Проповедь протоиерея Александра Глебова на Великий пяток
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодняшнее апостольское чтение из первой главы Первого Послания апостола Павла к Коринфянам, известное, как слово о Кресте. И оно должно быть хорошо знакомо постоянным прихожанам наших храмов, поскольку читается в дни и праздники, связанные с воспоминанием креста Господня и крестных страданий Спасителя.
Этот отрывок начинается словами апостола: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия» (1 Кор. 1, 18). Юродство значит глупость или безумие. Вообще? во всем этом слове апостола Павла о кресте идет противопоставление мудрости и глупости. Это противопоставление было характерно для древнего мира. Люди часто думают, что они мудрые. Но чем больше человек говорит о своей мудрости, тем он глупее.
Поэтому еще в Ветхом Завете было сказано: «Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» (1 Кор. 1, 19). Имеются в виду не подлинные мудрецы, а те, кто считает себя таковыми. Подлинные мудрецы о своей мудрости не говорят. Например, один из умнейших людей своего времени философ Сократ любил повторять: «Я знаю, что я ничего не знаю». Да, действительно, чем больше человек знает, тем шире перед ним раскрывается область неведомого и непознаваемого. Ну а человек глупый думает, что он знает все.
Возвращаясь к тексту, надо задаться вопросом, а почему же слово о кресте, ну конечно, не о кресте, как об орудии казни, а слово о Боге, распятом на кресте, для многих является юродством, то есть безумием, глупостью?
Древний мир, мир апостольского времени, был миром религиозным в отличие от нашего времени. Иудеи верили в единого истинного Бога, а все остальные народы, будучи язычниками, верили в многочисленных богов, которых сами для себя создавали. Но как иудеи, так и язычники в своих представлениях о Боге исходили из того, что Он — Всемогущий.
И если язычники, эллины, как называет их апостол Павел, в своих мифах о богах допускали, что среди них бывают воины, победители и побежденные, бывают более могущественные боги, бывают менее могущественные, но представить себе, что Бог мог быть мучим и убит людьми — ну, для них это был полный абсурд. Действительно, безумие, глупость, юродство.
Ну а иудеи? Для них ожидаемый Мессия это царь, который железной рукой, будет карать грешников. Огнем и мечом будем мстить всему миру за многовековые угнетения израильского народа. Он будет неуязвим и царству Его не будет конца. А проповедь о том, что Мессия будет распят на кресте, как последний преступник, — а ведь действительно, распинали-то в древнем мире только рабов и самых законченных негодяев, плебс, — так вот проповедь о такой судьбе Мессии для иудеев, это, как сказал апостол, соблазн. А мы проповедуем Христа распятого для иудеев соблазн, а для эллинов безумие. Соблазн по-гречески значит скандал. И слово это взято из охотничьего лексикона. Когда охотник ставит ловушку или капкан с приманкой, то это называлось скандал.
То есть для иудеев проповедь о распятом Христе представлялась ловушкой, провокацией, капканом, который ведет к погибели. Ну а для эллинов сама мысль о смерти Бога от руки человека — это безумие.
Можно сказать, что иудеи и эллины это такие условные представители вообще не верующего во Христа мира. Потому что отрицают веру во Христа распятого обычно по этим двум соображениям. Кто-то, как иудеи, видит в проповеди о Христе какой-то подвох, обман, ловушку. А для кого-то сама идея Бога, страдающего и умирающего, она лишена всякого смысла.
Потому что, ну тогда вообще, зачем такой Бог нужен, если Он страдал и умер? Но для нас, принимающих веру во Христа, как Спасителя и Господа, смысл Его крестных страданий остается тоже непостижимой тайной.
Вот еще в IV веке святитель Григорий Богослов задавался вопросом: «а кому Христос принес Себя в жертву на кресте? Ведь жертва приносится кому-то. Так вот Он-то кому принес жертву? Богу Отцу?» И отвечает на этот вопрос: «Ну а каким образом страдания и смерть Сына могут быть приятны Отцу?»
Ну вот представьте себе, если кто-то на нас сердится, а мы возьмем и убьем сына этого человека, то сменит ли он по отношению к нам гнев на милость? Конечно, нет. Значит, жертва Сына Божия была явно не Богу Отцу. Но кому же тогда? Дьяволу? Но сама мысль о том, что Бог приносит жертву умилостивления дьяволу, она является кощунственной и не укладывается в наше представление о Боге. Да и вообще, почему Богу надо было пройти через страдания, чтобы искупить людей. Опять-таки, термин искупить. Бог как бы выкупает нас у кого-то, дает выкуп за освобождение. Как сегодня террористы захватывают заложников и требуют выкуп за их освобождение.
Вот все эти обозначения тайны нашего спасения, такие как жертва или искупление, они не дают исчерпывающего ответа на вопрос о смысле крестных страданий Христа. Это остается непонятным и непостижимым. Как для нас навсегда останется загадкой творение мира из ничего, ведь понятно, что из ничего и быть ничего не может. Но мы, до конца не понимая, верим, что если Бог так, а не как-то иначе спас мир, значит, именно в страдании на кресте Сына Божия была необходимость. Иного способа не было. Почему? Не знаем. Но Бог поступил именно так. И единственный ответ, который может быть приемлем для нас, он заключается в том, что в искупительной жертве Спасителя была явлена любовь Божия к нам. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную, — говорит Господь в Евангелии от Иоанна. То есть такими словами Сам Христос приоткрывает нам тайну Своих страданий.
И когда мы читаем в Евангелии историю страданий Христа, то, что это? что это повод, чтобы проникнуться каким-то сентиментальным чувством, или чтобы скупая слеза выкатилась из чьих-то глаз? Нет. Это напоминание о том, какая жертва была принесена за нас. Жертва, которая покрывает все наши грехи.
Накануне Своих страданий Господь сказал Своим ученикам: «Дерзайте. Я победил мир» (Ин. 16, 33). И вот на кресте эта пока еще невидимая победа совершилась. И спасение пришло к людям через страдания Бога.
Да, наше сознание не может проникнуть в глубины этой Божественной тайны. Почему именно через страдания, а не как-то иначе роду человеческому дано было прощение, исцеление и спасение? Это тайна Божественного домостроительства.
Но этот пример может помочь нам смотреть на свои собственные жизненные испытания как бы с другой стороны. Он может помочь нам понять ту горькую истину, что нередко то, что нам неприятно, что нас ранит, в то же время является единственным, что исцеляет наше сердце, что не оставляет нас равнодушными, толстокожими и непроницаемыми, как для скорби человеческой, так и для Божественной благодати.
Победа, одержанная Господом на кресте, продолжает совершаться в этом мире. И в первую очередь она совершается в нашем сердце. Это внутреннее борение человека, внутреннее преображение человека и приближение его к Богу. Вот, что жертва Христова дарует нам. Она дарует нам поток благодати Божией, воссоздающей и обновляющей нас, благодать, которая попаляет тернии всех наших согрешений и помогает нам идти по пути, заповеданному нам Господом и Спасителем. Аминь.
Слово митрополита Антония (Вадковского), Санкт-Петербургского и Ладожского (+1912г.), в Великий пяток
В настоящий день мы совершаем, братие, воспоминание единственного и безпримерного в истории человечества события, воспоминание тайны искупительной за грехи людские смерти Богочеловека. Пред величием этого таинства мысль человеческая немощствует и слово изнемогает. И, действительно, может ли бедная, мелкая мысль человеческая измерить всю глубину богатства и премудрости, и благости Божией (Рим. 11, 33), сказавшихся в Божественном домостроительстве о спасении нашем крестною смертию Сына Божия? И какое слово человеческое довольно будет к изяснению этого чуда чудес, чуда искупления нашего кровию непорочного и пречистого Агнца-Христа? Поэтому-то при созерцании этого премирного таинства душа наша невольно испытывает особенный, священный трепет. Да и невозможно не испытывать его. Если даже силы небесныя ужасались неизглаголанному долготерпению Божию, зряще Христа, яко прелестника, от беззаконных оклеветаема (Стих. на стих. в Вел. Пят. веч.), если и тварь вся, видя Его на кресте висима, изменяшеся страхом, солнце омрачашеся и земли основания сотрясахуся, ибо вся сострадаху Создавшему вся (Стихира на Госп. воззв. в Вел. Пят. веч.), то может ли не вострепетать тем более грешная душа человеческая, будучи сама повинна своей греховностию в вознесении Праведника на крест, в умерщвлении Начальника жизни (Деян. 3, 14-15)? Да, братие, не может она не трепетать и не смущаться, ибо никогда и нигде еще, ни прежде, ни после, не обнаружились так явственно, как на Голгофе, неизмеримая пучина милосердия, любви и благости Божией, с одной стороны, и страшно глубокая бездна полного нравственного растления, злобы и неблагодарности человеческой — с другой.
Но как бы мы ни чувствовали себя, братие, в своей совести смущенными от этого противоположения дел Божеских и человеческих, изыдем мысленно на это великое историческое позорище Голгофское и присмотримся к совершающемуся здесь, чтобы проникнуть потом по мере сил своею мыслию во внутреннее, искупительное значение принесенной здесь жертвы. Путеводителями нашими будут Слово Божие и церковныя песнопения.
Представим же себе, братие, что мы все теперь сами присутствуем на Голгофе. Пред нами высятся три креста. На одном из них, посреде двою разбойнику, мы зрим висима превечного Агнца, Сына Человеческого, истерзанного, изязвленного, окровавленного, измученного, всеми оставленного. Какой язык человеческий может изобразить и какая мысль — измерить всю неизмеримость Его мук!? Кийждо уд святыя Твоея плоти, Господи, взывает церковная песнь, безчестие нас ради претерпе: глава терние, лице оплевание, ланиты заушения, уста в оцте растворенную желчь, ушеса хуления злочестивая, плещи биения и рука трость, все тело протяжение на кресте, членове гвоздия и ребра копие (Стих. хвалитн. в Вел. Пят. утр.). Когда жалкая людская толпа думала, что Христос будет царем земным и устроит их земное благополучие, она с торжеством встречала Его и оглашала воздух громкими возгласами приветствия: осанна Сыну Давидову, благословен грядый во имя Господне! осанна в вышних (Мф. 21, 9)! А теперь, когда Он, объявивший Себя вечным царем духовного царства, царства не от мира сего (Ин. 18, 36), находился в руках врагов Своих и мучителей, Его все оставили, и не просто оставили, но превратились почти все в врагов же Его и соединились с Его мучителями. Оставили Его и собственные даже ученики, кроме возлюбленного Им. Один из них продал Его за жалкие сребренники, другой — из избраннейших — трикраты отрекся от Него. Его, зримыя для нас, мучения начались еще со вчерашнего вечера. Внутренняя скорбь и томление духа от тяжести подъемлемого Им искупительного бремени в воспринятом Им подобии плоти греха о гресе осудить грех во плоти (Рим. 8, 3) вызвали в Нем в Гефсиманском саду капли кровавого пота. Затем гнусное лобзание предателя, отречение Петра; целый ряд душевных и телесных страданий, испытанных Им на допросах и суде у Анны и Каиафы, у Ирода и Пилата: наглое издевательство и жестокия поругания; оплевания и заушения, бичевания и пытки, терновый венец и багряница и, наконец, скорбный путь со крестом до Голгофы, — все эти муки довели Божественного Страдальца до полного изнеможения. Поэтому Он все время на кресте безмолвствует, открывая уста Свои только для молитвы за Своих мучителей (Лк. 23, 34), для ответа благоразумному разбойнику (Лк. 23, 43), для выражения последней сыновней заботливости о матери (Ин. 19, 26) и, наконец, предсмертного возгласа (Мф. 27, 46. 50; Мк. 15, 34. 37; Лк. 23, 46; Ин. 19, 30). Он безмолвствует, но за то собравшаяся на это всемирно-историческое позорище толпа неистовствует. Здесь слышатся угрожающие крики и насмешливые возгласы, среди нея происходит страшный шум и необыкновенное смятение: мимоходящии же хуляху Его, покивающе главами своими и глаголюще: разоряяй церковь и треми деньми созидаяй, спасися Сам, аще Сын еси Божий, сниди со креста. Такожде же и архиерее ругающеся с книжники и старцы и фарисеи, глаголаху: иныя спасе, Себе ли не может спасти? Аще царь Израилев есть, да снидет ныне со креста, и веруем в Него. Упова на Бога: да избавит ныне Его, аще хощет Ему: рече бо, яко Божий есмь Сын (Мф. 27, 39-42). Что же Господь? Он, кроткий, смиренный и милосердый, еще до начала всех этих возмутительных ругательств, только что пригвожденный ко кресту, зная, что здесь злоба человеческая обнаружится во всей своей отвратительной гнусности, вперед испрашивает Своим мучителям прощения у Отца Небесного. Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34). Церковныя же песнопения еще дополняют эту картину, влагая в уста Господа следующия трогательныя укоризны человеческой неблагодарности. Людие Мои, что сотворих вам, или чим вам стужих? Слепцы ваша просветих, прокаженныя очистих, мужа, суща на одре, восставих. Людие Мои, что сотворих вам и что Ми воздасте? За манну желчь, за воду оцет, за еже любити Мя — ко кресту Мя пригвоздисте (Антиф. 12-й в Вел. Пят. утр.).
Какое неизмеримое богатство милости, всепрощения и любви Божественной и какая бездна жестокости и неблагодарности людской! Здесь, на Голгофском позорище, злоба человеческая достигла крайних своих пределов, и разрушительныя силы греха в распятии Господа вынаружились в таких ужасающе нестерпимых размерах, что страшного этого зрелища не вынесла вселенная и заколебалась. Дрогнули небо и ад, солнце и земля. Бе же час яко шестый, повествуют евангелисты, и тма бысть по всей земли до часа девятого. И померче солнце, и завеса церковная раздрася на двое с вышнего края до нижнего; и земля потрясеся; и камение распадеся; и гроби отверзошася; и многа телеса усопших святых восташа (Лк. 23, 44-45; Мф. 27, 51-52). И только такия страшныя знамения неба и земли остановили, наконец, все неистовства грубой толпы, и зрители необыкновенного события, молча, в великом смущении, стали расходиться по домам. И вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя, возвращахуся (Лк. 23, 48). А сотник и бывшая с ним стража исповедали в распятом Праведнике Сына Божия (Мф. 27, 54).
Оставим и мы, братие, место зрителей на Голгофе и поразмыслим о совершившейся здесь тайне. Господь не произнес на кресте ни одного слова осуждения на Своих мучителей, а, напротив, молился за них, потому что Он пришел в мир не затем, чтобы судить людей, но затем, чтобы спасти их (Ин. 3, 17). Он есть жизнь (Ин. 11, 25), и веруюший в Него не погибнет, но также имеет жизнь вечную (Ин. 3, 16), потому что получает во Христе Иисусе закон духа жизни, освобождающий его от закона духа и смерти. Христос умер на кресте не за Себя, но за нас; греховное начало нашей падшей природы, наш ветхий человек был с Ним распят и был виною Его смерти.
Но Христос, воскресши из мертвых, уже не умирает, смерть уже не имеет над Ним власти. Следовательно, смерть и в смерти царствовавший грех побеждены Христом, и потому уже не имеют более власти, и не над Ним только одним, но и над нами, верующими в Него, ибо и мы спогребаемся Ему крещением в смерть, чтобы, умерши со Христом для греха, с Ним и жить для Бога (Рим. гл. 5-8). В этом-то освобождении от власти греха и смерти и в примирении с Богом и состоит тайна искупления нашего, совершившегося на Голгофе. Христос Сам воскрес и для нас Он есть воскрешение и живот (Ин. 11, 25), Христос жив и не умирает более, значит, испразднен последний враг — смерть (1 Кор. 15, 26). А если бы этого не было, то что же бы это было за искупление? Вот почему апостол и говорит с настойчивостью: аще Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера ваша (1 Кор. 15, 14).
Но чтобы нам сделаться действительными участниками искупления, мы должны так уверовать в свое спасение, чтобы почитать себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе Господе нашем (Рим. 8, 11), должны жить не по плоти, а по духу, потому что «помышления плотския суть смерть, а помышления духовныя — жизнь и мир» (Рим. 8, 6. 9), — словом должны стремиться всеми силами к тому, чтобы Дух Божий жил в нас, потому что если кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8, 9). Если же мы безпечно пребываем во грехах, то этим опять распинаем Господа нашего и уготовляем Ему еще горшую Голгофу. Если судить по человеку, то для нас наитягчайшия страдания приносит безпутство тех детей, которых мы особенно горячо любим и на которых больше всего излили своей любви. Но что значит наша любовь сравнительно с безконечною Божественною любовию! И как, поэтому, болезненны должны быть для Этой Любви раны, наносимыя Ей чрез грехи нами, искупленными и столько Ею облагодетельствованными! Поистине, живя во грехах, мы уготовляем Христу горшую Голгофу! Тогдашние мучители не знали Его; а если бы знали, то, по апостолу, не распяли бы Его, Господа славы (1 Кор. 2, 8), а мы и знаем, и все же постоянно грехами своими распинаем и мучим Его!
Вот и теперь предлежит пред нами Его страдальческий образ. Вид Его, по пророку, безчестен, не имеющий ни славы, ни доброты, умален паче всех сынов человеческих, в язве и во озлоблении. Той же язвен бысть за греха наша и мучен бысть за беззакония наша, язвою Его мы исцелехом (Ис. 53, 2-5). Мы будем лобызать эти язвы! Но наше лобзание может дать нам и исцеление, но может уподобиться и лобзанию Иудину!… Размысли же о сем, всякая душа христианская. Взгляни в свою совесть, воздохни о грехах своих и очисти себя молитвою, чтобы лобзание твое послужило для тебя действительным источником исцеления, а не растравило бы еще более твоим прикосновением этих язв гвоздиных и не привлекло бы на тебя суда Господня!
Пострадавый за ны и от страстей свободивый нас, снизшедый к нам человеколюбием и вознесый нас, всесильне Спасе, помилуй нас (Стих. хвал. в Вел. Пят. утр.). Аминь.
Произнесенное пред Плащаницею в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры в С.-Петербурге, 3 апреля 1887 года.
Слово протоиерея Сергия Четверикова (+1947г.) в Страстную Пятницу, по выносе Плащаницы
Когда мы теряем кого-нибудь из дорогих нам людей, мы любим напоминать себе те или другие их хорошие дела, те или другие их мысли и слова. И вспоминая это, мы как будто снова живем в обществе ушедших от нас дорогих нам людей, как бы снова ведем с ними задушевную беседу.
И в настоящую минуту мы, дети, стоим с вами перед святой Плащаницей, на которой изображено Пречистое тело нашего Господа Иисуса Христа, снятое с креста; мы благоговейно переносимся к моменту тяжких крестных страданий Спасителя, и нам невольно вспоминаются слова, сказанные Им незадолго до этих страданий: «Егда Аз вознесен буду от земли, вся привлеку к Себе» (Ин. 12, 32).
Слова эти, дети, исполнились со всей точностью. Вознесенный на крест, Господь привлек к Себе сердца людей. С этого именно момента, с момента крестных страданий Господа нашего Иисуса Христа начинается Его прославление на земле. «Аминь, аминь глаголю вам, аще зерно пшенично пад на землю не умрет, то едино пребывает; аще же умрет, мног плод сотворит» (Ин. 12, 24).
Умер Господь на кресте мучительной, страшной смертью, и эта смерть принесла великий плод — искупление греха человеческого рода, начало новой святой благодатной жизни для всех людей.
В чем же заключается сила и спасительность страданий Христовых? Она заключается в том, что эти страдания и сама смерть Иисуса Христа были высочайшим проявлением бесконечной любви Божьей к нам. Господь умер за грехи наши, за грехи каждого из нас в отдельности, чтобы избавить нас от них, чтобы возжечь в наших сердцах огонь ответной любви к нашему Господу и этим огнем испепелить, уничтожить, вырвать из сердца нашего все то дурное, злое, нечистое, что свило себе гнездо в нашем сердце и господствует там безраздельно. Со времени грехопадения первых людей в сердцах человеческих не стало места святости и добру; на их место водворились грубый эгоизм, гордость и чувственность. Человек духовно погибал.
Христос пришел возродить человека. Как Адам сделался главой греховного человечества по плоти, так Иисус Христос сделался главой нового человечества по духу и спасает всех тех, кто духовно прилепляется к Нему, становится с Ним одним духом.
Итак, дети, видя великие и невинные страдания Господа нашего Иисуса Христа, вспоминая Его спасительную смерть, прилепитесь к Нему всего любовью вашего детского сердца.
Полюбите Его за то, что Он бесконечно полюбил вас. Не забывайте, что каждый ваш грех доставляет Ему новое страдание, вонзает новый терн в Его чело, новый гвозди в Его руки и ноги. Ведь Он для того и умер, чтобы вы умерли для греха.
Облобызайте благоговейно Его животворящие язвы и, нося в сердце живую любовь к Нему, испросите у Него прощение грехов ваших и помощи на жизнь добрую, чистую и святую! Аминь.
Сказано 8-го апреля 1911г. в корпусном храме Петровского Полтавкого кадетского корпуса.
Слово священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского (+1937), в Великий Пяток.
Слово у святой Плащаницы
У Гроба Христа, взирая на Его прободенные руки и ноги, на рану в ребрах, что сказать? Хочется спросить, за какое преступление, какую вину Он был так мучим? За что предан на смерть странный, не имевший где главу преклонити, Сын Человеческий? Взирая на Него, лежащего пред нами, вспоминаю путы, которыми Он был обвит. Много было их на Нем, но выделяются три, возложенные на Спасителя тремя людьми: Иудой, Каиафой и Пилатом.
Посмотрим, за что возложил свои путы Иуда. Ведь он из любимых Двенадцати, кому Господь открывал все тайны Своего учения, ему дал дар чудотворения, и все-таки Иуда предал Его, Учителя своего и Господа. Почему? Всматриваясь в характер Иуды, отметим самую яркую особенность: Иуда – материалист. В общине апостолов охотно исполнял роль казначея, а святой евангелист Иоанн прибавляет, что даже среди своих был не вполне честен. На вечере при виде дара грешницы Иуда негодует: зачем позволила себе непроизводительную трату. Предавая Учителя, спрашивал врагов Его: «Что дадите мне, и предам вам Его?»
Материализм и оттолкнул его от Христа. Он примкнул к ученикам Господа в надежде, что явился Мессия, устроитель могущественного царства здесь на земле, царства народа Израилева, где ученики займут подобающее место первых помощников царя. А Учитель проповедует нищету, обещает Своим последователям гонения, скорби, лишения. Говорит, что Царство Его не от мира сего, – понятно и разочарование Иуды. Он и из казны, которую собирал для Христа, стремился что-то утаить. Евангелист прямо указывает, что он был вор. Вероятно, указывали и остальные апостолы, возможно, и Сам Учитель, что озлобляло Иуду. Разочаровавшись в мечте стать помощником Царя Иудейского, решил отомстить, предав Его врагам. Но и в них обманулся. Думал предательством Спасителя заслужить благодарность князей еврейских, извлечь выгоду, но враги Христа, использовав его, с презрением швырнули ему сребреники и отвернулись. Так Иуда сам наказал себя, оставив общество апостолов, был оттолкнут и синедрионом.
Как похожи на него современные материалисты, которым понятны только земные блага, рай только на земле, а все, что недоступно внешним чувствам, ими осмеивается, гонится, отрицается. Как Иуду, и их обманывает мир, – не дает, чего они ждали. Это ведет к раздражению, отчаянию, иногда к самоубийству.
Второй враг Христа – Каиафа. Посмотрим на него: видный деятель, заботится о своем народе, боится, что придут римляне и завладеют их царством. Потому открыто решается сказать: «Лучше пусть один человек погибнет, нежели весь народ». Каиафа – рационалист, предшественник Ренанов, Толстых и им подобных. Гордым своим умом он не может принять учение Христа, его возмущают просто верующие, про которых он презрительно говорит, что они прокляты в Законе. Даже чудо воскрешения Лазаря не убеждает его. Как похожи на него наши современные умники, которые гордо заявляют, что могут принять Христа как великого учителя, но не как Бога; что учение Его не Откровение Божественное, но обычное человеческое, в которое другие могут вносить поправки и изменения…
Теперь посмотрим на Пилата. Он не прочь принять Христа, но не решается Его открыто исповедовать. Как похожа на него наша современная интеллигенция, хромающая на оба колена, как жалки такие неустойчивые, колеблющиеся умы.
Но не этих трех видим мы у драгоценного для нас Гроба: безбоязненного Иосифа достославного, дерзновенно просившего у Пилата тело Иисуса Христа и с честью похоронившего, не боясь угроз и злобы синедриона. Никодима, принесшего умершему Учителю дорогой дар любви: смирну и алоэ. Вижу и сотника, искренне исповедавшего: «Воистину Он Сын Божий».
Возлюбленные мои, пусть среди вас не будет материалистов, променявших дар апостольства на мишуру мира, на тридцать сребреников, пусть не будет гордых умников, каиаф и пилатов пусть не будет среди вас.
Будьте подобны смелым исповедникам Христа – сотнику и Иосифу. Принесите лежащему во Гробе миро – смирение и алоэ – любовь, обвейте его чистою плащаницею добрых дел, чтобы быть достойными узреть Его воскресшим из Гроба.
Слово священномученика Иоанна (Поммера), архиепископа Рижского (+1934г.), в Великий Пяток
Никогда во время земной жизни Христа внешнее одиночество и одиночество духовное не были выражены так ярко, как в пору неизреченных Голгофских страданий и умирания на кресте. Даже ближайшие ученики оставили его — бежали. Даже доблестный апостол Петр отрекся от Него. Враги торжествовали мнимую победу не только над Ним лично, но и над Его делом. Правда, у креста остались св. Иоанн и верные жены-мироносицы, но, подавленные скорбью, они не видели способов даже для того, чтобы пречистое тело Иисусово изъять от поругания, сужденного обычаем телесам повешенных на кресте. Казалось неизбежным, что грубыми руками палачи сорвут с креста пречистое тело и с ругательствами бросят в свалку, как падаль. В эту именно пору появляется Иосиф Аримафейский. Что за Иосиф и что за Аримафея? Но он был именно тот человек, который в данное время был нужен. Муж влиятельный именно в том роде, в каком влиятельность была нужна в данное время: член синедриона, советник, богатый человек, с весом у Пилата. Все евангелисты упоминают о нем — мы узнаем, что он был «муж праведен и благочестив, чающий Царствия Божия». Он скрывал свою приверженность ко Христу, но ныне под крестом он осмелел, пошел к Пилату, просил тела Иисусова и получил просимое. Так у Бога всегда: нужный человек появляется именно тогда, когда он нужен. В рати Христовой наблюдается то же, что случается и в ратях человеческих: знамя, склонившееся в прах, поднимает безвестный воин, и оно вновь развевается над ратью, рассеивая смущение и тревогу. Жив Господь, живо Его дело — Господь владычествует и со креста и будет владычествовать во веки веков. Это должны мы помнить всегда и особенно во времена искушений и испытаний. Когда уныние готово перейти в отчаяние, Господь неизменно воздвигает человека благопотребного. Нашелся свой Иосиф для Израиля в Египте, нашелся Иосиф, который окружил Христа отеческими заботами в детстве, нашелся Иосиф, уготовавший Христу достойное погребение. Печально было то время, когда помрачились и духовные и телесные очи стража града Господня Илия, и сыновья его стали на пути, гибельные для Израиля. Но что это за младенец, принесенный благочестивою матерью в храм для посвящения Богу? Это Самуил, будущий вождь и возродитель Израиля, имеющий освободить Израиля от уз, скованных нечестивыми сынами Илия.
Господь вчера и днесь и во веки тот же. Когда позор безбожия и нечестия ныне гнетет чад нового Израиля — Руси святой, где-нибудь на равнинах Руси, или в сибирских лесах, или в какой-нибудь из стран изгнания и рассеяния великого народа богоносца уже уготовляется благодатная почва, которая возрастит избранника Божия во избавление и возрождение народа богоносца. Оскудели вожди, в утеснении пастыри. Человеческое око не видит, откуда прийти избавлению, но Господь Всеведущий знает это. Даже самые зоркие современники не чуяли и не предвидели появления пророка Самуила, святого Димитрия Донского, святителя Гермогена, Минина, Пожарского, но в Богом положенное время появились они и задание Божие выполнили. По человеческому разумению и появление Иосифа Аримафейского было неожиданным. Евангелисты мало говорят о предыдущих судьбах его и ничего не говорят о последующих, но утешительный смысл его появления от этого не страдает.
Господь Ему одному ведомыми путями воздвигает людей благопотребных во время благопотребное. В этом мы можем и должны быть уверены. Но это не единственное назидание сего Голгофского события.
Про Иосифа говорится, что он был учеником Христовым, но тайным «страха ради иудейска». В этом отношении он не образец для нас. Скрывать свою веру страха ради — дело малопочтенное. Если ты действительно боишься Бога, то больше тебе уже некого бояться. Стой за Христа, и Он постоит за тебя. От чего зависела робкая сдержанность Иосифа? Может быть, от общей настроенности духа. Есть люди от природы робкие, нерешительные, подобные цветам, распускающимся только во тьме ночной, но чрезвычайные обстоятельства могут подвигнуть их на проявление решимости. История знает случаи, когда люди этого типа в решительную минуту являли геройское мужество, готовое на мученичество за Христа, но когда жизнь не ставила на пути чрезвычайных обстоятельств, многие из них кончали дни свои в пресловутой теплохладности. И такова судьба большинства людей этого типа. Поэтому теплохладность должна быть выживаема и в себе, и в других. Страх человеческий — это сорная трава на духовной ниве, подлежащая искоренению.
Может быть, Иосиф поддался духу нерешительности и робости, потому что он был богат. «Трудно богатому войти в Царствие Божие». Хотя богатство дает много возможностей творить благое, но оно всегда связано со столькими искушениями, что «удобнее верблюду сквозе игольныя уши пройти, чем богатому войти в Царствие Божие». Галилейские рыбари легко расстались со своими скудными сетями и лодками, чтобы последовать за Христом, между тем богатый юноша, когда ему было поставлено требование «продать имения свои и отдать нищим», отошел от Христа скорбя. Когда корабль садится на мель, сильный пловец, отбросив от себя все, выплывает, а отягченный грузом золота, невзирая на силу, идет ко дну. Очень может быть, что богатый Иосиф стеснялся открыто идти со Христом и за Христом, потому что Христос и Его приближенные были люди бедные, не его круга люди. Очень возможно, что его стесняло и занимаемое высокое положение в обществе.
Баловням чести и славы всегда ставится вопрос: что скажут люди, затеняя другой, более важный вопрос — что скажет Бог?
Как бы то ни было, но Иосиф весьма много потерял оттого, что скрывал свою приверженность ко Христу. Он мог состоять в постоянном живом общении со Христом, как и другие ученики Его, но не состоял. Он потерял все те наставления Христа, которые преподавал Господь ученикам, оставаясь с ними без народа. Очень может быть, что нам не сообщено о нем ничего более именно потому, что он и не сделал ничего более. Он был не так силен, не так свят, не так полезен, как мог бы быть, если бы следовал Христу не только издали, таясь. О, если бы это послужило предостережением всем тем, кто и в наше время стесняется открыто исповедовать Христа.
Что богатство и общественное положение и в настоящее время многих удерживает от исповедания Христа, это общеизвестно. Что и в настоящее время пытаются оправдать свою теплохладность ссылкою на свою врожденную сдержанность во всем, тоже общеизвестно. Но если бы все были таковыми, что сталось бы с истиною, с Церковью, с верою? Вникните в это и отрешитесь от лукавых советов мира и плоти. Вперед, за истину, правду и Господа!
Что вывело Иосифа из скрытности? Сила креста Христова. Живая личность Христа, Его жизнь, учение, чудеса, все это вместе взятое расположило Иосифа ко Христу настолько, что он стал тайным учеником Христа. Но когда он увидел суд над Христом, суд зла над добром, неправды над правдою, посмеяние и истязание святого за святость, когда он услышал из уст невинного страдальца молитву непобедимой любви: «Отче, прости, ибо они не ведают, что творят», когда он услышал исполненное невыразимых страданий «жажду», а в ответ диавольские издевательства, тогда почувствовал, что камни возопиют, если он, ученик Христа, будет молчать и таиться. Солнце признало Его и в скорбной тьме сокрыло лице свое. Земля почувствовала страдания Его и задрожала, смерть признала Его и возвратила пленников своих. Даже сотник — грубый воин, пораженный всем происшедшим, исповедал Его. Мог ли Иосиф, тайный ученик Его, не исповедать Его? Он исповедал. Едва ли Иосиф во всей полноте понимал значение этой смерти. Он кое-что знал, но во всяком случае не в такой полноте, как знаем мы. Мы знаем, что Христос умер за нас грехов наших ради, что и раны, и кровавый пот, и жажда, и склонение в смерти главы, и предание Духа Отцу — все за нас. Может ли наша совесть позволить нам малодушно таить от мира нашу веру во Христа, нашу любовь к Нему?
Но, может быть, кто нибудь скажет: то время, когда жил и действовал Иосиф, было иное, чем наше время. Тогда были налицо обстоятельства, которые повелительно требовали от Иосифа перестать таиться, открыто засвидетельствовать свою веру и любовь ко Христу. Иосиф был вынужден выступить за Христа, потому что враги Его зашли слишком далеко. Пока злоба врагов выливалась только в словах, в поношениях и угрозах, Иосиф молчал. Молчал он, когда враги говорили, что Христос грешник и друг грешников, когда говорили, что Он беса имать и бесов изгоняет силою бесовскою, молчал он и тогда, когда они брались за камни и грозили убить Его. Иосиф заговорил только тогда, когда враги от злых слов перешли к злым делам. Други современники, или вы действительно не видите, или вы трусливо притворяетесь, что не видите, что наша текущая действительность и в слове и в деле далеко превзошла всю ту меру злодеяний, которая заставила Иосифа перестать таиться и выйти на поприще открытого исповедания Христа.
Кто следит за современною прессою, за современными ораторскими трибунами, знает, что современные поношения Христа неизмеримо превзошли и злобностью, и грубостью все те поношения, которыми и до Голгофы и на Голгофе обрушивались на Христа враги, современники Христа. Грубейшему, бесстыднейшему посмеянию подвергаются и личность Христа, и учение Христа, и все дела Христа, и дело Его, в общем взятое. Предатели Христа ныне покупаются не жалкими тридесятью серебрениками, а всеми видами благ мира сего: жаждущим власти за предательство — власть, жаждущим чести за предательство — честь, жаждущим злата за предательство — злато в количествах, не снившихся Иуде. Если бы нынешним врагам Христовым было бы доступно то тело Христово, которое было распято на Голгофе, оно вновь было бы подвергнуто утонченнейшим пыткам, утонченнейшим истязательским способам умерщвления, но тело им недоступно, и вот враги Христа изощряются в истязаниях и распинании тела Христова, еже есть на земли и именуется Церковию Христа. Восстановите в своей памяти то, что вы видели, слышали и читали про истязания тела Христова, Церкви, в пределах большевизии, и при всей неполноте наших сведений вы поймете, что бес голгофский — младенец по сравнению с бесом советским. Четырнадцатый уже год, изо дня в день, каплю за каплей точат живую кровь из живого организма под улюлюканье и гиканье осатаневших богоборцев… Голгофские злодеи не знали Христа, посему Христос и молился за них: «Прости им, Отче, ибо они не знают, что творят». Но большевистские злодеи имеют пред собою Христа в двухтысячелетней истории Христианства и в настоящее время живущего и действующего пред лицом всего мира в миллионах верующих лиц. Ныне впервые враги Христа выступают на арене истории как отрицатели не только веры в Бога, проповеданной Христом, но и всякой вообще веры в Бога. Мало сказать про созидателей современной Голгофы, что они осатанели, ибо и бесы веруют и трепещут. Они уподобились скотам бессмысленным, не сознающим в небе Бога, а в себе души, потому-то они и Бога не боятся и людей не стыдятся и свершают дела поразительной жестокости и гнусности с животною злобою и тупостью. На современной Голгофе судьи уже не задают вопроса: Варраву или Христа? Ибо Варравы давно уже облечены в тоги судей и властителей, законодателей и законоисполнителей, и по делу Христа уже давно нет у них сомнений, колебаний: достоин смерти. И этот приговор стал обычным не только по отношению к Богу, не только по отношению к Богочеловеку, но и по отношению к простому человеку, мерою для которого поставлено Христово: «будите совершени, как Отец ваш небесный совершен есть». Большевистская мера человека: «будьте бездушными скотами, каких вы видите в лице своих наличных повелителей».
Да, наше время не такое, как время Иосифа Аримафейского. Оно неизмеримо злее и подлее того времени. Если Иосиф в Голгофских злодеяниях усмотрел достаточное побуждение для того, чтобы от тайного исповедания перейти к открытому, то наше время должно быть почитаемо призывающим нас к немолчному исповеданию, сопряженному с ярко выраженным протестом против возведения на Голгофу не только Бога, но и человека. В устье реки Темзы, на одном из буев, обозначающих опаснейшую мель, утвержден колокол, в бурю звоном предостерегающий пловцов от смертельной опасности. Чем сильнее буря, тем резче и сильнее его звон. В настоящее время бури и мрака, когда по всему миру, как нарочитые ловушки, рассеяны большевистские мели, каждая верующая душа должна взять на себя роль этого колокола, предостерегающего и спасающего. Глубоко ошибаются те, кто эту опасность считает местною. И опасность чисто местного характера не может быть безразлична для христианина, но наличная большевистская опасность, о которой говорим, имеет напряженную тенденцию стать вселенскою. Поэтому звон тревоги в настоящее время должен раздаваться по всему лицу земли, чтобы всюду и всех предостерегать. Но этого мало. Погибающим должна быть оказываема активная помощь, а с расползающеюся язвою должна быть ведена активная борьба. Мало погребсти с почестями погибших. Должны быть предприняты меры к предотвращению случаев погибели не только предостерегающим звоном, но и борьбою с разбушевавшеюся злою стихиею. Когда враги угрожали свободолюбивой Англии, патриотическое воодушевление было всеобщим. Престарелая гражданка на митинге призывала гражданок бороться не на жизнь, а на смерть. А способы какие у вас? — спросили ее. Всеми силами и всеми способами. Нет сомненья, что это наилучший метод в грозную пору. Когда русские в 1812 году изгоняли врагов, были использованы все силы и все способы. Никаких уступок врагу. Уступите ему дюйм, и он захватит милю, подайте ему палец, и он захватит всю руку. Таиться и стремиться в тыловое ополчение в такую пору равносильно предательству. Иосиф был связан с врагами Христа и общественным, и имущественным положением, несомненно, и родством. Подобно ему и мы должны пренебречь всем этим и подобным, когда дело идет о том, что само по себе ценнее всего этого: о Боге и Его вечном Царстве, о человеке, о его духовных святынях, узах и ценностях.
И мы должны отрешиться решительно от всего, что может так или иначе связывать нас с осатанелыми богоборцами, касается ли то уз крови, имущественных уз, уз личной приязни. Когда мы вступали в Церковь Христову вратами св. крещения, от нас требовали не только исповедания веры в Бога, согласного с учением св. Церкви. Трикраты вопрошали нас: «Отрицаешися ли сатаны, и всех дел его, и всех ангел его, и всего служения его, и всея гордыни его?» Мы трикраты отвечали: «Отрицаюся». Вновь трикраты вопрошали нас: «Отрекся ли еси сатаны?» И мы трикраты отвечали: «Отрекохся». Когда в последующей жизни заходит дело об исповедании веры, обычно про эту часть исповедания забывают. Это и всегда нехорошо, но в пору напряженной борьбы Царства Божия с царством сатаны такое забвение недопустимо. Для немощного человеческого сознания порождается искушение, будто можно исповедовать Бога и в то же время блюсти нейтральное отношение, своего рода лояльность и по отношению к царству сатаны. Создается фактически своего рода двуподданство духовное. Даже в распорядке мирских государств, особенно во время военное, двуподданство рассматривается как предательство и карается, тем более это недопустимо в жизни духовной, где взаимоотношение между Царством Божиим и царством диавола неизменно характеризуется борьбою без перемирий.
В настоящее время каждый из нас должен со всею решительностью проявить свою безраздельную преданность Царству Божию и свою полную отрешенность от царства диавола. Деятельно любя Царство Божие, к царству диавола мы должны относиться с деятельным омерзением. При крещении, отрекшись от царства диавола, свое омерзение к нему мы выразили, исполнив повеление: «Дуни и плюни на него»; по крещении это омерзение должно выражаться в нещадной борьбе с этим царством всеми силами и всеми способами. На нас на всех лежит двоякий долг: с одной стороны, разжигать в себе и других активную любовь к Царствию Божию, а с другой стороны — разжигать не менее активное омерзение к царству диавола. Все мы сегодня собрались сюда по вере и любви к Спасу, благолепно погребенному благообразным Иосифом, но полноты благодати от лобзания Спаса во гробе сподобятся лишь те, кто не только словом, но и делом отрекся от сатаны, и всех дел его, и всех ангел его, и всего служения его и всея гордыни его, кто, с омерзением «дунув и плюнув» на него при крещении, и в делах, и в словах водится настроениями и заветами крещения и по крещении. Проверим же в сердцах своих заветы крещения и оживим их во всей полноте и яркости, чтобы излилась на нас вся полнота Спасовой благодати. Аминь.
Произнесено пред плащаницею в Рижском Кафедральном соборе 10 апреля 1931 года.
Слово преподобномученика Кронида (Любимова) (+1937г.) в Великий Пяток над святой Плащаницей
Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем! (Лк. 23, 42)
Когда стоишь пред сим священным гробом, когда созерцаешь эти зияющие раны, этот кроткий Божественный лик, омраченный смертной бледностью, это Божественное чело, увенчанное колючим тернием, то сердце вопрошает: «Господи! Кто же так изранил, измучил Тебя? Какие злодеи так истерзали Твое пречистое тело?»
И слышится в глубинах грешной совести страшный ответ: «Ты и подобные тебе грешники! Это — дело ваших рук: Той язвен бысть за грехи ваши и мучен бысть за беззакония ваши!.. (Ис. 53, 5)».
Да, братия мои! Все нераскаянные грешники, все отпадающие от веры православной, от единой спасающей Церкви Христовой, все еретики, раскольники, суемудрые лжеучители, смущающие души простецов, глумящиеся над истинами веры, все отдавшие душу и сердце тяжким смертным грехам и не помышляющие о покаянии — все они вновь распинают Сына Божия, вновь прободают Его пречистое ребро копьем, Его пречистые руки — острыми железными гвоздями! Так говорит слово Божие, так учат святые Апостолы, так учит Святая Матерь наша Церковь — возлюбленная невеста Христова!
Но не одни нераскаянные грешники распинают Господа своими грехами. Господь пролил Свою пречистую кровь и за наши грехи. Каждый новый грех, нами совершаемый, есть новый гвоздь в Его святейшие длани, есть новый удар копья в Его пречистое ребро. Когда ты осуждаешь своего ближнего, когда издеваешься над ним, ты осуждаешь Христа вместе с книжниками и фарисеями, ты издеваешься над своим Спасителем вместе с их злыми прислужниками! Когда ты оскорбляешь собрата, поносишь его имя, ты ударяешь в ланиту своего Господа вместе с единым от слуг первосвященника Анны, ты даешь заушение Ему вместе с грубыми римскими воинами! Когда злорадствуешь при несчастье ближнего, ты издеваешься над распятым Господом вместе с разбойником, распятым ошуюю (ц.-слав. — слева) Его! Когда обижаешь невинного, притесняешь беспомощных сирот или вдовиц, отнимаешь у них достояние, тогда ты срываешь одежды Христа вместе с Его распинателями! Когда гордишься, превозносишься перед другими своими мнимыми достоинствами, способностями, талантами, тогда ты венчаешь острым, колючим тернием смиренную главу твоего Спасителя, для Которого нет ничего достолюбезнее кротости и смирения и нет ничего оскорбительнее гордости и превозношения. Помни, именующий себя христианином, то есть учеником Христовым, что речет Он тебе на Страшном Суде Своем перед лицом всех Ангелов Своих и всех святых: «Все, что ты сделал или не сделал одному из сих братий Моих меньших, сделал или не сделал Мне!» (Мф. 25, 39).
Как бы ни казался тебе малым и потому якобы извинительным грех, он есть оскорбление величества Божия, нарушение святейшей Божией заповеди, темное пятно на твоей совести, и ты ничем не можешь загладить его сам. Каждая минута нашей жизни есть дар Божий, а посему каждая минута, праздно проведенная, каждое слово, праздно сказанное, есть уже новый и новый грех, новое и новое оскорбление Господа Живодавца. Не думай, брат, что можно потраченное на грехи, потерянное для добра время чем-либо восполнить, вознаградить: раз оно потеряно, оно стало уже неоплатным долгом перед судом Правды Божией, и только крестные заслуги Господа нашего Иисуса Христа могут изгладить грех и покрыть нашу неправду перед судом вечной Правды Бога правосудного.
Вот почему здесь, у этого гроба Христова, ныне, в этот великий день нашего искупления и спасения, мы наипаче должны каяться, оплакать свои грехи, умоляя Божественного Страдальца, чтобы не помянул Он грехов и беззаконий наших в День Своего Праведного Страшного Суда, чтобы покрыл, омыл их Своей бесценной кровью, чтобы дал нам силы подвизаться в борьбе с грехом даже до пролития, если это будет потребно, крови, чтобы дал крепость сострадать Ему, сораспяться с Ним, быть причастниками Его спасительных страданий…
Возможно ли это, скажете вы? Мы так слабы, так немощны… Не только возможно, братия, но и должно. Для того и возлагается на нас крест при Святом Крещении, чтобы мы помнили об обете сораспятия со Христом, или, как выражается Апостол Христов, об участии нашем в Его страданиях, о восполнении Его страданий в плоти нашей… Все мы — тело Его, плоть от плоти Его, кость от костей Его, ибо все мы причащаемся Тела и Крови Его в Божественном Таинстве, а посему если страждет Глава, с нею должны страдать и все члены, все тело. Наш Глава — Христос распят на кресте, сораспнемся и мы с Ним борьбою с грехом, смиренным перенесением всего скорбного, благодушным несением каждым своего креста, Христом же на нас и возложенного. Будет ли то крест болезней телесных или страданий душевных, будет ли то крест внешний от людской неправды, крест обид, поношений, всяких несправедливостей и лишений, как было с древним великим страдальцем Иовом, как было со всеми страдальцами за имя Христово — мучениками, или же крест внутренний, крест тоски безотрадной, крест тяжкой борьбы со своими внутренними врагами — страстями, постоянно воюющими с душой, — все примем как от руки Божией, с благодарной смиренной преданностью святой воле нашего Господа, сознавая, что Он лучше нас ведает, на кого какой крест возложить, и никогда не возложит на нас креста для нас непосильного. В этом самая сущность жизни христианина на земле, в этом подвиг спасения, завещанный нам Христом. Христианин есть всегдашний крестоносец. «Кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой, и по мне грядет», — глаголет Сам Началовождь нашего спасения! (Мф. 16, 24. Мк. 8, 34. Лк. 9, 23). Каждый христианин да отвержется себе, да отсечет волю свою, да предаст себя в волю Божию, да исполнит во всем только Его святую волю. Да возмет крест свой: пусть будет всегда готов на все скорби, какие попустит Господь ради его спасения! Да грядет по Мне: пусть идет по Моим стопам, пусть живет по Моим святым заповедям! Аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите! (Ин. 14, 15). Прискорбен путь, тесны врата, но зато сладок рай и вечная жизнь со Христом! Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Мф. 5, 12). И не только на Небесех — в Жизни Вечной, но еще и здесь, на земле, Христос, Спаситель наш, несказанной радостью веселит сердца идущих за Ним крестным путем и сораспинающихся Ему, утешает их такими утешениями, каких мир не знает и не может знать, — утешениями, ради коих истинные последователи Христа готовы на всякие скорби, на всякие муки за своего возлюбленного Господа, ибо они знают закон, по которому по мере умножения скорбей умножаются и таинственные утешения Духа Божия в их внутренней духовной жизни. Такое утешение пережил благоразумный разбойник, сораспятый Господу, когда услышал от Него: «Днесь со Мною будеши в раи» (Лк. 23, 43).
Вы спросите: как достигнуть сего? Как удержаться на пути крестном и чем укреплять себя в минуты внутренней борьбы и малодушия?
Отвечаю: укрепляйте себя воспоминанием страстей Христовых. Когда придет искушение, огради себя крестным знамением, христианин, и вспомни, чего стоит твой грех Христу Спасителю. Вспомни, что если согрешишь, если не устоишь против искушения, то нанесешь новую рану Ему, твоему Искупителю. Устыдись, ужаснись такого деяния. Пожалуйся Ему, твоему милосердному Господу, на себя самого, на немощь свою, призови Его в день и час скорби твоей, и Он услышит, непременно услышит тебя, и измет (ц.-слав. — изымет) тебя от беды греха, и поможет тебе Своей всесильной благодатью. Чаще прибегай к Таинству Покаяния, чаще соединяйся с Господом в Таинстве Причащения Тела и Крови Его. Стой на страже своего сердца и не допускай в него помыслов, оскорбляющих Бога. Гони прочь от себя первую мысль о грехе, не останавливайся на ней, не вступай в беседу с сим врагом твоего спасения. Если подкрадется к тебе искусительный помысел, не позволяй ему осквернять твое сердце, гони его молитвой Иисусовой, жалуйся на него твоему Спасителю. Не смущайся и тогда, когда грешный помысел будет настойчиво приступать к тебе. Христос видит, что ты не соглашаешься с ним, что гонишь его, и, видя твою любовь к Нему, Сам прогонит его от тебя, яко лающего пса. Верь, брат возлюбленный, что чем больше будешь бороться и при помощи Божией побеждать сих духовных амаликитян (Амаликитяне — могущественный в древности народ, проживавший между Палестиной и Египтом. Амаликитяне вели многочисленные войны с богоизбранным израильским народом, за что подверглись суду Божию и были наголову разбиты царем Давидом, X в. до Р. X.), тем больше будешь укрепляться в заповедях Христовых и тем скорее обретешь мир душевный в совести твоей. Крест постепенно будет обращаться для тебя в лествицу, на Небо возводящую, в крылья, коими, наконец, воспаришь ты к Обителям Отца Небесного — туда, идеже есть Христос, одесную Бога сидящий! Блаженны вы, которые несете свой крест за Христом. Ныне ваш праздник, ныне Христос таинственно изрекает душам вашим: «Днесь со мною будете в раи!» Господи Спасителю наш! Ты восприял еси на Свои святые рамена все кресты наши и знаешь всю тяготу их. Ты взял на Себя все грехи наши и вознес их на Древо Крестное! Ты лучше нас самих ведаешь немощи наши! Помоги и нам нести кресты наши до конца, как помог ты разбойнику благоразумному. Не воспомяни беззаконий наших, но помяни и нас во Царствии Твоем! Аминь.
Сказано на Троицком подворье перед Плащаницей в 1912 г.
Слово святителя Иннокентия (Борисова), архиепископа Херсонского и Таврического (+1857г.), в Великий Пяток
Дщери Иерусалимски, не плачитеся о мне, обаче себе плачите и чад ваших (Лк. 23, 28).
Так говорил Господь сердобольным женам Иерусалимским, которые сопровождали Его с плачем из претории Пилатовой на Голгофу.
Но можно ли было удерживаться от слез при виде умученного уже воинами Пилатовыми Страдальца, Который с тяжелым крестом на раменах шествовал теперь посреди злодеев к месту лобному? Плачущие жены могли сказать в ответ то же, что Сам Господь говорил фарисеям при Своем входе в Иерусалим: аще мы умолчим, камение возопиет (Лк. 19, 40)!
Теперь другое: на нашей ежегодной Голгофе нет более мучений для Сына Человеческого. Когда мы окружаем гроб Его и поем песни исходные, Он сидит во славе одесную Отца и внемлет хвалебным гласам Архангелов и Ангелов. Не тем ли более мы в праве от лица Божественного Страдальца воззвать теперь гласом Голгофским: Дщери Иерусалимскии — и души чувствительные и состраждущие при виде этой плащаницы — не плачитеся о Нем, обаче себе плачите и чад ваших!
Не плачитеся о Нем; ибо чаша лютых страданий, уготованная для Него правосудием Небесным, давно истощена Им до конца. Крест и смерть, как необходимые для искупления рода человеческого от проклятия за грех, претерпены. Состояние земного уничижения Сына Человеческого кончилось, и Он почил от всех дел Своих.
Не плачитеся о Нем, ибо смерть и гроб не удержали Его в своих узах. Он воскрес со славою; вознесся на небо с торжеством, ниспослал Пресвятого Духа Апостолам и всем верующим, и теперь сидит одесную Отца, ожидая, дондеже все враги Его положатся в подножие ног Его.
Не плачитеся о Нем, ибо что плакать о Том, Который наслаждается теперь блаженством и славою, которым нет ни предела, ни конца? Что проливать слезы над Тем, Который для того и восходил на крест, чтобы отъять всякую слезу от всяких очей?
Что же делать? — спросите. Ужели на крест и гроб Спасителя своего можно взирать холодным сердцем и сухими очами? Нет, братие, мои, если есть где место нашим слезам и воздыханиям, то здесь. Только сии, слезы и воздыхания должны быть не о Нем, а о нас самих: себе плачите и чад ваших!
Плачите себе: ибо Спаситель ваш на небе во славе, а вы еще на земле во плоти, в коей по естеству не живет доброе. Он среди Архангелов и Ангелов, а вы еще среди мира, который весь во зле лежит, еще посреди сетей и искушений, напастей и печалей века, так что не можете быть уверены ни в жизни, ни в самой добродетели своей.
Плачите себе: оплакивайте заблуждения вашей юности, исчезнувшей в суете и помышлениях лукавых; рыдайте над грехопадениями мужества и лет зрелых, кои безпощадно отданы в жертву честолюбию и любостяжанию, плотоугодию и роскоши; оплакивайте сами седины старчества вашего, богатого летами, но не нравами благими, удалившего от вас мир, но не освободившего вас от мира.
Себе плачите: ибо сколько даров природы, или более Творца ее и вашего, вами погублено! Сколько даров благодати отвергнуто или принято тщето! Сколько благих движений духа и сердца принесено в жертву суетным обычаям мирским! Какое множество учинено явных грехопадений, которые, как камень, лежат теперь на вашей совести и тяготят душу!
Себе плачите: плачьте — и всегда, тем более — ныне, у гроба своего Спасителя и Господа. Ибо чем заплатили вы за безприкладную любовь Его к вам недостойным? Какое употребление сделали из святых обетовании и заповедей Его? На какой кумир земной не меняли безумно Евангелия и креста Его? Какую самую ничтожную выгоду земную не предпочитали делу вашего спасения?
Плачите убо себе и чад ваших. Плачите и чад, потому что они зачаты вами в беззакониях и рождены во грехах. Потому что, вместо примера добра, вы служили для них нередко в соблазн и претыкание, и, собирая для них наследие на земле, не приготовили им ничего на Небе.
Плачитеся и чад ваших, кои, оставив дом родительский, не вынесли из него с собою ни чистоты духа, ни чистоты тела, которые, преуспевая в познаниях мудрости земной, небрегут об уроках мудрости небесной, которые, от малых лет быв преданы на жертву обычаям иноземным, сделались чуждыми между своих, холодными к вере и преданиям отцов.
Плачите себе и чад ваших: ибо, при таком несчастном положении вещей, что ожидает вас и чад ваших в будущем? Ожидает гнев Божий на земле и на небе; ожидает расстройство здоровья, благосостояния домашнего и всех отношений семейных; ожидают взаимные распри, плач и горесть…
Себе убо плачите и чад ваших: плачите теперь, когда приемлются наши слезы и отираются рукою милосердного Спасителя, чтобы не плакать вечно после, когда они не будут более приемлемы, и когда плачущие напрасно будут вопиять к горам: падите на ны, и к холмам: покрыйте ны от лица грядущего гнева (Лк. 23, 30). Аминь.
