размышлять более и более о жизни и проповеди Иоанновой, — и вы увидите, как секира, им указанная, будет видимо приближаться к вам, почувствуете, как в вас много такого, что подлежит необходимо посечению, сознаетесь внутренно, что вертоград души вашей давно, давно требует отребления. После сего вы не будете уже и спрашивать, против кого и чего ныне острится секира духовная? Против тех же людей и пороков, на кои гремел некогда Иоанн: против саддукеев, кои, не веря в воскресение и бытие духов, ограничивая все надежды человека землею и земными благами, говорят себе и другим: да ямы и пиемы, утре бо умрем (1 Кор. 15, 32), против фарисеев, кои, имея образ благочестия, отвергаются силы его (2 Тим. 3, 5); снаружи красны и чисты, а внутрь исполнены грабления, лукавства и всякой нечистоты (Матф. 23, 25); против книжников, кои в премудрости Божией не разумеют премудростию Бога (1 Кор. 1, 21), родившись в христианстве, мудрствуют не по Христе, а по стихиям мира (Кол. 2, 8); против всех, кои, возобновляя в себе пороки древних иудеев, гордость, любостяжание, сладострастие, заслуживают и древний упрек Предтечи, называвшаго таких людей порождениями ехиднов. Всем таковым грешникам Иоанн и ныне, не с брегов Иордана, а с неба вопиет: покайтеся и сотворите плоды достойны покаяния! Не начинайте глаголати в себе: отца имамы Авраама (Матф. 3, 10), именуемся христианами, ходим во храмы, участвуем в таинствах. Все это без перемены сердца и жизни — ничто. Покайтеся и веруйте в Евангелие, — веруйте: не словами, а делом! Иначе и теперь, как было прежде и как будет всегда, и теперь секира при корени древа лежит, и всякое древо, не творящее плода добра, посекается и во огонь вметается (Матф. 3, 10).
«Посекается!» «в огонь вметается!» Ах, братие, выражения сии и на нашем языке, любящем преувеличивать понятия, были бы страшны; а на языке людей, подобных Иоанну, кои всегда менее говорят, нежели делают, они должны заставить трепетать каждаго грешника!
Что же делать тем, кои почувствуют в себе сей святый трепет? Ничего более, как добровольно подклонить главу под секиру Иоаннову, и дать ей, по выражению Церкви, усечь до корени всякое страстей взыграние. Духовная секира страха Божия и покаяния имеет в себе то чудное свойство, что посекает всеконечно тех, кои убегают от нея своим нераскаянием, и напротив отребляет, избавляет от сухих ветвей, от нечистот и болезней и наконец от смерти тех, кои сами прибегают к ея спасительному действию. Итак, да взыдет, да взыдет скорее священное острие ея на все сухое и безплодное в нашем уме и сердце! Да посечет в самом корне гордость, сладострастие, гневливость, суесловие и, по выражению Церкви, всякое страстей взыграние! Растленная природа наша нередко обманывает нас невинною, повидимому, игрою своих сил, которая однакоже почти всегда оканчивается тяжкими падениями. Да посекутся и сии взыграния, да разбиются о камень воздержания самые младенцы греха (Псал. 136, 9), — злые помыслы! Со злом не может быть никакого перемирия: тут брань на смерть; одно из двух: или мы мертвы, а грех жив в нас; или грех мертв, а мы живы. Среднее состояние есть плод самообольщения: его нет и быть не может. Токмо когда посекается всякое страстей взыграние, и нанесен смертельный удар в самое сердце ветхаго нашего человека, только тогда начинается новая жизнь, и могут процветать плоды покаяния. Процветать тайно: ибо хотя они родятся в нашем сердце, но корень их далее и глубже — в благодати Духа Святаго, коея действия не подлежат взорам нашего разума. Тайно: ибо как естественныя добродетели, всегда растворенныя гордостию, всюду любят выказываться; так плоды Духа Святаго, добродетели духовныя, будучи проникнуты смирением, не любят очес человеческих. Обновленный благодатию грешник, подобно праведной Елисавете, носит в себе новаго человека и таится (Лук. 1, 24), как бы не доверяя чудесам, в нем совершающимся.
Для успеха же в великом деле самоотребления духовнаго, будем, братие, чаще от сует мира, от шума и пререканий житейских переноситься мыслию в пустыню Иоаннову и молить его, чтобы он и в нас, как некогда в народе иудейском, уготовал путь Спасителю. Живя в духе с Иоанном, разделяя по возможности его подвиги, мы, без сомнения, скоро увидим подобно ему, Агнца Божия, грядущаго взять грехи наши. Тогда, приняв от Него, после Иоаннова крещения слез, крещение Духом, мы не согласимся променять духовной пустыни ни на какой земной рай, и с слезами благодарности будем лобызать Иоаннову секиру покаяния, избавившую нас от смерти духовной. — Аминь.
Толкование архиепископа Никанора (Каменского), Казанского и Свияжского (+1908г.), на Апостольское чтение в день Рождества Предтечи (Рим. 13, 11-14 — 14, 1-5).
Глава 13
10. Любовь не делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона.
11. Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали.
12. Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света.
13. Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти;
14. но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти.
Особенное побуждение для христиан к жизни в мире со всеми и в любви апостол указывает в том, что они уже однажды вышли из того мрачного состояния, когда они, живя во тьме неведения, творили всякое зло. Притом же: близится славный день явления Господа, поэтому нужно прилично подготовиться ко встрече Господа, чего, между тем, никак не могут сделать разделяющие с язычниками ночные пиршества, исполненные пьянства, распутства, всяких ссор и убийственных поединков, бывших предметом общественных зрелищ в римском Колизее. Действующие ночью и пребывающие во тьме могут не заботиться о своей одежде, что и бывает со многими, особенно же со спящими; но действующие днем — и особенно все желающие быть приличными — стараются одеться, и притом сообразно своему званию и положению. Также быть одетыми духовно повелевает апостол всем христианам, причем одеждой их звания и положения должна быть та чистота и святость, какая явлена в жизни Господа Спасителя, Который был чужд всех греховных похотей, хотя и удовлетворял, насколько это было необходимо, насущным требованиям тела: ел и пил, облачался в одежды. Так, по примеру Христа и Его последователи в удовлетворении насущных своих потребностей не должны искать угождения своим страстям и разным греховным стремлениям.
Заключая толкование этого места, преосвященный Феофан говорит: «Мы, христиане, сыны света и дня, приняли свет веры и благодать Духа. Не следует нам увлекаться такими (безобразными) делами или какое-нибудь принимать в них участие. Это языческие обычаи, и для нас они совершенно не пригодны. То же писал апостол и к солунянам и то же выставлял побуждение: мы не во тьме ночи, а во свете дня; упиваются ночные, а нам надлежит трезвиться и бодрствовать (см. 1 Фес. 5:5). Это главный предмет настоящего отдела, в котором апостол требует, чтобы христиане, пребывая добрыми гражданами, воздерживались, однако, от худых обычаев, получивших гражданство в языческих обществах. Святой апостол Петр замечает, что христиане тогда так себя и держали. Ибо довольно, что вы в прошедшее время жизни поступали по воле языческой, предаваясь нечистотам, похотям (мужеложству, скотоложству, помыслам), пьянству, излишеству в пище и питии и нелепому идолослужению; почему они (язычники) и дивятся, что вы не участвуете с ними в том же распутстве (1 Петр. 4:3-4)». Святой Иоанн Златоуст более останавливается на мысли апостола о всеоружии христиан. Он говорит: «День призывает нас в воинские ряды и на сражение. Но не пугайся, слыша о воинских рядах и об оружии. Тяжело и несносно облекаться в вещественное оружие; но облечься в духовное оружие вожделенно и должно составлять предмет наших молитв, потому что это оружие есть оружие света… Облеченный в это оружие столько же украшен, как и жених, выходящий из брачного чертога; ибо он вместе и жених, и воин…». Упоминая о пороках, апостол сказал: отвергнем дела тьмы. А когда начал речь о добродетели, то называет ее не простыми делами, а оружием, показывая тем, что добродетель поставляет обладающего в совершенной безопасности и полном блеске. Даже и этим он не ограничился, но, простираясь выше, вместо одеяния дает нам, что несравненно важнее, Самого Владыку, Самого Царя. Кто в Него облечен, тот вполне вмещает в себе всякую добродетель. Когда же говорит: облецытеся, повелевает нам отовсюду Им себя обложить. Подобное этому выражает и в других местах, именно: Христос в вас (Рим. 8:10), и еще: во внутреннем нашем человеке вселится Христос (Еф. 3:16). Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями, — говорит апостол в Послании к Галатам (Гал. 5:24). Облекшийся во Христа, удали от себе все это (злое); в заботах о теле имей в виду только то, чтобы оно было здорово, и сколько нужно для здоровья, прилагай попечение о теле, далее же этого не простирайся. Напротив, все свое попечение употреби на заботы о духовном.
Глава 14-я
1. Немощного в вере принимайте без споров о мнениях.
2. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи.
3. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его.
4. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его.
5. Иной отличает день от дня, а другой судит о всяком дне равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума.
Первенствующие христиане в Риме, как и везде, не могли сразу все встать на одинаковую высоту понимания всего христианства вообще и приложения его к разным потребностям жизни в частности, тем более что относительно последнего христианством как религией духа допускалась свобода взглядов и мнений. Понятно, что эти взгляды и мнения у разноплеменных римских христиан были не одинаковы, причем, однако, не все мнения уважались. Имея все это в виду, апостол Павел увещевает относиться со снисхождением к мнениям других в вопросах, не касающихся основных истин веры (догматов), хотя бы эти мнения казались невысокими. Как бы в пример апостол берет мнения о вкушении разного рода пищи, в чем, вероятно, особенно расходились между собой римские христиане, из которых бывшие из евреев могли держаться различения пищи чистой от нечистой и дозволенной или недозволенной по дням, тогда как христиане из язычников не могли держаться этих различений. Смотря на это как на такое дело, в котором возможны неодинаковые мнения, он прежде всего советует по этому вопросу относиться к другим с терпимостью, ибо находит, что как вкушающие, так и не вкушающие одинаково приняты Богом, и притом одни могут есть только зелия, а другие и мясо по состоянию своего здоровья, а потому нет никакого основания для взаимных осуждений. Да если бы и было какое-либо основание для осуждения, то все же христианин, как не уполномоченный Богом на этот суд, не должен осуждать. Главное же: это такое дело, в котором тогда должна была допускаться наибольшая свобода, почему апостол в заключение советует всякому поступать в этом деле по соображениям своего ума. По словам святого Иоанна Златоуста, «многие из уверовавших иудеев, и по принятии веры имея совесть, связанную законом, наблюдали строгую разборчивость в пище, потому что не осмеливались отступить от закона. Притом дабы, воздерживаясь только от свиного мяса, не подпасть за это нареканию, они стали уже воздерживаться от всего мясного и есть одни овощи под тем видом, что соблюдают пост, а не иудейскую разборчивость в пище по закону. С другой стороны, были и более совершенные в вере, которые сами нисколько не соблюдали подобной разборчивости в пище и еще соблюдавших отягощали и огорчали своими укоризнами и обличениями и даже ввергали в уныние». По поводу слов 5 стиха он потом замечает: «Здесь, как думаю, апостол слегка намекает и о посте. Вероятно, некоторые из постоянно постившихся осуждали не постившихся (и наоборот); или, может быть, и между разборчивыми в пище были и такие, которые в известные дни соблюдали и разборчивость, а в другие нет». «Но сила речи апостольской не в этом, а в том положении, какое выражается при этом относительно безразличных дел и вещей: всякий действуй по своей совести». «Что заповедью определено и что догматом постановлено, того держись и то исполняй неотложно… Не то в отношении к делам и вещам безразличным. Тут пусть твое убеждение и твоя совесть определяют, как действовать и как умствовать. Только во всем имей в виду славу Божию, а не себе угождение — ни своему уму, ни своему сердцу…». Вот почему апостол говорит далее: мудрствуяй день, Господеви мудрствует… ядый, Господеви ясть, научая этим, с одной стороны, все делать во славу Божию, а с другой — не осуждать за разницу в делах безразличных, тем более что неизвестно, с какими мыслями и чувствами одни постятся, а другие не постятся. Достойно замечания, что слова 3 стиха — Бог бо его прият, по-видимому, ближе относятся к христианину, принятому Богом из язычников, но они могут быть относимы и к христианину из иудеев.
Беседа святителя Макария (Невского), митрополита Московского и Коломенского (+1926г.), на Рождество Предтечи, произнесенная в Омском кафедральном соборе
Боголюбезные обитатели града сего! Проездом прибывши в ваш богоспасаемый град, мы были приглашены остаться на некое малое время, чтобы, с согласия отсутствующаго архипастыря, совершить здесь богослужение, на что мы и изъявили согласие. Но так как на всех пастырях Церкви лежит обязанность возвещать волю Божию, и на всяком месте, и в храмах, и в пути, и во всякое время, временно и безвременно, то мы, признавая этот долг свой, решаемся благовествовать и обитателям этого града о том, что относится к общему благу и спасению. Предупреждаем, что мы будем говорить не слова красноречия, но те простыя слова, какия произнес некогда один старец-пустынник братиям, просившим у него слова назидания. «Братие! Будем плакать, и молиться», произнес старец, и все пали на землю, и пролили слезы. Хотелось бы и нам начать нашу беседу такими же словами: Братие! Будем плакать и молиться. Но таковой призыв к плачу и молитве может показаться кому-либо странным и неуместным. Обитатель города может подумать: «Мы — не пустынники, посвятившие себя подвигу покаяния и плача о грехах»; или «Мы — не такие грешники, чтобы нам нужно было приносить покаяние, да еще и с плачем». Что скажем на это? Да, в этом наше и несчастие, что мы не признаем себя виновными пред Богом настолько, чтобы от нас требовалось покаяние с плачем, как это было в старыя времена на Руси во дни общественных бедствий. Так было, например, в нашествие ордынскаго хана Ахмата, в память избавления от котораго был установлен вчерашний праздник в честь иконы Божией Матери, именуемой Владимирской. А что, действительно, мы грешны пред Богом, хотя и не сознаем этого, видно из того, что нас стали постигать такия бедствия, какия посылаются промыслом Божиим на народы, предавшиеся нечестию и отступившие от Бога. О стране нашей некогда говорилось: «Русь святая!» А теперь эта Русь уже не та, чем была прежде: она впала в нечестие и все устои ея колеблются. Православию, вере и русской народности грозит опасность от того разлада, который охватил страну нашу и стал разъедать религиозную, общественную и государственную жизнь нашего отечества. Разлад производит разделение; от разделения — ослабление, а ослабление приводит к разрушению. Церкви православной грозит опасность от разделения некогда единаго православнаго русскаго народа на множество еретических сект и раскольнических толков. Все эти секты и толки, не согласные между собой в религиозных верованиях и обычаях, согласны только в одном — во вражде к святой православной Церкви.
И страна русская, как государство, находится в опасности, с одной стороны, от стремления окраин ея к обособлению, с другой от волнений, происходящих внутри ея, и деления народа на партии. Эти партии объединяются в одном — во вражде к православной вере, к царской власти и к нераздельному единству русскаго народа, как господствующаго племени. А где вражда, там взаимное грызение, там взаимное истребление. Где вражда, там и разделение, там начало порабощения и уничтожения: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет (Лук. 11, 71). Бывали бедствия и в старой Руси, но тогда народ русский познавал в этом наказание Божие за грехи и умел каяться и молитвой отвращать от себя гнев Божий. А теперь мы не умеем ни каяться, ни молиться, хотя грехов и преступлений у нас больше, чем у предков наших. Мы отступили от Бога, нарушили заповеди Его: мы пренебрегли уставами святой Церкви Его, и вот исполняется над нами то, что изрекла мудрость народная: той земле не устоять, где начнут уставы ломать.
Опомнись же, русский народ, встань на охрану устоев земли, как защищали их предки в старыя времена!
Объединись, русский народ, около святой Церкви, под руководством ея добрых пастырей, в послушании уставам церковным. Сплотись около престола Царскаго, под предводительством верных слуг Царевых, в повиновении богоучрежденной власти.
Спасение нашей страны в святой Церкви: она может дать мир чадам своим, если они будут слушать ея голоса: она защитит их молитвою своею, она оградит их уставами своими. Пусть возвратятся к Церкви те, кто стали забывать ее и оставлять. Пусть неуклонно собираются в храмы наши и сановные, и простые люди, землепашцы и землевладельцы, торговые люди и ремесленники, пусть все неуклонно присутствуют при богослужениях воскресных и праздничных; прекратим наше веселье, освятим дни праздников, предоставивши посещение увеселительных зрелищ в это время иноверцам и отрекшимся от Бога.
Будем соблюдать установленные Церковию посты, будем увещевать и обличать нарушителей уставов Церкви, как виновников гнева Божия, постигающаго землю Русскую. Будем воспитывать детей в страхе Божием, в благочестии, в почитании старших, в любви к святой Церкви. Будем избегать разделения и раздоров церковных и общественных. Объединимся около нашего Державнаго ЦАРЯ православнаго, как Он призывал к этому всех верноподданных, истинных сынов земли Русской. Станем на защиту власти, от Государя поставляемой.
Будем все каяться в грехах отступления от Бога, отпадения от Церкви; другие да приносят покаяние во грехе идолопоклонства — в поклонении золотому тельцу и Маммоне — богу богатства, с отступлением от Бога! Пусть кается простой русский народ, земледелец и рабочий, в чрезмерном пьянстве, в разврате, в непослушании пастырям Церкви, в неповиновении богоучрежденной власти. Наложим на себя добровольный пост, смирим себя, как ниневитяне, и будем умолять Милосерднаго о прощении, как научает этому песнь церковная: согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою: ниже соблюдохом, ниже сохранихом, яже заповедал еси нам. Но не предаждь нас до конца, отцев Боже!
Итак, в настоящий день рождения проповедника покаяния, мы возглашаем: Братие! Будем каяться и молиться. Смех наш в плач да обратится, и радость — в сетование!
24 июня 1910 г.
