Сретение

Обьяснение архимандрита Ианнуария (Ивлиева) (+2017г.) на апостол в праздник Сретения Господня

«По чину Мелхиседека» (Евр. 7, 17)

Братия, младшего благословляет старший. Это бесспорно. И в одном случае десятины взимают люди смертные, а в другом случае — тот, о котором засвидетельствовано, что он живет. В лице же Авраама десятину уплатил, так сказать, и сам Левий, десятины взимающий! Ведь он был тогда еще в чреслах своего предка Авраама, когда того встретил Мелхиседек. Однако, если бы совершенство достигалось уже посредством левитского священства, — а ведь именно на его основе народ получил законодательство, — то какая нужда была бы поставлять иного священника, по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона? — Ведь за изменением священства c необходимостью следует и изменение закона. — Ибо Тот, о Котором это говорится, принадлежит иному колену, из которого к алтарю никто не приступает. Ибо всем известно, что Господь наш взошел из Иуды. Но относительно священства из этого колена Моисей ничего не сказал. Но все становится понятным, когда по подобию Мелхиседека поставляется иной Священник, Который стал таковым не по закону плотской заповеди, но силою бесконечной жизни. Ибо свидетельство Ему таково: «Ты — священник во век по чину Мелхиседека». (Евр. 7, 7–17.) (Перевод архимандрита Ианнуария)
Для литургического чтения в праздник Сретения Господня избран такой отрывок из Послания к Евреям, который, даже при внимательном прочтении, весьма сложен для понимания. Образы и аргументация в этом отрывке представляются непривычными. Одна их ключевых фигур Послания к Евреям, фигура Мелхиседека, кажется нам малозначительной. Чей ум пробудится при упоминании этого образа Ветхого Завета, о котором там говорится всего лишь в нескольких строчках? Чье сердце откликнется на сравнение этого далекого Мелхиседека с Самим Спасителем Иисусом Христом? И совсем уж неясно, почему наш отрывок читается в праздник Сретения. Все это свидетельствует о большом временном и культурном расстоянии, которое отделяет современного верующего от христианина I века, о том, как нечувствительны мы к Слову Писания, которое для людей того времени было неиссякаемым источником вдохновенного богословского творчества.
Послание к Евреям — одно из боговдохновенных богословских сочинений Нового Завета. Его основная цель — показать уникальность, единственность Иисуса Христа как Посредника между людьми и Богом. Ветхозаветная религия, не допускавшая прямого, непосредственного контакта человека с Богом, признавала три вида посредничества: ангелов, пророка Моисея и священство «по чину Аарона», исторически происходившее из колена Левия. Послание к Евреям стремится доказать своим читателям, что Иисус Христос превосходит и ангелов, и Моисея, и все законное священство Аарона. Иисус — выше ангелов, «ибо кому когда из Ангелов сказал Бог: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя?» (Евр. 1, 5) и «не Ангелам Бог покорил будущую вселенную» (Евр. 2, 5). Иисус — выше Моисея, ибо Моисей — только служитель в доме Божием, «а Христос — Сын в доме Его; дом же Его — мы» (Евр. 3, 5‑6). Наконец, Иисус — выше всего законного ветхозаветного священства «по чину Аарона», ибо Он был «наречен от Бога Первосвященником навек по чину Мелхиседека» (Евр. 5, 10; 6, 20). Иначе говоря, священство Иисуса иного порядка, нежели священство ветхого Израиля, оно превосходит, более того, отменяет жертвенные и храмовые традиции иудаизма. С явлением Иисуса Христа произошло столь радикальное изменение в религиозной вере и практике человечества, что справедливо говорится о двух эрах человеческой истории: до Рождества и после Рождества Христова, чтò и зафиксировано в календарях современного мира.
Собственно, доказательству этой уникальности и универсальности первосвященства Иисуса Христа посвящено все Послание к Евреям. Утонченная аргументация послания нам далеко не всегда понятна, так как и весь образ мышления, и способ обращения с текстами Священного Писания ученых книжников тех далеких времен современному человеку кажутся странными. Но все же мы должны попытаться понять их.
Итак, Иисус Христос характеризуется как Первосвященник по чину Мелхиседека. Какой смысл вкладывается в это наименование? Здесь надо вспомнить, что для устранения греха как состояния отчуждения людей от Бога, от Источника их бытия и жизни в Древнем мире существовала сложная система священства и жертвоприношений. Но практика показала, что никакие усилия священства и никакие жертвы не могли восстановить разрушенные отношения между человеком и Богом. Послание к Евреям поэтому утверждает, что возникла необходимость в принципиально ином священстве и в принципиально ином жертвоприношении. В Иисусе Христе Бог послал людям Того Единственного Первосвященника, Который Своей жертвой реально открыл людям доступ к Богу. Вот это новое священство Иисуса и названо священством по чину Мелхиседека.
Обоснование этого богословского утверждения взято из двух отрывков Ветхого Завета. Во-первых, это Пс. 109, 4, где сказано: «Клялся Господь, и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека». Во-вторых, это Быт. 14, 17‑20, где изложена история Мелхиседека, царя Салимского и священника Бога Всевышнего, который именем Бога благословил праотца Авраама, после чего Авраам дал Мелхиседеку «десятую часть из всего». Послание к Евреям, пользуясь искусным и распространенным в те далекие времена способом иносказательного толкования, усматривает в словах Писания таинственный, сокровенный смысл. Этот смысл, сокрытый от «внешних», открывается людям Церкви, верующим в Иисуса Христа, просвещенным Духом Святым. Вспомним слова Самого Иисуса Христа, сказанные Его ближайшим ученикам: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах» (Мк. 4, 11), то есть остается загадочным.
Прочитанный нами отрывок из Послания к Евреям обращает наше внимание на такие подробности краткого библейского повествования о встрече Авраама с Мелхиседеком, которые поверхностному взгляду вряд ли вообще заметны, а углубленному в Слово Божие взгляду открываются в их таинственной глубине. Во-первых, Мелхиседек благословил Авраама. Но благословение всегда дает вышестоящий, старший по своему положению. Следовательно, Мелхиседек стоял выше Авраама, хотя Авраам был основателем иудейского народа. Во-вторых, Мелхиседек взял с Авраама десятину, чем «доказал», что он не только выше Авраама, но и выше правнука Авраама Левия, который находился в чреслах Авраама в момент, когда тот платил десятину. Можно сказать, что Левий, которому иудеи платили десятину, в лице Авраама сам уплатил десятину Мелхиседеку. И мысль идет дальше: священники из колена Левия взимали десятину, основываясь на нормах закона, а Мелхиседек получил ее на иных, чрезвычайных основаниях, данных ему Богом не по закону смертной плоти, но по силе вечной жизни. Ведь левиты получали десятину как смертные; Мелхиседек же получал ее как живущий вечно. О вечной жизни Мелхиседека, правда, в Писании не говорится. Но в нем ничего не говорится также о родословной Мелхиседека, о том, когда началось или закончилось священство Мелхиседека, о том, когда он родился или умер. Следовательно, делается вывод, у него не было ни начала, ни конца дней: он и сейчас живет, и его священство длится вечно. Это и подтверждают слова псалма, обращенные к грядущему Мессии: «Ты священник вовек по чину Мелхиседека».
И вот, как Послание к Евреям обратило наше внимание на таинственную связь ветхозаветной истории о Мелхиседеке с евангельским откровением об Иисусе Христе, так и создатели круга праздничных литургических чтений обратили наше внимание на связь этих богословских размышлений Послания к Евреям с церковным праздником Сретения Господня. В истории, которая рассказана в Евангелии от Луки и которая исполнена духовной символики, ветхозаветное священство в лице престарелого праведного Симеона встречается в Иерусалимском храме с Богомладенцем Иисусом. И священник благодарит Бога за исполнение обещанного откровения. Старец видит, что Младенец Иисус, «руце Симеоне благословивый», — обетованный Помазанник Господа, слава народа Израиля, свет язычникам и спасение всем людям. Младенец благословляет старца, ибо Он — больший, Он — старший. Законное храмовое священство уступает место Первосвященнику вечному, не в силу закона плотской заповеди поставленному, но в силу вечной Божественной жизни «Свободителя душ наших, дарующего нам воскресение».
15 февраля 2009 г.

Слово протопресвитера Михаила Помазанского (+1988г.) на праздник Сретения Господня

Нам трудно представить себе, с какой волнующей наде­ждой, с каким предвкушением радости о Боге ожидали избранные Божии — в тиши, в безвестности, в молчаливом трепете — святых знамений Божиих о пришествии Отрока, о Ком написано у пророка Исаии: Вот Отрок Мой, Которому Я держу за руку, избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя (Ис. 42, 1). Ибо Младенец родился нам, Сын дан нам, владычество, на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный Советник, Бог Крепкий, Отец вечности, Князь мира, умножению владычества Его и мира нет пре­дела (Ис. 9, 6-7).
Знали из Писаний о таинственном времени, когда — волк будет жить вместе с ягненком; и теленок, и моло­дой лев, и волк будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и дете­ныщи их будут лежать вместе; и лев, как вол, будет есть солому (Ис. 11, 6-7). Благочестивые среди иудейского народа устремляли свой духовный взор в это грядущее, для них самих скрытое за таинственными, символическими образами.
Но не только ждало иудейство. Этим ожиданием жил мир изыческий — более чуткие из римлян, греков и среди народов Востока. Об зтом говорят многие литературные па­мятиики того времени.
Шестьдесят две «седмины» от указа Артаксеркса о воз­становлении Иерусалима до «Христа Владыки», «когда будет предан смерти Христос», как об это написано в про­рочестве Даниила (Дан. 9, 25), близки были к завершению.
Мир продолжал жить своей жизнью — суетливой, нечестивой, привычной. Иудейский народ бессильно склонял голо­ву под римским владычеством. Беззаботно жил сегодня­шним днем Рим, владевший миром, знавший, что его покой охраняют римские легионы.
Рыдали матери иудейския в Вивлееме и окрестностях его о избиении их невинных детей-младенцев.
А день уже пришел. Уже исполнилось предсказанное: И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебе произойдет Тот, Который должен быть Владыкою в Израиль и Которого происхождение из начала, от дней вечных (Мих. 5, 2). В Вифлееме уже совершилось пришествие Сына Божия на землю.
Исполнялось написанное: Из заречных стран Ефиопии поклонники Мои, дети рассеянных Моих, принесут дары (Соф. 3, 10). Их привела к Нему звезда, и они принесли свои дары Новорожденному.
Принесен в храм Тот, о Ком говорит пророк Аггей: И придет Желаемый всеми народами, и наполню Дом сей славою, говорит Господь Саваоф… Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего (Агг. 2, 7-9). Н вот, Он принесен сорокадневным Младенцем, в скромной безвестности с жертвой в виде двух птенцов голубинных.
Великое начинается в тайне, но тайна, начинаясь, уже открывается избранным. Она была открыта старцу Симеону, «чаявшему утешения Израилева». Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня. И пришел он по вдохновению в храм (Лк. 2, 25-27) и увидел Младенца Иисуса на руках Матери Его. Тогда Симеон, вместе с пророчеством, обращенным к Матери Младенца, о ждущих Ее страданиях за Сына, про­изнес вдохновенныя слова, ставшия на все времена нашей христианской церковной молитвой «Ныне отпущаеши».
«Ныне отпущаешии раба Твоего, Владыко, по глаголу Тво­ему с миром». Теперь я могу спокойно почить в Боге. Мне дал Господь дождаться и видеть ожидаемого, и Желаемого всеми народами в моим родным народом.
Устами праведного Симеона произнесла эти слова вся лучшая часть дохристианского человечества, их сказала ветхозаветная церковь, уступавшая свое место Церкви новозаветной.
Для ветхозавтных людей эти слава были словами уте­шенной разлуки. А для нас, в новом завете, это гимн встречи, радости.
«Ныне отпущаеши» — молимся вечером в храме с мыслью: Господи, Ты уже с нами! Завтра мы снова в радости будем славить Твое пришествие в мир и пребывание Духа Твоего с нами.
«Ныне отпущаеши» — произносим, совершив возло­женное на нас доброе и полезное дело. Ты, Господи, дал нам не упасть, не выронить доверенного нам, дал быть участниками общего строительства; дай же, чтобы сделанное нами бы­ло к добру и пользе для людей и во славу имени Твоего.
«Ныне отпущаеши» — благодарим после причащения Святых Таин на Божественной Литургии. Ты удостоил нас вели- чайшего таинства — Хлеба Святого, живого, вожделенного, сходящего с небеси, очищающего, освящающего и обожающего нас. Даруй нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего.
«Ныне отпущаеши» — с этими словами заканчиваеть христианин свой жизненный путь и отдает в руце Божии дух свой, зная, что смерти по существу нет, что смерть побеждена, что он, уходя по христиански из этой жизни, очистив себя исповедью, отходит к Небесному Отцу в надежде достичь вечных обителей, где празднующих глас непрестанный и неизреченная сладость зрящих Лица Божия добро­ту неизреченную.
Сретение Господне стало в Церкви христианской ежегодным праздником, как воспоминаиие события в 40-й день по Рождестве Христовом. Но для тех, чьи мысль и сердце близки ко Господу, оно совершается не один раз в год, а всякий раз, когда они обращаются к Нему. У них в душах частый — постоянный — вечный праздник радостного сретения с Господом.

Проповедь архимандрита Илии (Рейзмира) на Сретение Господне

Во имя отца и Сына и Святаго Духа!
Дорогие братия и сестры! В праздник Сретения Господня мы наблюдаем трогательную картину: старец Симеон держит на Своих ру­ках сорокадневного Младенца, а святая праведная Анна пророчест­вует о Нем и возвещает о пришествии Владыки неба и земли. Какая радость! Какое великое и неизреченное счастье выпало на долю этих людей за свою святую жизнь и глубокую и праведную веру в единого истинного Бога они удостоились на старости лет увидеть свои­ми телесными очами Избавителя и Спасителя, Которого с нетерпе­нием ожидал весь мир на протяжении многих веков и тысячелетий. Но праведный Симеон не только видит божественного Младенца, но и с величайшим благоговением принимает его на свои старческие руки, благословляет Благословенного и в духовном восторге произ­носит свои замечательные предсмертные святые слова: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко… с миром…» (Лк. 2, 29.) Счастьем и миром дышат эти его последние слова! Ведь тот день, о котором ему было возвещено, что он не умрет, пока не увидит грядущего Мессию, уже настал. Теперь он может спокойно уйти из этого мира с надеждой на свое вечное счастье за гробом.
Как назидательно и спасительно для верующей души это собы­тие из земной жизни Господа нашего Иисуса Христа! Вникая в это евангельское повествование, каждый христианин может подумать: «Какое было бы счастье, если бы Господь благоволил мне увидеть Его, услышать Его слова, прикоснуться хотя бы к краю одежды Его или оросить Его пречистые ноги слезами своей любви и раскаяния». Надо сказать, что мы не лишены этой возможности. Мы имеем ту же самую радость, которой достиг на склоне лет праведный Симеон Богоприимец. Среди нас и с нами всегда наш Христос Спаситель. Перед вознесением Своим Он сказал ученикам и всем Своим после­дователям: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20). Слово Спа­сителя неложно, и обещание Свое Он исполняет
В течение всей своей земной жизни, сколькими бы годами она ни исчислялась, в зависимости от воли Бажией мы имеем счастливую возможность встречаться с Господом и Спасителем и испытывать от этого чувство радости, мира и блаженства.
В таинстве крещения верующий очищается от грехов и возрож­дается к новой духовной жизни. Христос Спаситель входит в его сердце. Священномученик Игнатий Богоносец на вопрос императо­ра Траяна, что значит «богоносец», отвечал, что носящий Христа Бога в душе своей и есть богоносец. И когда неверные после мученическои кончины разрезали его сердце и говорили с недоумением: «Как он носит Бога своего в сердце своем?» — то увидели внутри сердца золотом написанные слова: «Иисус Христос». Преподобный Филофей Синайский пишет, что это было знамением для посрамле­ния язычников неверующих и для уверения всех верующих в том, что всякий верующий во святом крещении принимает внутрь себя Христа, становится гражданином неба и имя его вписывается в кни­ге жизни на небесах. В таинстве миропомазания человеку сообщает­ся благодать Святого Духа, укрепляющая его в духовной жизни. После принятия такой благодати в жизни христианина постоянно происходят встречи с Богом. Чем ближе человек к Богу, чем больше о нем думает и старается исполнить Его святую волю, Его заповеди и настойчивее к Нему стремится, тем эти встречи чаще и ощутимее.
Душа христианина встречается с Богом в час молитвы, если эта молитва искренняя, если в ней христианин открывает свою душу и сердце Господу. Искренняя молитва дает возможность ощутить присутствие Бога. «Блызок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине» (Пс. 144, 18). «Призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс. 49, 15). Через молитву Гос­подь обещает послать христианину просимое: «Просите, и дано бу­дет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам… Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем бо­лее Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7, 7,11). Постоян­ная молитва драгоценна для христианина еще и тем, что помогает ему познавать Бога и Его божественные свойства, особенно то, что Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8,16), любовь, которая в силу своих свойств сама ищет встречи с нами, спешит к нам на помощь — именно потому, что она любовь. Оттого-то человек, который искренно, доверительно молит­ся Богу, ощущает неизъяснимую радость. Эта радость свидетельст­вует о том, что в молитве происходит встреча человека со Христом.
Мы встречаемся с Богом при совершении любого доброго дела. Когда мы делаем что-то доброе людям, то мы делаем это Самому Господу. На Страшном Суде Спаситель скажет стоящим по правую сторону Его: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы на­поили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня… в темнице был, и вы пришли ко Мне». И спросят Его стоящие на правую сторону: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили?» А Господь скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 34-40). Святитель Иоанн Златоуст говорит, что когда мы совершаем благое дело, то рядом с нами невидимо стоит Сам Христос и принимает нашу жертву. Вот почему после всякого доброго дела, совершенного во имя Божие, в верующее сердце снисходит тихая духовная радость. Это состояние души свидетельствует, что в эти минуты она встрети­лась со Христом.
Когда, вспоминая о Спасителе, благословляющем на кресте Сво­их мучителей, вы, возвысясь над естеством, в светлом и святом порыве простите вас предавших, оболгавших, оскорбивших, — знайте, что душа ваша встретилась со всепрощающим и кротким Иисусом.
Кому из нас не ведомо особое захватывающее чувство, когда мы любуемся красотой природы, когда мы созерцаем цветущие луга, зе­ленеющие поля или шумящие леса, когда мы видим безбрежную морскую даль, или снежные вершины гор, или усеянный звездами небосвод? Душа наша не может не видеть во всем этом руку великого Творца и божественного верховного Архитектора. Тогда понятными становятся слова Псалмопевца: «Возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси» (Пс.103, 24).
Но больше всего благодатных и радостных встреч с Господом мы имеем в святом храме Божием. Молитвы Святой Церкви, каждое действие, совершаемое но время богослужений: и благословение свя­щеннослужителя, и окропление святой водой, и помазание святым елеем, и вкушение благословенного хлеба за всенощной, и целовавие святого креста, святых икон — приближает нас к Богу, ибо все эти действия, освященные духом Святым, являются проводниками бо­жественной благодати, соединяющей нас тесными и сладостными узами с нашим Спасителем н Богом. Оттого-то русские верующие люди любили и любят посещать святые храмы, поддерживают их своими пожертвованиями, да и сами они обновляются здесь и совер­шенствуются. В святом храме Господь открывает нам Свою святую волю словами святого Евангелия через пастырей Церкви, через богослужение. И во время искренней молитвы в храме наша душа ощущает особое присутствие Христа, Который сказал: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А здесь не только двое или трое, здесь земная, воинствующая Церковь соеди­няется с небесной, торжествующей. Здесь святые ангелы, здесь осо­бый покров Царицы Небесной над нами, здесь особое присутствие Божие. Вот почему святые отцы призывают нас любить святой храм — этот рай небесной на земле, это училище благочестия, при- зывают постоянно посещать его и готовить в нем свою душу для вечной жизни. В храме Божием совершается величайшее из всех чу­дес на земле — пресуществление хлеба и вина в спасительное тело Господа и животворящую Его кровь. Когда мы согрешаем вольно или невольно, благодать Божия отходит от нас. И в это время Гос­подь не оставляет нас насовсем, но призывает к Себе через таинство покаяния. Во время чистосердечной исповеди Господь посредством свидетеля-духовника прощает нам грехи и с радостью встречает нашу душу, принимает ее, как сказано: «Велика радость бывает на не­бесах об одном грешнике кающемся» (Лк. 15, 7). С чистой после исповеди ду­шой христианин не только встречается с Господом, видит Его телесными очами в пречистых тайнах тела и крови, но принимает Христа Спасителя в свое сердце. В таинстве причащения Господь входит в нашу душу, освящает, просвещает, укрепляет и приуготов­ляет нас для вечной жизни. Каждый, кто посещает храм, кто остав­ляет хотя бы на короткое время всякие житейские попечения и воз­носит свою душу и сердце к Господу, знает, что такое молитва и что такое храм в жизни христианина.
Дорогие братия и сестры! Это все земные наши встречи. Но бу­дет и последняя наша встреча со Христом для всех людей, для всего человечества. Никто этой встречи не избежит: хочет он ее или нет, верует в Бога, служит Ему верно или человек этот неверующий — все предстанут пред Господом на Страшном Суде и получат воздая­ние по своим делам. На земле даны нам время, силы, средства и возможности встречаться с Богом, чтобы эта последняя встреча бы­ла не страшной, а радостной и блаженной. Чтобы встретить нам ра­достно Господа во второе славное Его пришествие, научимся встре­чать Его здесь, на земле, во все праздничные дни; в храме, дома и на каждом месте, в постоянной молитве — беседе с Богом, и частом и чистосердечном покаянии, в спасительных делах веры, любви и до­бра, особенно в творении милостыни, в достойном причащении свя­тых Христовых таин. Таким образом, всю жизнь мы должны готовиться к этой встрече. Наша жизнь должна соответствовать еван­гельскому учению. Мы должны быть христианами не только по званию, не только по имени, но и быть таковыми по жизни, доро­жить своим святым и высоким званием.
Святой праведный Симеон, взявший ныне на руки Владыку и Спасителя и потому названный Симеоном Богоприимцем, своей жиз­нью подвигнувший нас к размышлению о наших встречах с Богом, учит тому, что нужно, чтобы и наша встреча с Богом была радост­ной, мирной и благодатной. Всю свою долгую жизнь он был испол­нен веры в грядущего Спасителя, ею жил и укреплялся. Святое Евангелие говорит о нем: «Он был муж праведный и благочести­вый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый был на нем» (Лк. 2, 25).
Будем и мы, возлюбленные о Господе братия и сестры, по мо­литвам праведного Симеона и пророчицы Анны преуспевать в вере, праведности и благочестии, чтобы и нам стяжать благодать Святого Духа и, встретившись с Господом, услышать голос праведного Судии: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Цар­ство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25, 34). Аминь.

Слово митрополита Исидора (Никольского), Санкт-Петербургского и Новгородского (+1892г.), в день Сретения Господня

Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром (Лук. 2, 29).

Воплощение Христа Спасителя всегда было особенным предметом утешительных ожиданий и возвышенных надежд народа еврейскаго. Не смотря на то, что сие чудесное произшествие, — сия велия благочестия тайна (1 Тим. 3, 16) долженствовала лежать на падение многим во Израили (Лук. 2, 34), евреи и преимущественно те из них, кои еще неспособны были проникать глубокий сокровенный дух пророческих писаний, восхищались тою мыслию, что сей Мессия будет возстановителем, по крайней мере, земной славы дома Давидова. Что же теперь скажем мы, слушатели, о тех богомудрых и благочестивых израильтянах, которые понимали истинную цель пришествия сего Мессии, которые видели в Нем Искупителя всего рода человеческаго? Как радостна была для них весть, что Он родился! Можно ли нам изобразить те высокие восторги, коими исполнялись сердца их при первом взгляде на сего обетованнаго Младенца? Какой небесный мир, какое блаженное спокойствие ощутил в сердце своем праведный Симеон, когда во храме принял в свои объятия сего Свободителя душ наших! Ныне отпущаеши, восклицает умиленный старец, — ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром, яко видесте очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языком, и славу людей Твоих — Израиля.
Слушатели благочестивые! Сия радость Богоприимца была следствием чрезвычайной любви его к человечеству. Ибо в лице Младенца Иисуса он видел не только Спасителя израильтян, но и Просветителя всех языков. Сия-то радость и спокойствие праведника, происходящия от живаго участия его в благе ближних и всего человечества, и столь ясно выразившияся в словах Симеона, могут служить назидательным для нас предметом слова.
Человеку, который от всего сердца предан закону Божию, без сомнения, не все то может доставлять удовольствие и душевное спокойствие, в чем другие, по превратному суждению, полагают свое благополучие. Праведник, имеющий чувствия обученныя и способныя отличать добро от зла (Евр. 5, 14), истинное счастие от призрака, — судит о вещах не потому, приятны ли оне или неприятны для самолюбия и чувственности: нет, он проникает во внутреннее их достоинство, смотрит на то, сообразны ли они с высшими потребностями нашего духа, одобряются ли законом Божиим, способствуют ли к достижению истинной цели нашей, или, удовлетворяя порочным склонностям, только препятствуют нам возвыситься мыслями туда, где уготованы нам вечная радость и вечное блаженство. Мнимое счастие, о котором мы иногда столько радуемся, для него нимало не привлекательно, — суета, обманчивое сновидение! Чему другие завидуют, о том он нередко скорбит и сетует. Какая ему радость, когда честолюбец или корыстолюбец достигают цели своих желаний? Заботясь о выгодах настоящей жизни, они, может быть, совсем не обращали внимания на то, чтó составляет истинное услаждение духа, — в попечениях о многом забывали едино на потребу (Лук. 10, 41). А если совесть и не преставала предостерегать их от обмана: то теперь, при громких восклицаниях ласкателей, в упоении страстей, они подобны слепому, который, взошедши на высокую гору, с восхищением ищет похвалы своему искусству, а о том и не думает, как легко ему пасть и погибнуть! Какой разсудительный человек не пожалеет о его безразсудной забаве?
Благочестивый Симеон был равнодушен к славе поработителей его отечества, но столь же и далек от ненависти к иноплеменникам. Он не принимал участия и в суетных надеждах, кои столь сильно занимали плотских чад Авраама. В его душе столь же возвышенной, сколько нежной и расположенной ко благу ближних, таилась мучительная скорбь, которая непрестанно воззывала его к молитве, — скорбь, известная одному Богу, доколе праведник сам не обнаружил своих чувствований. Приняв на руки свои Спасителя, он пред всеми засвидетельствовал, что его чаяние исполнилось, и душа, снедаемая жалостию о погибели человеков, теперь совершенно успокоилась.
«Очи мои видели», говорит он, «спасение, которое Бог уготовал пред лицем всех людей, — видели свет, долженствующий озарить седящих во тьме, и сени смертней (Матф. 4, 16), видели славу народа Божия, к коему, как к плодовитой маслине, привьются все племена земныя, для прославления Творца вселенной. Только сего недоставало для моего спокойствия. Теперь — о блаженная минута! — я вижу Того, который пришел избавить и просветить весь род человеческий; никто не будет учить другаго: познай Господа, — все познают Его от мала до велика (Иер. 31, 34), земля сделается небом; утвердится царство истины и добродетели, в котором все будут наслаждаться покоем и радостию. Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, с миром!»
Теми же чувствованиями, слушатели, бывает исполнена душа каждаго христианина, который смотрит на своих ближних и на весь род человеческий в духе истинной веры и любви евангельской. Благополучие других есть для него какбы собственное. Чем более распространяется свет боговедения, чем тверже вкореняется любовь и добродетель в сердцах человеческих: тем полнее радость, тем спокойнее душа его. Чем он ближе бывает к Богу: тем живейшее принимает участие в благополучии ближняго. Святый Дорофей обясняет сию истину следующим примером: «представьте себе круг на земле», говорит он, «предположите, что круг есть мир, а самая средина круга — Бог; а прямыя линии от окружности к средоточию — пути или образы жизни людей. Итак, насколько входят святые внутрь круга, желая приблизиться к Богу, настолько, по мере вхождения, они сближаются с Богом и с ближними, к той же цели идущими, и сколько приближаются к Богу, столько приближаются друг к другу» (Св. Дорофея слово о неосуждении ближняго.). Итак понятно, христиане, почему счастие ближних доставляет особенную радость и спокойствие душам праведным.
Тщетно мир надеется найти между своими раболепными приверженцами примеры подобнаго великодушия и безкорыстнаго участия в радости счастливых и в скорби несчастных. Там и друг иногда питает зависть к своему другу; там и брат старается помрачить славу своего брата; там каждый ищет своих си (Флп. 2, 21), — спокоен, если сам доволен. Крепкия узы, связующия чад Божиих, для сынов века сего непонятны; ибо оне духовныя, а не плотския. Апостол учит, что все мы члены единаго тела Христовой Церкви, оживляемаго единым Духом Божиим. Мысль, требующая особеннаго внимания! Если в нашем теле болит один какой либо член, то, как бы мы ни старались быть к тому нечувствительными, закон природы всегда восторжествует над нашими усилиями: аще един уд страждет, вси страждут (1 Кор. 12, 26). Еще менее можно быть равнодушным, если болезнь проникла многие члены. Напротив, здоровое состояние всех членов придает особенную живость и целому телу и каждому члену порознь. На таковом же основании утверждается и то взаимное живое участие, которое христианин принимает в судьбе своего брата. Он видит в нем какбы себя самого. По сему-то с расположениями чистой души никак не совместны ни холодность к участи погибающих, ни зависть к успехам преспевающих в добродетельной жизни. С радующимся и он радуется, с плачущими — плачет.
Возможно ли, еслиб мы понимали, и живо чувствовали столь тесное, столь возвышенное, чистое сродство душ христианских, — возможно ли, чтобы благочестивый поклонник Иисуса Христа с равнодушием смотрел на тех несчастных братий своих, которые блуждают во мраке суеверия и пороков? Кто чувствовал скорбь о их участи: тот, без сомнения, понимает, что столькоже невозможно и не радоваться, когда заблудший обращается к свету истины, порочный прилепляется к добродетели. Нет общения света со тьмою, правды с беззаконием (2 Кор. 6, 14). И напротив нет теснее общения, как между сердцами чистыми и праведными, и никакая радость не может сравниться с тою, какую доставляет христианину истинное счастие ближних, усовершенствование их в духовной мудрости и преспеяние в делах благочестия. В ком нет истинной любви христианской, того, конечно, трудно уверить, чтобы благополучие и совершенство других могло иметь столь великое влияние на собственное состояние души его. Он не легко согласится, что не может наслаждаться полным спокойствием, если братия его удаляются от истины и предаются порокам. Чистая совесть и любовь к Богу, говорят иные, вот основание душевной радости и покоя! Не будем спорить. Ищите, братия, сего небеснаго дара. Если будем иметь чистую совесть и любовь к Богу, собственным опытом познаем ту истину, о которой говорили.
А теперь я считаю достаточным в подтверждение оной указать вам на пример апостола Павла. Никто из вас не усумнится, что сей избранник Божий имел чистую совесть и любил Бога всем сердцем и всею душею. Но посмотрите, как он безпокоился об участи ближних. Молилбыхся, говорит он, сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти, только бы братия мои познали Его и соделались блаженными (Рим. 9, 3). Как мать болезнует о чадех своих, так я болезную, дондеже вообразится Христос в вас (Гал. 4, 19). И когда получал известие, что христиане пребывают верны закону евангельскому, писал к ним: «теперь я жив, когда вы стоите в Господе. Какую благодарность могу я воздать Богу за вас, за всю радость, которою о вас радуюсь пред Богом моим (1 Сол. 3, 9)?»
Таково свойство любви Евангельской! Чистое сердце, устремляя все желания свои к Богу, как источнику блаженства, нестолько занимается собою, сколько спасением ближних. Оно не ищет за то награды. Еслибы всех успело приобресть Христу, это была бы ему высочайшая награда. Любя Бога, христианин любит и брата своего. И если созерцание славы и совершенств Божиих доставляет самое приятное наслаждение духу нашему: то не должны ли мы радоваться и тогда, когда ближние наши руководствуются умом Христовым (1 Кор. 2, 16), стараются подражать святости Отца небеснаго, Его любви, милосердию и правде? — Мы обманемся, и действительно, может быть, часто обманываемся, когда хотим обрести покой для души, и между тем остаемся совершенно равнодушными к состоянию ближних, как будто для нас совсем постороннее дело, прославляют ли они имя Божие или безславят Его своею жизнию.
Совесть праведника непорочна. Его сердце исполнено живою любовию к Богу. Но сия-то самая любовь чем более приближает его к свету Божества, тем очевиднее представляет ему мрак, покрывающий человечество. Она — то во гневе ревности угрожает грешникам, то с нежным участием лобызает и ободряет кающихся, то с умилением обращается к молитве, чтобы Господь всех помиловал, и только в уповании на Его благость находит себе успокоение. Посему можно судить, как велика была радость Симеона, когда он увидел Спасителя мира — свет языков и славу Израиля. Надежда его исполнилась. Бог водворился на земле, дабы всех с Собою возвести на небо. Благополучие всего человечества открыло праведному новый источник блаженства, после котораго ему уже ничего не оставлось желать на земле. Душа обрела здесь мир, — и возжелала преселиться к Источнику мира.
О, еслибы все христиане соединены были между собою стольже тесною любовию, и благополучие других почитали своим собственным благополучием: тогда мирно текли бы в обители Отца небеснаго, и еще в сей жизни от блаженства, переходили бы к блаженству! Аминь.

Слово священномученика Владимира (Богоявленского), митрополита Киевского и Галичского (+1918г.), на Сретение Господне

Падение и восстание многих

Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий (Лк. 2, 34).

Так сказал праведный старец Симеон о Божественном Младенце Иисусе, возлежавшем на руках его.
Еще у ветхозаветных пророков Мессия называется Князем мира (Ис. 9, 6), как принесшего мир на землю воспели Его и Ангелы в ночь рождества Его (Лк. 2, 13-14), — однако не то как будто говорит Он Сам о Себе: не мир пришел Я принести, говорит Он, но меч (Мф. 10, 34). На первый взгляд эти выражения Священного Писания кажутся противоречащими друг другу, но это кажущееся противоречие легко примиряется. Христос Господь пришел возвратить миру истинный мир, который состоит в совершенном согласии человеческой воли с Божественной и в подчинении плоти закону духа. Но для достижения этого истинного мира необходимо разрушить тот ложный мир, который человек заключил со своими страстями и греховными наклонностями. И вот по отношению к этим последним-то Христос и явился с мечом, то есть Он пришел на землю не для того, чтобы подложить мягкое возглавие для страстей человеческих, но чтобы возжечь непримиримую борьбу против них.
Но не все хотят вести эту борьбу, напротив, многие остаются друзьями или, лучше, рабами своих страстей и становятся в ряды врагов Христа. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1, 5). Пришел к своим, и свои Его не приняли. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими (Ин. 1, 11-12). Это деление мира на два враждебных лагеря пророчески предвидел и старец Симеон, когда он, прижимая к груди своей Божественного Младенца, сказал: се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий (Лк. 2, 34).
Не правда, что эти слова противоречат и той торжественно-радостной песни, которая воспета была Ангелами при рождении Спасителя: они обозначают только то, что самые радостные тайны нашей религии по вине человека суть и самые в то же время печальные для него. Ибо чем более сделано Богом для нашего спасения, тем больше будет и наше осуждение, если все эти спасительные средства будут нами отвергнуты. Правда, благодеяния Божии чрез злоупотребление ими со стороны людей ничего не теряют в своем величии и бесконечном достоинстве, тем не менее, однако же, печально, в высшей степени печально то, что они для многих из людей по их собственной вине служат не к восстанию, а к падению. Христос Господь, хотя никого не лишил права на участие в Его искуплении, хотя Он желал для всех без исключения послужить к восстанию, — но Бог, сотворивший нас без нашего участия, не захотел нас искупить без нашего содействия. Напротив, мы можем достигать спасения только под условием нашего собственного старания, наших собственных усилий. Царство Небесное силою берется, говорит слово Божие, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). А так как многие не хотят взять на себя никаких подвигов к своему спасению, то дело искупления Христа служит для них к падению, к еще большему осуждению.
В приведенном нами месте говорится далее, что Христос лежит в предмет пререканий, то есть в предмет спора. Как здесь, так и в других местах, Христос справедливо называется знамением, чудом, потому что в Нем всё чудесно, всё непостижимо, всё несогласно с обыкновенным способом мышления. Он — Бог и в то же время смертный человек; Он всемогущ и вместе с тем не свободен и от человеческой немощи; Он Царь славы и Высочайшее Существо и в то же время уничиженнеший из всех сынов человеческих; Он — Владыка вселенной и в то же время не имеет, где приклонить голову (Мф. 8, 20). Хотя Бог ни в чем так не обнаружил Свое всемогущество, Свою премудрость, благость и правду, как в добровольном уничижении Своего единородного Сына, однако осуетившийся ум многих иудеев и язычников не мог этого понять, почему Христос для иудеев послужил соблазном, а для эллинов безумием. По их мнению, Мессия должен был явиться в земном величии, славе и могуществе. А так как Господь Иисус Христос явился в крайне уничиженном виде, в образе раба, то поэтому и сделался предметом пререканий, причем усматривали глупость и безумие там, где сокрыта была высочайшая мудрость. В самом деле, ужели не было согласно с Божественною мудростью то, чтобы она избрала немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира… чтобы посрамить сильное (1 Кор. 1, 27)? Если бы Христос для основания Своего духовного Царства на земле призвал на помощь сильных и мудрых мира сего, то успех этого дела могли бы приписать внешним обстоятельствам. Теперь же быстрое распространение христианской религии является очевидным чудом, и чем более Божественный Учредитель его и Его посланники лишены естественных вспомогательных средств, тем нагляднее и очевиднее открывается перст Всевышнего.
В наше время никого уже не соблазняет тот уничиженный вид Спасителя, в каком явился Он на землю, и ни в ком не оставляет недоумений вопрос о том, почему Он в таком, а не в другом виде был на земле, — но зато тем более пререканий встречает Его святое учение. Мудрецы нашего времени, не желая по гордости своей подчинить свой разум игу веры и в то же время не в состоянии будучи понять некоторые тайны христианской религии, или подвергают их сомнению, или совсем отвергают. Но еще более склонны многие отвергнуть нравственное учение христианства, и хотя прямо и открыто они этого делать не осмеливаются, так как в этом обнаружилось бы слишком злое их сердце, но в душе-то они желают не чего-либо другого, как именно перемены или отмены этого нравственного учения. Они желали бы такой религии, которая давала бы больше простора страстям человеческим, которая менее строго осуждала бы невоздержание и нецеломудрие, себялюбие и любостяжание и другие греховные наклонности, по крайней мере, никого не исключала бы из Царствия Небесного, — религии, которая довольствовалась бы одним только «Господи, Господи!» и ничьей не беспокоила бы совести, — вот такая религия им нравится. А так как наша религия предъявляет к людям строгие требования и объявляет войну против всех их страстей и пороков, то, будучи рабами последних, они и вооружаются против нее всей силой своего негодования и делают на нее всевозможные нападки. Ибо всякий, делающий злое, говорит Спаситель, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3, 20).
Братие! Я не думаю, чтобы между нами были сейчас люди, которые питали бы в уме своем мысли и убеждения, противные нашему православно-христианскому учению, — но, свободные от противоречий ему словом, не противоречим ли мы ему делом?
На этот вопрос пусть ответит совесть каждого из нас.
Со своей стороны я напомню сейчас о том только, что если мы хотим участвовать в искупительных заслугах Спасителя, чтобы Он был для нас не на падение, а на восстание, — то веру в Него, исповедуемую устами, мы должны доказывать и делами. Правда, по испорченности и слабости своей, мы и при самом искреннем желании делать добро можем не достигать своей цели, но у нас есть Спаситель, сострадающий нашей слабости; Он охотно приходит к нам на помощь всякий раз, когда мы, изнемогая в борьбе со злом, обращаемся с молитвою к Нему. Не должны мы только воображать, как это делают новомодные лжеучители веры, разливающие яд своего вредоносного лжеучения по всему нашему Отечеству, что Христос спасет нас и без нашего содействия. Глубоко заблуждаются те, которые всю нравственную распущенность человека хотят извинить одним, по-видимому, благочестивым вздохом: ах, что же делать? Человек так слаб! Сам по себе человек слаб — это правда, но при помощи благодати Божией он все-таки может побеждать страсти и совершать добро, к чему он и обязан. И если этого тебе доселе не удавалось, то это говорит только о недостатке твоего собственного старания и усилия. Впрочем, при этом нужно избегать другой, совершенно противоположной крайности, то есть не нужно слишком много полагаться на свои собственные силы. Это бывает, когда кто-либо, задавшись твердым и решительным намерением не совершать более того или другого греха в продолжение всей своей жизни, забывает, что для осуществления этого намерения, требуется еще благодатная помощь Божия, когда он думает, что он может сам себя освободить от уз греховных, не прибегая к Всевышнему Помощнику. Отсюда происходит то, что он в самом непродолжительном времени изменяет уже своему намерению, впадает снова в тот грех, которого он не хотел повторять, и выводит отсюда заключение, что для человека невозможна победа над своими греховными наклонностями, как бы он с ними ни боролся.
Но, друже! Ты хотя и боролся, но боролся не по правилам православного учения веры. Православный борец, с одной стороны, употребляет все усилия, все меры и средства к тому, чтобы избежать греха, к которому он чувствует наклонность, но в то же время он постоянно молится и о Божественной благодатной помощи. Он борется, как будто он сам всё может преодолеть, но вместе и молится, как будто сам по себе он ничего не может сделать и всё должна делать одна только благодать. Наше восстание от греха, освобождение от уз низменных страстей не есть наше дело, но дело нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. — Сей лежит на восстание многих.
Он не только пострадал за наш грех, но исходатайствовал нам и благодатные средства к преодолению его, хотя этими последними многие и пренебрегают. — Сей лежит на восстание. Собственными силами мы никогда и никак не можем восстать из бездны греха. Не можем мы восстать из нее с тем слабодушием, которое, отчаиваясь в возможности внутреннего изменения и исправления человека, полагается на одни только внешние заслуги Христа и не думает о возрождающей силе Его благодати; но не можем восстать и с той самонадеянностью, которая ждет исправления человека только от его собственных усилий и не думает о том, что без Христа мы так же бессильны победить грех, как и искупить его. Христос есть не только умилостивление за грехи наши, но Он есть и наша жизнь, первоисточник всякой святости, потому что мы только чрез Него, чрез Его воздействие можем исправить нашу жизнь и сделаться праведными и святыми. Глубоко поэтому заблуждаются те (последователи Лютера), которые думают, что для спасения нашего достаточно одного только внешнего применения или присвоения заслуг Христа без внутреннего возрождения человеческого сердца. Нет, такое учение противоречит и святости и правде Бога в одно и то же время: противоречит Его святости, потому что этим допускалось бы потворство греховной лености и беспечности человека; противоречит Его правосудию, потому что Он тогда признавал бы человека праведным и добродетельным при отсутствии в нем этих качеств.
Таким образом, и здесь истину составляет середина: человек не может спасти себя своими собственными силами и средствами, но он не может быть спасен и без его собственного содействия. Для спасения человеку необходимо внутренне измениться, совлечься, по слову Божию, ветхого человека (Кол. 3, 9), из грешника сделаться праведником, но он не может этого без помощи дарованной нам Христом Божественной благодати.
Господи Иисусе! Для всех приходил Ты на землю, дай же, чтобы и все правильно познали Тебя и приняли спасение, приготовленное Тобою для всех падших сынов Адама! Аминь.

Слово священномученика Кирилла (Смирнова), митрополита Казанского и Свияжского (+1937г.), на Сретение Господне

Ветхий деньми, Иже закон древле в Синаи дав Моисею,
днесь Младенец видится, и по закону яко закона Творец,
закон исполняя, во храм приносится и старцу дается
(стихира на литии).

Эти слова церковной песни мы слышали уже за сегодняшним богослужением, и если станем прислушиваться со вниманием и к последующим песнопениям, какими прославляется празднуемое событие, то услышим, как Церковь с особенным восторгом размышляет над тем послушанием Закону, какое явил Господь наш Иисус Христос в Своей жизни. Будучи Законодателем, Он первый же является и исполнителем Закона. Сорокадневным Младенцем Он Материю приносится в Церковь Законную, двенадцатилетним Отроком, во исполнение закона же, путешествует во Иерусалим и там во храме поучает Закону, беседуя с законоучителями и старцами. Выступивши на общественное служение роду человеческому, Он во уши всех вещает, что пришел не разорить Закон, а исполнить, и что йота едина или едина черта не прейдет от Закона, дондеже вся будут (см.: Мф. 5, 17, 18). При разрешении вопросов нравственной деятельности Он всегда отсылал совопросников Своих к Закону: в Законе что писано есть? како чтеши? (Лк. 10, 26). И Сам с такою для всех бесспорностию был исполнителем заповедей Закона, что мог смело говорить врагам Своим: кто от вас обличает Мя о гресе? (Ин. 8, 46).
Эта всегдашняя законопослушливость Христа Спасителя служит очевиднейшим свидетельством, что Господь хотел внушить и всем последователям Своим сознание необходимости жить в неизменном послушании Закону: аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди (Мф. 19, 17). Но чтоб соблюдать заповеди, их надо прежде всего знать. И Церковь, сплетая сегодня в своих песнопениях венец хвалы законопослушливости Господа нашего Иисуса Христа, тем самым без слов проповедует чадам своим: познавайте Закон, исполняйте Закон, как исполнял его и Сам Законодавец наш Господь.
Где же учиться Закону?.. Есть, братие, всем доступное училище — это Святая Церковь Христова. Здесь и в песнопениях богослужебных, и в чтении слова Божия, и в устном слове пастырей немолчно преподается Закон Божий во ушию всем желающим. Но к сожалению, занятые своими житейскими делами, мы можем пользоваться этими уроками только в дни свободы от трудов, в дни праздников, и то все ли и всегда ли? Необходимы, значит, другие способы закононаучения, и прежде всего — чтение слова Божия дома. Отцы и старшие в семье! Не пренебрегайте этим долгом самим научиться и детей научать Закону Господню. Измлада священная писания умееши, могущая тя умудриши во спасение (2 Тим. 3, 15), — говорил святой апостол Павел ученику своему Тимофею. Должны и наши дети измлада же приобретать эти знания. Могущественным средством к такому приобретению является, конечно, школа. В ней научение Закону Божию должно стоять на первом месте.
Но тут мы подходим к одному из больных вопросов нашей современности, к вопросу о том, какою должна быть наша школа. Есть школы, в которых научение Закону Божественному, заповедям Христовым ставится на первом месте, — вы догадываетесь, что я говорю о школе церковной. И как горестно, что школа эта не всеми признается в ее настоящем достоинстве! Многие относятся к ней с нескрываемою враждою, ставят ей в вину то, будто слишком мало готовит она своих учеников к предстоящей жизни, будто она совершенно не сообщает им познания законов, так что по выходе из школы ученики-де не знают ни прав своих, ни обязанностей. Я был бы несказанно счастлив, если б среди моей паствы не было места этому печальному недоразумению. В самом деле, разве законы, определяющие права и обязанности граждан, издаются поставленною Богом властию вопреки Закону Христову? Как же может случиться, что человек, хорошо наученный Закону Христову, окажется невеждой по отношению к своим обязанностям чисто житейским? Чего-то другого ищут люди, опорочивающие воспитательную деятельность Церкви и достоинство ее школы. Они хотят такого знания Закона, при котором ученик умел бы всякое дело обделать в свою пользу на законном основании, умел бы так обращаться с Законом, чтоб им можно было подменить сострадание, и стыд, и всю христианскую нравственность, словом — хотят такого научения Закону, о котором народ наш сказал уже крылатое, но горькое слово: «Где закон, там и обида». Но да не будет это научение, братие, для нас желанным научением. Пусть каждый из нас всею душой прилепляется к Закону Христову, всячески постигает его и в послушании ему, при его свете постигает и исполняет всякий закон, созидая тем свое и ближних спасение.