Слово архиепископа Саввы (Раевского), Сиднейского и Австралийско-Новозеландского (+1976г.), произнесенное на траурном собрании, посвященном памяти архиепископа Иоанна в сороковой день после его смерти
Ваше Высокопреподобие и дорогие о Господе братия и сестры!
На днях исполнилось 40 дней со дня смерти Архиепископа Иоанна Западно-Американского и Сан-Францисского. Ушел в другой мир, в царство вечной славы и блаженства, где нет ни печали, ни слез, ни воздыханий, один из старейших иерархов нашей Зарубежной Церкви, первый заместитель Председателя Архиерейского Синода, архипастырь-подвижник. В четверг 30 июня Владыка отбыл с чудотворной иконой Божией Матери «Курской-Коренной» в город Сеаттль, резиденцию Викарного Епископа Нектария (Концевича). В субботу, 2-го июля, отслужив Божественную литургию в Свято-Николаевском соборе, Владыка удалился в алтарь и долго молился в алтаре храма. После молитвы Владыка посетил с чудотворной иконой вдову умершего священника Данильчика.
В 3 часа Владыка возвратился в церковный дом и собрался ехать с иконой на кладбище. Поднялся на второй этаж, где была его келия. Прислужники, оставшиеся в нижнем этаже, услышали шум, словно кто-то упал, быстро взбежали на верхний этаж, вошли в келию Владыки и увидели его лежащим на полу. Когда Владыку посадили в кресло, он сказал: «Мне трудно дышать». Один из прислужников бросился за медицинской помощью, но приехавший вскоре доктор констатировал смерть. Сразу же возник вопрос: как, миновав необходимость передачи тела в погребальное бюро, исполиить пожелание Синода и отправить тело в Сан-Франциско. Власти пошли навстречу. Было разрешено не подвергать прах умершего осквернению в препарационном бюро, а выставить его в воскресенье утром в храме для всеобщего прощания и немедленно же отправить самолетом в Сан-Франциско. Так и была сделано. Утром в воскресенье останки Владыки Иоанна были в цинковом гробу выставлены в соборе. Огромная толпа переполнила храм и площадь перед ним. После совершения панихиды гроб был вынесен из храма для отправления в Сан-Франциско.
В 3 часа 40 минут тело прибыло в Сан-Франциско. Громадная толпа ждала его на аэродроме. В виде редчайшего исключения администрация допустила толпу на поле аэродрома, где должен был остановиться самолет. Впереди собравшейся громадной массы людей стояли Епископ Нектарий (Концевич) с чудотворным образом, многочисленное духовенства и хор. Вынесли гроб… На высокой специальной тележке перевезли гроб до автомобиля-катафалка, который ожидал около аэродрома. Здесь же была отслужена первая лития и траурная процессия двинулась в город.
На своем пути траурная процессия, задерживая движение на улицах, остановилась у дома Св. Тихона Задонского, где жил Владыка Иоанн, и направилась к новому собору. Громадная толпа с горьким плачем встретила катафалк около собора. Началась панихида. Присутствовали люди, принадлежащие к другим юрисдикциям и деноминациям. Входя в храм один из представителей католического духовенства сказал: «Мы тоже пришли помолиться о вашем святом человеке». Стояли они также, как и все, с зажженными свечами, сосредоточившись в молитве. Отпевание было совершено в четверг 7-го июля в день праздника Рождества Св. Иоаина Крестителя в новом величественном соборе Божией Матери «Всех Скорбящих Радости». Отпевание совершил Митрополит Филарет (Вознесенский) в сослужении Архиепископов Леонтия (Филипповича) и Аверкия (Таушева), Епископов Саввы (Сарачевича) и Нектария и многочислеиного духовенства. Народу было так много в храме, что нельзя была стать на колени. Скорбь была такой, какую в массе люди не запомнят. Вместе с тем царило умиление и сознание какой-то особенной торжественности. Отпевание началось в 6 часов вечера и закончилось в первом часу ночи.
Городскому управлению было подана прошение, которое подписала 1000 прихожан. Просили о разрешении похоронить тело в крипте под собором. Чтобы дать такое разрешение, нужно было изменить закон. Закон был изменен и разрешение дано. По этому поводу мэр города писал: «Я понимаю как мало могу я сказать для облегчения тяжести скорби по этом великом человеке, но хотел бы, чтобы Вы знали, какую искреннюю симпатию я питаю к Вам и Вашей конгрегации». Вот как описывает отпевание Владыка Иоанна один из участников этого отпевания: «Никто из участников этого поразительного по своей глубокой умилительности и возвышенного молитвенного настроения отпевания не забудет его». По признанию многих, им никогда не доводилось участвовать в таком подлинном духовном торжестве, настоящем духовном триумфе почившего. Несмотря на глубокую скорбь, вопль и рыдание бесчисленны почитателей Владыки Архиепископа Иоанна, над всем преобладало, охватившее всех молящихся, какое-то особенное радостное чувство, достигшее своего апогея во время троекратного обнесения гроба вокруг собора. Слышались толки: «Как будто это не похороны, а открытие святых мощей!» или «Настроение, напоминающее крестный ход с плащаницей на утрени Великой Субботы», — говорили многие, выражая этим свое необыкновенное настроение. Шесть дней лежал Владыка Иоанн в открытом гробу и, несмотря на жаркую погоду, не ощущалось от него ни малейшего запаха тления, и рука его была мягкой, неокоченевшей. И это, несмотря на то, что никаких манипуляций над его телом в похоронном бюро не производилось!
Необыкновенно трогательно было видеть проявление самой нежной любви к почившему архипастырю его духовных чад и, в особенности, мужской молодежи, подлинным духовным руководителем и наставником которой он был. Когда закрыли крышку гроба, некоторые из этих юношей, иподиаконов и прислужников Владыки Иоанна, припали к этой крышке, лобызая ее, и никак не могли оторваться от нее. В течение всего того времени, что гроб находился в храме, а затем поставлен был в крипте этой внизу под алтарем, многие из этой молодежи, целые ночи проводили у гроба, молясь и читая и не желая уходить домой, когда оканчивались заупокойные богослужения. Не яркое ли это свидетельство чистоты и возвышенности души почившего архипастыгря, так привлекавшего к себе сердца чистой и неиспорченной молодежи.
В среду 6 июля особо торжественная панихида была совершена соборне Архиепископами Леонтием и Аверкием и Епископами Саввой и Нектарием, перед которой Архиепископом Аверкием (Таушевым) было сказано слово, посвященное памяти усопшего. Владыка Аверкий вспомнил о том, как он еще в 1931 году, не зная и не видя лично Владыки Иоаина, тогда еще молодого иеромонаха, научился глубоко чтить и уважать его за его молитвенность и подвижническую жизнь, о которой поведали ему карпаторусские юноши, обучавшиеся в сербской Битольской богословии (семинарии), где Иеромонах Иоаин состоял преподавателем. Владыка Аверкий проходил тогда свое служение на Прикарпатской Руси (ЧСР), откуда избранные юноши посылались в Югославию для получения ими богословского образования. И вот, приезжая домой на каникулы, они рассказывали Владыке Аверкию, тогда еще молодому иеромонаху, о том, что самое сильное впечатление на ших произвел их преподаватель Иеромонах о. Иоанн (Максимович), который постоянно молится, ежедневно служит Божественную литургию или, по крайней мере, причащается Св. Христовых Таин, строго постится и никогда не спит, ложась в постель, а только дремлет в сидячем положении. С светящимися от радости лицами, при одном воспоминании об о. Иоанне, они рассказывали, с какой истинно отеческой любовью относится он к ним, как внушает им любовь к высоким идеалам Святой Руси и вдохновляет их на все доброе и святое своими возвышенными беседами.
Только спустя двадцать лет, уже в Нью-Йорке, Владыке Аверкию впервые довелось встретиться и познакомиться с Владыкой Иоанном лично, и тогда ему пришлось убедиться, что все рассказанное ему этими карпатскими юношами — сущая правда: что Владыка Архиепископ Иоанн действительно великий молитвенник и подвижник, каких почти не встречается уже в современном мире, что он —несомненный праведник нашего времени. Праведность, это не есть, однако, непогрешимость, ибо непогрешим только один Бог. Мы знаем из жития святых, что и великие праведники иногда кое в чем погрешали, но в то время как порочные люди грешат от своего злого, испорченного сердца, праведники могут иногда погрешать именно от чрезмерной детской чистоты своего сердца.
Отпевание, как мы сказали выше, возглавил Первоиерарх нашей Церкви Митрополит Филарет (Вознесенский). Дважды, в Нью-Йорке перед первой панихидой по Владыке Иоанне и перед отпеванием с Сан-Франциско, Владыка Митрополит дал краткую, но сильную характеристику почившего. Блажеинейший Митрополит Антоний в письме Архиепископу Димитрию, приглашавшему его в Харбин, писал: «Вместо себя самого я, как мою душу, как мое сердце, послал Вам Владыку Епископа Иоанна. Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления.»… «Посылаю Вам частицу моего сердца, чудо наших дней — молодого подвижника Епископа Иоанна». Сослался Владыка Митрополит и на Иеромонаха Мефодия (Йогеля), который сказал как-то о Владыке Иоаине: «Мы становились на молитву, а Владыке Иоаину на нее становиться не нужно, он всегда в молитвенном настроении». «И какие бы перемены ни происходили во внешней обстановке, во внешних условиях жизни и работы Владыки Иоанна, — сказал Владыка Митрополит, — дело молитвы и Божией службы у него всегда было на первом месте и ничто не могло его от этого оторвать».
Во время отпевания громадный собор не только был весь переполнен до отказа, но многие стояли снаружи, не будучи в состоянии войти внутрь. И весь этот церковный народ не знал усталости во все продолжительное время (более шести часов!), пока шло отпевание и прощание с почившим архипастырем: чувствовался необычайный молитвенный подъем, который захватил всех настолько, что даже некоторые враги и недоброжелатели Владыки Иоанна подходили ко гробу его, дабы с ним попрощаться, а иные вслух каялись перед ким, прося у него прощения за свое неразумие. Казалось, что этому прощанию не будет конца. Величественным и умилительным было троекратное обнесение гроба руками священнослужителей и прислужников вокруг собора с пением ирмосов Великого Канона: «Помощник и Покровитель», как это положено по уставу, после чего гроб был внесен в подземную крипту под алтарем.
Приведу еще одну характеристику Владыки Иоаина, которую дал в своей статье, напечатанной в журнале «Православная Русь», Н. Д. Тальберг, профессор Св. Троицкой семинарии, хорошо знавший покойного: «Господу Богу было угодно закончить земной путь великого праведника Архиепископа Иоанна. В современном мире, окутанном мраком, нам грешных, явлен был воистину Христа ради юродивый оставшийся таковым и в епископском сане. Этот вид подвижничества, столь дорогой старой Руси, далеко не всеми понимается в ньшешнее время. По своему образу жизни он, в известной мере, уподоблялся великому Святителю Григорию Богослову, испытавшему гонения от лже-братии. Вот что один историк церкви С. В. Булгаков писал о последних годах его жизни: “Продолжая заботиться о делах Церкви и бороться письменно с еретиками, Св. Григорий вел строго подвижнический образ жизни: ходил босыми ногами, имел только разодранную одежду, спал на голой земле или на ложе из древесных ветвей под прикрытием рубища и никогда не возжигал огня, чтобы согреть тело…” Во Бозе почивший Архиепископ Тихон (Троицкий), в течение десятилетий столь мне близкий, так желал видеть именно преемником Владыку Иоанна в любимой им Сан-Францисской епархии, будучи уверен, что он закончит начатое им сооружение нового Скорбященского собора. По воле Божией, Архиепископ Иоанн, в главном, завет этот выполнил, перенося, правда, много горестей, возможно и надорвавших его сердце».
Как ни велика для нас потеря Владыки Иоанна, как ни сильна наша скорбь, вызванная его уходом в другой мир, но его блаженная кончина не может нас не ободрить и не сделаться одновременно источником утешения и даже радости для всех, кто ищет правды и верит в ее торжество. Мы часто жалуемся, скорбим и указываем на отсутствие в нашей среде выдающихся пастырей и архипастырей. Как часто мы недоцениваем своих пастырей; как часто преуменьшаем их способности и не замечаем их трудов, как часто непочтительно относимся к тем, которые в наше грозное время несут тяжелое бремя Христово. Даже среди, казалось бы, преданных нашей Зарубежной Церкви чад приходится наблюдать упадочное настроение и слышать вредные нотки пессимизма. «Посмотрите, каких пастырей мы видим в других юрисдикциях и в разных христианских деноминациях. Сколько там встречаем лиц, имеющих дипломы магистров, докторов, сколько там богословов — писателей, выдающихся проповедников, а у нас…?»
А вот, оказывается и в нашей среде, между нами жил святитель, который, несмотря на всю сложность современной жизни, подвизался подвигом, напоминающим подвиг Преп. Серафима Саровского чудотворца. Но мы не только не замечали его, говорили о нем в ироническом снисходительном тоне, отказывали в послушании и просто поносили его. Современным книжникам и фарисеям непонятна было его жизнь для других. Все перенес Божий Служитель: насмешки, издевательства, оскорбления вплоть до скамьи подсудимых, когда братья его «вменили ему в грех его праведность», ища поддержки в авторитете светского суда.
А когда в затруднительных случаях нам необходимо было получить милость Божию, требовалось дерзновенное обращение к Богу, то обращались к Владыке Иоанну и всегда были уверены, что его молитвы дойдут до Бога. А ведь это-то, непосредственное общение с Богом, контакт нашей души с горным миром, есть самое главное, ни с чем не сравнимое качество, свойство души настоящего пастыря. Свойство не только Богом данное, не только врожденное, но и «благоприобретенное», приобретенное большим молитвенным подвигом. Назовите мне равных ему в этом отношении пастырей или архипастырей в наше время?
Только обратившись к прошлому нашей Церкви, мы увидим, что ушедший от нас Архипастырь-подвижник до наших дней донес огонь древнего благочестия и продолжил в изгнании традицию отеческого подвижничества. Он являлся звеном в той золотой цепи, которая восходит через Митрополита Анастасия (Грибановского) к Митрополиту Антонию (Храповицкому) и к Патриарху Тихону, а через последнего и через все Российское архиереиство непрерывной цепью рукоположенный восходит к епископам, митрополитам, кои были приведены Святым Равноапостольным Великим князем Владимиром, а эти последние такой же непрерывной цепью рукоположении восходят к апостолам.
В этой цепи мы находим великих святителей, настоящих подлинных героев духа. Такими были Св. Митрополит Филипп, Св. Патриарх Гермоген, Св. Тихон Задонский, великий страстотерпец в период страшного гонения на Русскую Церковь Патриарх Тихон, глубочайший богослов Митрополит Киевский Антоний, основоположник Русской Зарубежной Церкви, и не менее выдающийся Митрополит Анастасий, чье произведение «Беседы с собственным сердцем» — может сравниться по своему глубокому содержанию и изяществу лишь с произведениями великого Паскаля. А в лице Владыки Иоанна мы имели звено этой цепи — иерарха подвижника и молитвенника.
Смерть Владыки Иоанна должна быть для нас источником и того мужества, которое требуется сейчас от Русской Церкви, особенно в Зарубежье. Требуется мужество, чтобы при всех соблазнах современного модернизма и кознях диавола сохранить наше Святое Православие в абсолютной чистоте апостольского преемства и предания древней апостольской Церкви. Православие, как его определяет философ Владимир Соловьев, есть «неизменное хранение учения Иисуса Христа и апостолов, как они изложены в Св. Писании, Св. Предании и в древних символах Вселенской Церкви».
Владыка Иоаин твердо стоял на незыблемом камени Православия и нам оставил в завещание хранить его во всех его чистоте и неприкосновенности. И, наконец, Владыка Иоанн показал нам пример величайшей кроткости, смирения и милосердия, вытекавших из его телесной и духовной чистоты. Пусть же его пример всегда стоит перед нашим духовным взором. Закончим наши воспоминания о Владыке Иоанне словами одного Архипастыря, сказанными им при погребении Владыки Иоанна:
«Спи теперь спокойно, дорогой наш возлюбленньй Владыко, отдыхай от праведных трудов своих и подвигов, почивай в мире до общего всем воскресения». Аминь!
12 августа 1966 г.
Проповедь протоиерея Александра Шаргунова в день памяти святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского
Единственная печаль — это не быть святым
Каждый год, идя по кругу церковного календаря, мы перечитываем жития празднуемых нами святых. Потому что они каждый раз по-новому говорят сердцу человека. Житие каждого святого длится в веках, и в нем раскрывается действие спасения Божия в нашем времени, таинство вечности.
Жизнь одного святого принадлежит всем временам, как Евангелие, которое он исполнил в жизни. Нет ничего более современного, чем духовный подвиг этого человека, и воистину, пока длится история, «ныне время благоприятное, ныне день спасения». Но со святыми, близкими нам по времени, мы ощущаем особенную связь и с особенной силой благодаря им обретаем вечную память в наших днях — которая сегодня придает смысл всему, что не должно погибнуть.
Великий праведник, святитель Иоанн (Максимович), отошедший ко Господу 19 июня (2 июля) 1966 года в возрасте 70 лет — самый близкий нам по времени, самый последний прославленный святой, живший на земле. Жизнь его охватывает период апокалиптических бурь XX века, и его имя стоит рядом с самыми любимыми в Церкви именами последних святых — преподобного Серафима Саровского, святого праведного Иоанна Кронштадтского, преподобного Силуана Афонского, святых Царственных мучеников и всех новомучеников и исповедников Российских, посланных Богом накануне огненных испытаний Церкви или в самый разгар их.
Его каждодневное со дня принятия сана евхаристическое служение с изливающимися щедро чудесами можно сравнить только со служением святого праведного Иоанна Кронштадтского. Его подвиг неусыпающей молитвы перекликается с тысячедневным стоянием на камне преподобного Серафима, со свидетельством преподобного Силуана на Афоне в 1937 году, когда кровь в России лилась рекой, что «молиться за других — это кровь свою проливать».
Незадолго до своей кончины святитель Иоанн открыл верному ему человеку, что со дня иноческого пострига он никогда не спал лежа на постели, а если засыпал, то в кресле или на коленях перед иконами. Многие знают, как обескровливающе тяжела может быть бессонница, как Господь может смирять через нее, «обламывая все сучки». Некоторые узнают, что это может быть самым плодотворным временем для молитвы — той тайной, о которой сказано: «Отдай кровь и приими Дух». И, узнав это, благодарят Господа за посланную скорбь. Но когда снова приходит время испытаний, они умоляют всемилостивого Бога о пощаде, о том, чтобы Господь дал «сон во упокоение немощи нашей и ослабление трудов многотрудныя плоти». И это законное для человеческого естества состояние. Я знаю женщину, которая накануне опасной операции, перед лицом смерти, после причастия с изумлением сказала: «Теперь я поняла, что жизнь существует для того, чтобы мы были святыми». И такое переживание дается многим. Но проходит опасность и человек живет, продолжает жить — не сказать, что забыв о Боге, но он не помнит, что «единственная печаль, это не быть святым». Святой Иоанн Максимович всю жизнь сражался за то, чтобы не сойти с этой точки света. «Самое важное для нас, самое драгоценное, — повторял он, — самое важное, это святость».
В наше время, когда жизнь теряет глубину, перестает быть таинственной и когда беззаконие становится обыденным, он напоминает о духовной сущности жизни, о том, что чудо возможно (в конце концов, можно надеяться только на чудо), что жизнь с Богом — чудо, и все ужасы, которые мы переживаем, сталинские концлагеря, сегодняшний Содом — результат потери Россией, всем человечеством Бога.
Грех не дает жизни быть чудесной. Потому самое главное, говорит святитель Иоанн, — трудиться, не жалея никаких сил, для того, что «должно быть основой жизни как для отдельного человека, так и всего народа». Это святой, который, при напряженности своих архиерейских обязанностей, почти не спал в течение 40 лет и который сказал, может быть, самые глубокие слова о святости Царя-мученика, задолго до его официального прославления в Зарубежной Церкви, и, вслед за преподобным Серафимом и святым праведным Иоанном Кронштадским — о тайне России: «Не стало Царя — не стало России».
Кажется, как никто другой он чувствует духовную связь друг с другом всех святых. А также всех отступивших от Бога людей. «Ибо имеет каждый из нас грехи личные. Есть и грехи общественные, в которых грешен весь народ». «Так грешен весь русский народ в том, что позволил себе сорвать венец, а потом погубить со всей семьей его благочестивого Царя, первого припавшего к прославленным мощам преподобного Серафима. Есть только одна надежда: Россия восстанет, когда поднимет свой взор и увидит своих святых и что нам надо быть с ними». Только в единстве со святыми, в единстве святости можем мы одолеть сегодняшнюю беду, не поддаться всеобщей апостасии.
Как достигается это единство, как распространяется чудо? Говорят, Божия Матерь даровала мироточивую Иверскую икону, благоухающие ваточки от которой расходились в течение многих лет по всей православной России, за прославление Царственных мучеников и всех новомучеников и исповедников Российских Зарубежной Церковью в 1981 году, за бескомпромиссную чистоту исповедания Православия лучшими ее служителями. А радость Пасхи от святого Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского передавалась всем молящимся на его отпевании в храме «Всех скорбящих радосте» за ту же любовь его к самым главным для нас святым, за то же его стояние до смерти против «ласкового зла» антихриста. В этом разгадка жизни и смерти Владыки Иоанна, по этой причине он не может выйти после Литургии из алтаря в течение нескольких часов, а потом непременно идет со святым причастием в больницу к тому, кто больше всего в этом нуждается.
Вот он идет по городу, святой архиерей, и продолжает сегодня идти, с посохом, в сандалиях на босу ногу или босиком даже зимой. В конце концов, «он как мы». Всё как у всех, даже хуже чем у всех. Его друзья — больные, умирающие, одинокие, дети. Но чудо, исходящее от него, придает его шествию божественный смысл. Он сам, как ребенок, и больше всего тянется к детям. Посмотрите на улыбку ребенка и улыбку Святого, и вы многое поймете.
«Однажды, когда мне было 10 лет, — рассказывает английская писательница Ольга Мосс, — я встретила среди эмигрантов Владыку Иоанна (Максимовича). Я ничего не знала о нем, но не могла отвести глаз. Стоя рядом с ним, я испытала такую радость и такой покой в душе, что навсегда запомнила этот день. Позже я поняла, что это было благодаря Святому Духу в нем, потому я ощутила присутствие Бога». Пять лет спустя, в 15 лет, ей пришлось оказаться в японской тюрьме, в лагерях, и она проходила через эти страдания с обретенным от встречи с Владыкой Иоанном Богом.
Бог посылает таких людей, чтобы не угасла вера на земле. Кто соприкоснется с этим Святым, зажжется и эту веру передаст другим. Надо стать святым, потому что наступает время «человека беззакония» и «уныния народов», и кто не станет святым, тот никогда не сможет принять жизнь. Только чудом, только святостью совершается исход. Как перед наступлением темноты бывают самые сильные всполохи света, так наши последние мощные святые. И, может быть, их святостью исполняется пророчество о том, что Россия просияет Православием прежде, чем наступит кончина мира.
2 июля 2013 года
Слово Епископа Митрофана (Зноско-Боровского), Бостонского (+2002г.), к годовщине смерти архиепископа Иоанна (Максимовича)
Памяти архипастыря-подвижника
“Не забудьте, что рядом с Богословским Факультетом в Белграде, куда направляю я вас на добрая и душеполезная учения, находится “живая Академия”, это — наш Авва митрополит Антоний (Храповицкий), мой бывший наставник и благодетель, а ныне великий учитель и святитель Вселенской Христовой Церкви. К нему чаще заходите, ибо от него получите и почерпнете то богатство знании и мудрости, которые вряд ли даст вам современная духовная школа”. Такими словами напутствовал меня в Югославию, в январе 1932 года, Блаженнейший Дионисий, когда нависла надо мною угроза удаления из Варшавского Университета, вызванная протестом против последовавшего из министерства запрета студентам пользоваться, на собраниях Богословского Кружка, родным, материнским языком.
Как родного принял меня Авва митрополит Антоний, его любовью, лаской и вниманием обильно я пользовался, и Старец обижался, делал выговор, если, бывало, вечером или в течении дня не зайдешь к нему. В скромных покоях м. Антония познакомился я и с иеромонахом о. Иоанном (Максимовичем). Неоднократно наблюдал, как отечески ласков был старец Митрополит к о. Иоанну; в движении его глаз, в каждом слове, обращенном к о. Иоанну, светились радость о сыне духовном, полное доверие и благодарность за то, что приумножает он Богом данный ему талант.
Несколько раз бывал я и в доме родителей о. Иоанна. Поражало паломничество к нему студентов сербов. Сербы — не поклонники своего монашества, а вот, как только появится в Белграде о. Иоанн, студенты сербы буквально осаждали его. Праведная жизнь инока подвижника, непривычная в миру строгость к себе и любовию исполненное сердце — привлекали к нему внимание и сердца сербского студенчества.
Привел Господь быть на хиротонии о. Иоанна во епископа, встречаться с ним, уже епископом, и в покоях митрополита Антония. — Смотри, владыка, чтобы не испортил тебя сан архиерейский… не увлекись вкусными блюдами, ведь архиереев любят попотчевать вкусненьким… да и красавица прильнет к тебе, — шутя говорил старец Антоний аскету, подвижнику молодому Архиерею, и лицо Старца сияло радостью о новом Святителе Божием.
Любит народ наш архиерейские службы, охотно их посещает. Но, как наблюдал я в Белграде, Литургия, совершаемая владыкой Иоанном, привлекала необычное, при служении других архиереев, количество молящихся. Косноязычный, служит невнятно, а молящихся тьма…
В начале 1935 года вернулся я в Польшу на пастырское служение. В 1936 году получил от владыки Иоанна, из Шанхая, письмо и, через некоторое время, несколько его проповедей. А в 1958 году, в Париже, лично беседовал с ним. Многие в Париже не понимали Владыку, их смущал его внешний вид, что босой он ходит. Рассказывал мне П. С. Лопухин, что были и жалобы на Владыку митрополиту Анастасию (Грибановскому). В одной из жалоб просили, чтобы Первосвятитель приказал владыке Иоанну носить ботинки, Митрополит Анастасий откликнулся на эту просьбу, написал Владыке письмо, а обрадованные этим прихожане поспешили преподнести своему Архипастырю новые ботинки. Владыка принял дар, поблагодарил, и носил ботинки… под мышкой, но их не надел. Снова жалоба Митрополиту, снова пишет Авва владыке Иоанну о послушании и получает от него ответ: — Ваше предписание исполнил, Выписали, чтобы я носил ботинки, но не написали, чтобы я их одел, вот я и носил их… а теперь одену. И владыка Архиепископ зашагал по Парижу в ботинках.
— Странное впечатление производит ваш владыка Иоанн. Своей внешностью он многих отталкивает от себя, но одно в нем несомненно — он человек Божии, подвижник и великий молитвенник, сказал мне прихожанин Русского Экзархата в Париже Д.Н. Федченко, и поведал мне следующий случай из жизни владыки Иоанна в Париже. — В одном из госпиталей Парижа неподвижно, в неисцелимом недуге лежала русская женщина. Врачи, облегчая ее физические страдания, примирились с мыслью о ее смерти и больничные сестры ожидали ее кончины. В вечерние часы, в преддверии, как думали больничные сестры, ее последней ночи, вошел в палату, где лежала умирающая, владыка Иоанн. Сам пришел, не по чьей либо просьбе, и остановился у постели ее. Долго молился Владыка, благословил в бессознании лежавшую больную и удалился. Больничные сестры и сиделки видели, как молился, стоя у ложа больной, “странный русский священник”. И что же, к полночи больная поднялась с постели и потребовала свою одежду, желая покинуть стены госпиталя. Удивленные сестра и сиделки, — ведь больная не была в состоянии подняться, а вот сейчас бодро встала и так же бодро направилась к ним, — вызвали врача. Освидетельствовав больную, врачи признали ее совершенно здоровой, и при опросе выяснили, что к ней “приходил кто-то в черном, сказал, что она здорова и может идти домой”. Больная не назвала имени “посетителя в черном”, приказавшего ей встать и идти домой, но врачам не трудно было установить, что это был владыка Иоанн.
3/16 мая 1963 года, в разговоре о Сан-Францисской смуте, сказал мне митрополит Анастасий: — Я не узнаю владыку Иоанна. Прежде тихий, молчаливый и кроткий, он проявляет настойчивость, оживился, неуступчив … Что же произошло с Архипастырем подвижником? Вся его жизнь была всецелой отданностью Богу и служением Церкви, исключающим личные интересы или, тем более, кружковые. Кружковщина, как отрицательное, а в ограде церковной и пагубное явление, была абсолютно чужда владыке Иоанну. Но она существовала и существует. Владыка видел происходящую в ограде церковной подмену ПРИНЦИПА соображениями кружковой и личной выгоды или заинтересованности, и он оживился, стал настойчивым и неуступчивым. Его отношение к тому или иному вопросу церковной жизни всегда вытекало из принципиального значения данного вопроса, а оценка событий и фактов никогда не ставилась в зависимость от того, кто является автором, виновником данного вопроса, явления или события. Архиепископ Иоанн не умел жертвовать объективностью ради личной дружбы, ради личной привязанности или, тем более, приносить объективность в жертву за личные, ему оказанные услуги.
Необычно строгий в вопросах канонических и в верности православно-русским традициям и обычаям, владыка Иоанн, в то же время, был чужд церковного провинциализма. Эта черта ярко в нем выявилась в почитании и прославлении им, в бытность Архиепископом Западно-Европейским, святых Франции, живших до разделения Церкви; эта его черта ярко выявилась и в вопросе сохранения за переходящими в Православие их прежних имен, полученных в крещении, если данный святой жил, подвизался и был прославлен до разделения Церкви Христовой.
— Скажите, как вы относитесь к митрополиту Антонию и о. Иоанну? — как-то спросил меня заведующий библиотекой Богословского Факультета Белградского Университета В. Ф. Фрадинский. Прошло со дня того свыше 35 лет. За эти годы со многими церковными деятелями привел Господь встретиться, многое слышать и видеть в ограде церковной, а вопрос В.Ф. Фрадинского — “как вы относитесь к митрополиту Антонию и владыке Иоанну” звучит по нынешний день. Ответом на этот вопрос В.Ф. Фрадинский измерял меру духовности вопрошаемого и определял степень его пригодности для служения Церкви. Этот вопрос актуален и ныне. Он и поныне остается верной меркой для определения духовной качественности и деловой пригодности трудящихся на Ниве Христовой.
1967 г.
Слово Архиепископа Марка (Арндта), Берлинского и Германского, в день памяти святителя Иоанна, архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Дорогие братья и сестры!
Святитель Иоанн — наиболее близкий нам по времени святой нашей Церкви. Здесь, в Германии, в Мюнхене, он молился в нашем старом соборе, молился в нашем монастыре, встречался здесь с другими архиереями, совещался о судьбах нашей Церкви. Но ни от одного из наших архиереев, священников или прихожан я не слышал так много о святителе Иоанне, как от людей, принадлежацих к другой Поместной Церкви и к другому народу, которые почитали его задолго до его прославления. В Сербии, где я учился, и отец наш Юстин, и многие, многие другие часто с любовью и благоговением говорили о святителе Иоанне. А среди нас мало вспоминалось тогда его имя. Это свидетельствует о том, что он нам наиболее близок по времени, но по духу, может быть, и нет. А наша задача, когда мы сегодня прославляем его память, заботиться о том, чтобы он и по духу был нам самым близким. Чем именно он выделялся в сонме святых нашего времени и всех времен? Святитель Иоанн в каком-то отношении был человеком крайностей. Он требовал от себя крайней строгости — строжайше постился, не ложился спать, относился к своему телу как необходимой оболочке и храму Святого Духа, но прежде всего: Святого Духа, и только потом — храму. А к своим ближним он относился с крайней снисходительностью. Он приходил и исцелял больных, молился о недужных, исцелял, даже не видя человека, лично не будучи знаком с ним. Так он передавал милость Божию, славу Божию водворял в нашем мире. Когда мы рассматриваем только эти два элемента его святительской жизни, нам должно стать совершенно ясно, где мы грешим. Чаще всего мы относимся с крайней строгостью к ближнему, и с крайней снисходительностью к самим себе. Вот это – наш грех, это то состояние, которым мы противостоим святости святителя Иоанна и святости Духа Святого. Дух Святой вселяется в нас тогда, когда мы идем по стопам святых, когда мы принимаем слова Духа, содержащиеся в священном Евангелии, в Священном Писании и в изречениях святых Отцов; когда заповеди наших Отцов делаются для нас действительной основой нашей жизни, когда мы ими живем и этим входим в Троичную жизнь Пресвятой Троицы, объединяемся со всеми святыми не просто мысленно, но духовно, существенно, потому что мы принимаем их существо через Христа, принявшего наше человеческое существо. Дорогие братья и сестры, святитель Иоанн — наш святитель, святитель, который просвещал все Русское Зарубежье. И мы, последователи его, должны идти по его стопам: обнимать в своем сердце весь мир, расширять свои сердца и распростирать свои руки к ближнему, болящему и не болящему духовно и телесно, для того, чтобы мы могли быть истинными чадами его — и нашей — святой Церкви. Аминь.
2000 г.
