Слово архиепископа Никона (Рождественского), Вологодского и Тотемского (+1918г.), во время войны (1915г.)
Митрополит Филарет о войне и воинском звании
В переживаемые нами великие дни особенно поучительно напомнить себе великие заветы незабвенного святителя Московского Филарета, который так мудро-отзывчив был ко всем современным ему явлениям как в церковной, так и в государственной жизни.
Ободряя и благословляя воинов, идущих на брань, святитель говорил им: «Если бы на какой дом напали разбойники: кто из семейства, имея силу и возможность, не восстал бы на защиту себя и своих и общественного достояния? Не с большим ли самопожертвованием должно восстать против врагов, которые на великий дом Царя нашего, на Россию, напали без правды и, нарушив закон честной войны, позволяют себе разбойнические хищения и опустошения?»
Как эти слова мудрого святителя Божия идут к тем событиям, какие совершаются в наши дни! Немцы и их союзники — турки, нарушая все обычаи и законы честной войны, обратили свою войну в настоящий разбой: они не щадят ни пола, ни возраста, грабят и опустошают все населенные местности, бесчеловечно издеваются над беззащитным населением, бесчестят и терзают жен, девиц, отрубают им руки, пронзают своими зазубренными наподобие пил штыками детей, отрезают уши и языки у пленных воинов, вырезают у них на ногах «лампасы», то есть полосы кожи, обливают раненых керосином и поджигают… распинают даже не крестах! Да скажите: делают ли так даже и разбойники? Не хуже ли всяких злодеев эти изверги рода человеческого, эти выродки?.. Кровь стынет в жилах, когда читаешь об этих зверствах наших врагов; они превзошли древних дикарей в жестокости всякого рода. И вот горе: еще смеют называть себя христианами! Давно отреклись от Христа, давно потеряли не только образ Божий, но и образ человеческий, мало того: стали хуже зверей, как истые слуги сатаны, а все еще лицемерят, все еще подбодряют себя и хвалятся мнимым своим христианством… Как не восстать со всею ревностию против таких врагов, уже не наших только врагов, а и Божиих?
Вот что дальше говорит наш святитель: «Некогда, во время нападения иноплеменников на землю народа Божия, Иессей трех старших сынов своих послал на брань за отечество; а младшего Давида посылал потом доставить им пищу в походе: и сей носитель пищи внезапно сделался воином и победителем врагов. Так праведные жертвуют отечеству тем, что имеют любезнейшего: так и праведный Бог дает благородному самопожертвованию дивную помощь и силу».
И ныне, как во времена оны древния, есть отцы, и их так много по милости Божией, которые отдали всех своих сыновей на защиту отечества, но этого мало: и дочерей своих послали служить раненым воинам, и вся Россия обратилась как бы в великий лазарет, а весь цвет ее бьется на полях брани с лютым врагом… Помоги им, Господь! Укрепи их мужеством, пошли им Ангелов-хранителей и споборников на вражью силу! Поистине можно повторить вместе с святителем Филаретом уже не к одним воинам, но и ко всем русским людям: «Братия! По вере и вы народ Божий: продолжайте и подвигами являть в себе народ Божий! Для такого народа не оскудеет дивная помощь Божия!»
Нынешняя война — позор для человечества, позор именно для тех, кто начал ее, кто, как разбойник и грабитель, напал на своих добрых соседей, позор для немцев, — не говорим уже об их послушном орудии — турках: эти — не христиане, не называют себя сим священным именем, а потому им простительнее, чем немцам, такой позор. Но чем позорнее война для ее зачинщиков, тем славнее отражение ее для нашего христолюбивого воинства, для наших благородных союзников, тем выше подвиг защиты родной земли, родного Царя, а паче всего — веры православной. Немцы ведь давно мечтали не только завоевать хотя часть земли нашей, но и похитить из русской души заветное ее сокровище — веру православную: было бы тяжким грехом пред Богом, преступлением пред родным народом изменою пред отечеством и Царем нашим, Божиим Помазанником, спокойно смотреть на такое ужасное злодеяние врагов наших. Наш священный долг — отразить нечестивцев, стать грудью за наши святыни, за нашу Святую Русь! И наше воинство свято исполняет свой долг. И Господь благословляет его святой подвиг. «Господь, — говорит святитель Филарет, — Господь, нарицаемый Богом мира, нарицает Себя также «Господом воинств». Бог «научает руки» верных Своих «на ополчение, персты их на брань» (Пс. 143, 1). Авраам, образец кроткой веры, не воевал ли за своих родных и за союзных царей? Не войной ли, по повелению Божию, народ Божий приобрел землю Обетованную? Не Ангел ли Божий сделал гумно Гедеона военно-учебным поприщем и сильным небесным словом образовал его для победы над мадианитянами? Дух Божий, Который носился над Давидом от дня помазания его, не управлял ли рукою его, не только тогда, когда он извлекал из десятиструнной псалтири пророчественные звуки, но и тогда, когда он победоносно стрелял в Голиафа, хотя и не из лука стрелою, а камнем из пращи? Равноапостольный Царь Константин для чего первее всего употребил крест Христов, только что им познанный? Для брани и победы. Итак: Бог любит добродушный мир, и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор, как на земле есть немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. Честный и благонадежный мир большею частию надобно завоевать. И для сохранения приобретенного мира надобно, чтобы самый победитель не позволял заржаветь своему оружию».
Обращаясь к воинам, святитель Филарет говорил: «Посвятить себя подвигам за Царя и Отечество на жизнь и на смерть — какое прекрасное, возвышенное призвание! Если приятен подвиг по воле отца, и тем более приятен, чем более дает упражнения сыновней преданности в преодолении трудностей: как должен быть радостен подвиг по воле Отца миллионов народа! И не тем ли более радостен, чем более соединен с самопожертвованием? Если приятно бодрствовать и трудиться для блага и спокойства семейства: как должно быть вожделенно стоять на страже и в подвиге для спокойствия у безопасности Отечества! Земная жизнь дается человекам на время; и у многих время берет ее обратно даром. Какое же преимущество — обратить свою жизнь в талант для приобретения Царю и Царству спокойствия, победы, славы, — сделать жизнь свою священною жертвою верности и любви к Царю и Отечеству, — приближаться чрез самопожертвование к высшей степени святой любви, по суду Самого небесного Судии: «Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15, 13).
«Благословение и слава побеждающим, благословение и блаженство приносящим в жертву жизнь свою с верою в Бога, с любовию к Царю и Отечеству! Сказано в Писании о древних подвижниках за Отечество: “Верою победиша царствия” (Евр. 11, 33). Верою победоносны будете и вы».
Святитель дает воинам такие драгоценные наставления, что руководимый ими православный воин становится идеалом воинской чести и доблести. «Честь воина, — говорит он, — не в одной пылкой храбрости, но также и в строгом повиновении Начальству, в единодушии с соратниками, в непоколебимой стойкости, в недремлющей осторожности от нападающего с оружием и от подкрадывающегося с смертоносным словом, в кротости к безоружным, в уважении к собственности, даже неприятельской; в умеренности, довольной, как учил Иоанн Креститель, своими оброки (Лк. 3, 14). Высшая же сила воина — в вере и уповании на Господа сил, Бога воинств небесных и земных, праведно подвизающихся для царствия земного и небесного».
«Не забывайте, — говорит святитель в другом своем слове воинам, — не забывайте, что добрый воин, лев против врагов, должен быть агнцем между своими. Живите кротко и любовно, а гнев и грозу берегите для врагов Отечества. Наипаче не забывайте, что добрый воин Царя Благочестивейшего должен быть равномерно «добр воин Иисус Христов» (2 Тим. 2, 3). Надобно ли в подтверждение сего вновь напоминать вам о древних победоносцах и уверять вас апостольским словом, что они «верою победиша царствия» (Евр. 11, 33)? Вы это ближе и простее знаете из деяний наших предков, наших Царей, наших избранных вождей. Тот воин истинно непобедим, которому венец мученичества за веру, Царя и Отечество так же любезен, как и венец победы. Тот лучший слуга Царев и надежнейший защитник Отечества, кто в верном Богу сердце, в чистой совести носит верную надежду Отечества небесного».
Не видим ли мы в сем идеальном изображении воина-христианина доблестный облик всего нашего христолюбивого воинства? И непоколебимая стойкость, и кротость к безоружным или обезоруженным пленным врагам, и уважение к собственности даже неприятельской, и львиное мужество против вооруженных врагов, и недремлющая осторожность не только от вооруженных врагов, но и от тайного союзника вражия — какого-нибудь баптиста или штундиста, подкрадывающегося к православной душе воина, и наконец крепкая, побеждающая мир вера, питающая столь же крепкую надежду на помощь Божию — вот те доблести нашего христолюбивого воинства, коих свидетелями мы являемся наипаче в наши дни, во дни сей почти всемирной, небывалой еще в истории человечества, брани…
Но святитель Филарет напоминает и нам, мирным гражданам, наш великий долг пред нашим воинством: «И мы, — говорит он, — не призванные в воинский стан и безоружные, не совсем чужды участия в войне, — участия не только мысленного, но и действительного. Мы не участвуем в деле войны: однако более или менее участвуем в достижении более или менее совершенного в ней успеха».
«Молитва веры должна приобрести Царю союзника и поборника в Царе небесном. Если наша молитва о подвизающихся на поле брани братиях наших единодушна, усердна, крепка, чиста, достойна: то она способна более или менее способствовать им в приобретении вернейшего залога побед — Божия благословения и помощи. Так, подвизаясь в молитве, мы становимся действительными духовными сподвижниками подвижников брани. Но если наша о них молитва не единодушна, не усердна, не крепка, не чиста, не достойна, то, по мере сих недостатков, она будет лишена действия и мы лишим подвизающихся за нас братий наших некоторой доли споспешествования, которую могли и должны были доставить им. Если же и совсем уклоняемся от молитвы за них, то уподобляемся малодушным воинам, бегущим с поля битвы, которые и мужественных смущают и затрудняют. Говоря сие, нимало не уменьшаем ни значения и самостоятельности естественных сил и способностей, ни важности воинских дарований, искусства, ревности. Отдадим справедливость верности, благородству, искусству, мужеству наших вождей и воинов; но если молитва, Божие благословение и Божия помощь также не суть слова без значения, то Церковь и народ, молящиеся за воинство, суть немаловажный для воинства подкрепительный, а может быть, пред очами духа, и предваряющий к победе отряд, по силе и достоинству молитвы». Свои умозаключения святитель далее обосновывает на слове Божием и примерах из истории избранного народа. «Помощь Божия даруется не просто, не в произвольное отличие избранному народу, но под определенным условием нравственным и духовным: «Аще быша людие Мои послушали Мене, Израиль аще бы в пути Моя ходил: ни о чесом бы убо враги его смирил бых» (Пс. 80, 14-15). Веруй, Израиль в Бога, молись Ему, слушай слова Его, поступай по заповедям Его справедливо, благонравно, человеколюбиво; если согрешил, не медли покаяться и исправиться; надейся не на себя, а на Бога; и Он готов «ни о чесом же» смирить врага твоя, даровать тебе легкую и верную победу над ними».
Святитель приводит пример победы Израильтян при помощи молитвы Моисея, воздевшего руки к Богу; победы Иисуса Навина, когда «союзное с ним небо стреляло в его врагов каменным градом, а он по необычайной надежде на Бога, не произнося даже слов молитвы, собственным повелением останавливает солнце, чтобы иметь время засветло довершить свою победу». Была и такая война, когда несправедливо нападающий враг смирен был точно «ни о чесом же», без оружия и ратоборства со стороны потерпевшего нападение: Сеннахирим, домогаясь совершенного порабощения иудеев, дерзнул на богохульство, и тогда иудейский царь Езекия понял, что война переносится с земли на небо, и, во храме пред Богом развернув богохульное рукописание, сказал: «Отверзи, Господи, очи Твои и виждь». И Бог ответствовал чрез пророка Исаию, что на Себя приемлет защиту Иерусалима: «И бысть в нощь ону, и сниде Ангел Господень, и уби от полка ассирийского сто осмьдесят и пять тысяч» (4 Цар. 19, 35).
Поучая и воинов, и всех православных русских людей молитве, святитель Филарет и сам молился вдохновенною молитвою о победе на супостаты, причем выражал свою молитву не своими словами, а избрал для сего слова из псалмов Давидовых: «Заступниче наш, виждь, Боже, и призри на лице Помазанника Твоего» (Пс. 83, 10). «Се врази Твои возшумеша, и ненавидящие Тя воздвигоша главу. На люди Твоя лукавноваша волею, и совещаша на святыя Твоя» (Пс. 82, 3-4). «Да обрящется рука Твоя всем врагом Твоим, десница Твоя да обращет вся ненавидящия Тебе» (Пс. 20, 9). «Помози нам, Боже, Спасе наш, славы ради имене Твоего» (Пс. 78, 9).
«Вы слышите, — говорил святитель, — что я говорю о настоящем положении дел словами древнего народа Божия. (Слово сказано в 1853 году, во время Крымской войны.) Счастливо это для нас, что самые обстоятельства поставляют нас в положение народа Божия против врагов Божиих. Враги наши суть враги креста Христова. Следственно, мы можем просить от Бога защиты и победы не только для себя, но и для славы имени Христова. «Помози нам, Боже, Спасителю наш, славы ради имени Твоего!»
Что говорил мудрый учитель Церкви слишком 60 лет назад, то вполне применимо и к событиям нашего времени. Правда, немцы, именно германцы, называют себя еще христианами, но ведь они не почитают креста Христова, они называют его — прости мне, Господи, слово сие — орудием позорной казни, а не древом спасения, не тем подножием ног Христовых, покланяться коему заповедал еще Царь Давид: «Покланяйтесь подножию ногу Его, яко свято есть» (Пс. 98, 5). Посему справедливо называть и их, наравне с союзниками их турками врагами креста Господня, врагами нашей православной веры и Церкви.
1915г.
Слово протоиерея Александра Ветелева (+1976г.)
в день столетнего юбилея
со дня кончины Филарета, митрополита Московского
О Православной вере
Поминайте наставников ваших,
которые проповедовали вам слово Божие (Евр. 13, 7).
В 19‑м веке было много на Руси наставников и проповедников слова Божия из числа иерархов Православной Церкви. Звездой первой величины среди них был приснопамятный Филарет, митрополит Московский, столетний юбилей со дня кончины которого мы сегодня торжественно празднуем. В его лице наша Православная Церковь имела выдающегося архипастыря-администратора, авторитетнейшего православного богослова и общепризнанного наставника-проповедника. Многочисленные печатные труды его вошли в золотой фонд русской богословской мысли, в сокровищницу учительной церковной проповеди. Основные вероучительные истины нашли свое место в пяти томах его проповедей,
В день столетнего юбилея этого выдающегося святителя наиболее приличествует его памяти и потребности нашего времени вспомнить его учение о вере и ее значении для нашей жизни и наших упований на век будущий, загробный.
Много раз в своих поучениях московский святитель возвращается к вопросам веры: ее определению и значению, закону ее действия, недостаткам веры у людей того времени, к вопросу о путях и средствах развития веры, о изучении Священного Писания для разумения веры и утверждения в ней и другие. Краткие ответы и преимущественно словами самого проповедника-юбиляра на все указанные вопросы и составят содержание нашего поучения [Ссылка (цитаты) на проповеди митрополита Филарета будут обозначатся кратко: римской цифрой — том, откуда берется ссылка, арабской цифрой — страница из этого тома. Все проповеди взяты из сборника издания 1877 года.].
1. Что есть вера? При ответе на этот начальный вопрос веры знаменитый проповедник исходит из следующего учения апостола Павла о вере: Надо, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и имущим Его воздает (Евр. 11, 6). В первой половине этого текста указывается исходная основа веры: призвание существования Бога. Это признание есть вера более «ума», чем чувства, воли и всего существа человека. Такая умственная вера не достаточна для оправдания и спасения человека. Чтобы быть полной и спасительной, вера должна «захватить человека», «пленить» все силы и способности его, чувства, волю и всего существа человека. Такая умственная вера не достаточна для оправдания и спасения человека. Чтобы быть полной и спасительной, вера должна «захватить человека», «пленить» все силы и способности его, «в послушание Христово», в исполнение Его заповедей. «Предайся вере всей душой твоей, — говорит святитель, — всей жизнью твоей, так, чтобы вся она (жизнь) была выражением веры» (IV, 22). И тогда вера перейдет в полную уверенность в Христовой истине, а затем в непоколебимую верность ей (Евр. 10, 38-39) и наконец в пламенную «ревность» о ней (II, 83).
В другой проповеди (на день преподобного Сергия) боголюбивый проповедник так определяет веру: «Вера есть орлиные крылья, которыми душа парит, восходя ко Господу. В вере скрыта сущность вещей. Чему веруем, то и будет. Веруем — и горы переставляти можем» (I, 271).
Успех веры в Бога неразрывно связан с послушанием Ему. «Верою и послушанием достигаются успехи в небесном учении: веруеши — узриши. Таков порядок божественного просвещения» (II, 284). Этому порядку следовал Авраам. За веру и послушание Бог изрек ему обетование (Быт. 12, 2-3). Авраам «увидел день Христа и возрадовался» (Ин. 8, 56). При принесении Исаака «в жертву в послушном Богу сердце своем» сквозь отдаление веков Авраам прозрел Христа как будущую жертву за грехи мира (III, 332).
Свои мысли о тесной связи веры с послушанием Христу митрополит Филарет подробно раскрывает в проповеди об исцелении кровоточивой женщины, сказанной в тексте: Кто есть коснувыйся Меня (Лк. 8, 45). Тайна чудодейственного прикосновения кровоточивой отражена в словах Христа: Дерзай, дщерь, вера твоя спасла тебя (48 ст.). Спасла потому, что она (женщина) прониклась несомневающейся верой, что Христос исцелит ее так же, как исцелял многих других, окружавших его. Вера здесь перешла в полную уверенность, очевидность. В связи с этим проповедник дает такое новое определение веры: «Вера есть орудие спасительного ко Христу прикосновения. Прикасающийся ею (верою) к ризам Его достигает даже до внутренности Его Божественного исцеления» (промыслительного действия). В этом случае она есть «духовный магнит, привлекающий небесные силы» (I, 77). Вера одного человека укрепляется верой другого. Вера многих живущих укрепляется верой почивших отцов, верой «вселенской». Лишь бы проникнуться силой веры всех их во благую и спасительную волю Божию. «О, если бы нам известна была истинная вселенская вера, которая в Авеле множащую веру принесла, в Ное угодила Богу, в Аврааме принесла в жертву Богу единородного Сына, в Моисее жезлом пресекла море, у пророков отверзла очи, у апостолов оставила все, чтобы идти вслед Христа». Как вывод из всех этих библейских примеров подлинной, чудодейственной веры является призыв проповедника подражать сии «таинствам веры». «Погружайся, верующая душа, всею мыслию и сердцем во глубину всех сих таинств веры и в них наипаче обретай твоего Спасители, приступай к Нему, прикасайся Ему, соединяйся с Ним, вера твоя спасет тебя» (I, 77-79).
2. По какому закону действует вера? На этот вопрос богопросвещенный архипастырь отвечает в слове на день Благовещения Божией Матери. Этот закон, говорит он в этом слове, известен из слов Христа: Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему (Мк. 9, 23). На примере Пресвятой Девы Марии проповедник раскрывает реальную силу этого закона. «Чтобы Приснодеве можно было родить Богочеловека, Спасителя, Царя вечного царства, для сего нужно было, чтобы Она предварительно и уверовала, что должна родить Его. Перед этой верой вера Авраама в рождении Исаака при престарелой неплодстве есть меньше, нежели зерно горушно пред кедром ливанским. Без веры Марии мы не имели бы Христа Спасителя (V, 71-72).
Этим рассуждением, братие и сестры, богомудрый святитель хочет сказать, что Своей верой и послушанием Приснодева всецело предоставила Себя воле Отца Небесного и благодатной силе Святого Духа. Обращаясь в связи с этим к нам, слушателям, проповедник спрашивает: «Имеем ли мы действительно проявление веры, ознаменованные благодатью Божией? И не имеем ли мы нужды молиться с апостолами Господу, умножь в нас веру (Лк. 17, 5)? Господь, не отвергая молитвы, вновь обращает в нам требование все того же закона веры: Если бы вы имели веру с зерно горчичное и сказали смоковнице сей: Исторгнись и пересадись в море, то она дослушалась бы вас (Лк. 17, 6). Иными словами: «если бы вы имели начаток веры от искреннего расположения вашего сердца, то верно получили бы великую силу от благодати Божией. Итак, дело за вами. Имейте сердечное расположение веровать, которое от вас зависит. И Бог не преминет положить вам веру крепости, которая есть дар Его благодати» (V, 73). Крепость и верность нашей веры имеет свое начало в таинстве крещения, когда мы «даем присягу верности Христу через крестного отца… Так будь же постоянно внимателен, чтобы не быть прельщену грехом… Заглаждай случаи неверности покаянием и исправлением. Будь верен Христу верою православною, в послушании святой Церкви Его, верен любовию нелицемерною, жизнью по заповедям и учению евангельскому, — варен и послушен в чистосердечном признании своих грехопадений и в восстановлении чистоты совести, доколе смерть не предускорила затворить двери покаяния» (V, 75).
С значением сердца для укрепления веры святитель проникновенно говорит и в другой проповеди (при освящении храма святого Александра Невского). «Как получить живую веру? — Сердцем, отвечает апостол Павел: Сердцем веруют в правду (Рим. 10, 10). Но если ты усвоил веру сердцем, т. е. в глубине души почувствовал ее достоинство, святость и силу, возлюбил ее, прилепился к ней, то вследствие сего подлежит, по слову апостола вселиться Христу верою в сердце (Еф. 11, 17) твое, т. е. внести в него Свою благодать, Свой свет, силу и жизнь, Свое мудрование, любовь и добродетель, и тогда возлюбишь всех человеков любовию Христовою» (IV, 122-123), ибо эта любовь Христова будет в тебе самом, в твоем сердце.
Как видим, братие и сестры, учение митрополита Филарета о значении нашего сердца в преуспеянии веры, во внутренне-духовном восприятии Христа, в благодатной близости к Нему является назидательным к учению апостола Павла о теснейшем единении со Христом, когда живу уж не я, а живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Тайна духовной жизни и единения со Христом были близки внутреннему религиозному опыту самого московского владыки — большого аскета и глубокого, проникновенного молитвенника. Поэтому о сердечно-благодатном единении со Христом он говорит не только апостольским языком, но и языком духовной жизни своего собственного боголюбивого сердца.
3. Что ослабляет нашу веру и мешает ее развитию? В числе причин, ослабляющих веру, митрополит Филарет указывает маловерие, малодушие, сомнение, уныние, страх и другие. Наше маловерие лишает нас благодари Божией, а малодушие окружает мирскими соблазнами. «Кто из нас, — спрашивает боголюбезный Владыка, — похвалится, что стяжал подлинную веру? Разве тот, кто лишен смирения или поддается сомнениям». «Апостол Петр думал, что имеет веру идти по водам… Однако веры Петровой доставало только на несколько шагов, и помыслы, и сомнения потопили его, если бы Господь не пощадил маловерия его и не простер спасающей руки. Не приготовляй себе яда из помыслов уныния, боязливости, нетерпеливости, ропота. Но составь себе врачество из здравых помышлений и чистых чувствований веры… И тогда все будет тебе по вере твоей» (V, 434).
Благочестивые упражнения святых мы можем усвоить применительно к состоянию нашей души и к обстоятельствам жизни. «Святитель Алексий для охранения мира и безопасности Церкви и отечества неоднократно, беззащитный, беспомощный ходил в чужую землю, к властям неверным и жестоким, и которого вера и самопожертвование оправданы были вожделенными успехами предприятий. И даже чудесной Божией помощью» (V, 441). Пример святителя Алексия должен ободрять нас и вселять надежду на благоприятный исход из самих тяжких обстоятельств нашей жизни, если мы предадим себя водительству Божию.
4. Нельзя оставлять нашу веру без усовершенствования и развития. «Нельзя, — говорит святитель Филарет в Слове о расслабленном, — останавливаться в приобретении знаний, ибо нужно непрестанно идти вперед… Подобным образом или еще более нужно верующему непрестанно научаться вере и умозрительно, и деятельно, ибо иначе надлежит опасаться, чтобы и засветившийся в сердце свет веры без благоразумного наблюдения и поддержания не погас подобно светильникам, известным в притче дев юродивых».
«Правда Божия в благовествовании Христом является от веры в веру» (Рим. 1, 17). То есть путь к праведности и святости, даруемой от Бога, открывается посредством веры, восходящей со ступени на ступень, от совершенства к совершенству. Прилично нам, каждый раз, когда слышится какое-либо слово Писания о вере, испытывать сие Писание (Ин. 5, 39) и изыскивать, какое преподается в нем учение и руководство для нашей веры (IV, 102).
Открывается здесь, при внимательном рассмотрении, относительной веры важные и назидательные истины. Вера, во-первых, благотворно действует на человека-грешника для получения прощения во грехах, ибо только она, — религиозная вера приемлет это прощение. Вера, во-вторых, приносит бедствующему человеку избавление от бедствия. При неверии же бедствия остаются бичом для человека (Мф. 13, 58). Вера, в-третьих, одного человека может благотворно действовать в пользу другого. И от этого другого требуется не заслуга, а только готовность принять благодать, даруемую милосердием Божиим по вере и молитве кого-либо из ближних. Наконец, «душа без веры есть сосуд, запертый для благодати, а душа верующая — сосуд открытой для нее» (IV, 105).
Братие и сестры! Из всего сказанного митрополитом Филаретом о вере нам открывается, какое великое благо для нас наша вера. Через нее мы получаем прощение грехов, избавление от бед и напастей, сердечную помощь и связь с ближними, а главное — спасительную благодать и единение а Господом. Таково существо православной веры. Будем же молиться: «Господи, умножь в нас веру». Так учили нас молиться апостолы, так заповедал нам молиться и Филарет, митрополит Московский. Аминь.
1967г.
Слово протоиерея Максима Козлова в день памяти святителя Филарета,
митрополита Московского и Коломенского
Дорогие братья и сестры, поздравляю всех вас с днем памяти святителя Филарета, митрополита Московского и Коломенского, чудотворца, великого угодника Божия и светоча Русской Церкви.
Святитель Филарет относится к числу святых, которые при жизни и отчасти после смерти были предметом человеческих пререкании и преткновении, пережили любовь и почитание со стороны одних и неприятие и отталкивание со стороны других. В Церкви Божией святые разные: бывают такие, образ святости которых становится ясен даже для тех, кто не принимает их свидетельства. Таким был, предположим, святой Иаков, первый архиерей Иерусалимской Церкви: даже его враги не могли не благоговеть перед его необыкновенным благочестием и святостью. К таковым относится, например, преподобный Сергий Радонежскии: даже люди, не понимающие сути монашеского подвига и его служения, не могут не отдать дани уважения и почитания этому святому. Можно назвать и других подобных святых, которых даже внешний мир, пусть и не понимая, каким-то образом по-своему уважает и прославляет.
Есть святые, которых мир, напротив, жестко отвергает и не понимает. Например, преподобные Даниил и Симеон Столпники могли ли быть поняты внешним миром? Как человек, не понимающий, что есть аскеза и путь ко спасению и как бесценна душа — вещь бессмертная, — может согласиться и принять подобного рода свидетельство святости?
А есть святые, которые, как святитель Филарет, как царственные страстотерпцы, как святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, при жизни одними были очень любимы и почитаемы, а другие решительно не соглашались признать, что перед ними святой угодник Божий.
Не упрощая жизнь святителя Филарета и его отношения с современниками, мы должны сказать, что и с ним было так. Похожим образом когда-то было со святителем Кириллом Александрийским. Мы можем сделать несколько наблюдений о том, почему это было. Во-первых, святитель Филарет относится к тем святым, значимость подвига которых для Церкви определяется евангельскими словами: по плодам их узнаете их (Мф. 7, 20). По итогу того, что они сделали, мы не случайно сравниваем святителя Филарета со святителем Кириллом Александрийским. Последний при жизни был человеком очень и очень сложным, таким, что даже друзья с трудом могли его переносить: горячим, пылким до грубости, до резкости, до жестокости в обращении с врагами. Но то, что он сделал для Церкви, сохранив святое Православие во время распространения ереси несторианства, — это бесконечно много. Эта ревность святителя Кирилла Александрийского о Боге оказалась в нем главным и даже привела его к лику святости.
У святителя Филарета было нечто подобное. Он не был простым в общении человеком. Он был достаточно остр умом, жесток и едок в характеристиках. Он вовсе не был склонен к компромиссным умолчаниям тогда, когда речь шла об общении с людьми. Он вовсе не был благостным тихим дедушкой-архиереем даже в годы маститой старости. И тогда он был главой епархии, тем архиереем Божиим, перед которым трепетали все, от последнего священника Московской епархии до протопресвитера включительно, ибо знали, что от святителя всего можно ждать и никакими человеческими соображениями ничего не добьешься. Нужно увидеть и узнать плоды деятельности святителя. По управлению епархией, по переводу Священного Писания на русский язык, по тому, как он на своих плечах поднял дело этого перевода и по сути возрождения (если не становления) русской богословской науки и московских духовных школ, по тому, как он боролся за Коломну, становится видно, что он своим подвигом сохранял и спасал на будущее Русскую Церковь. Он сохранял подлинное монашество, чтил преподобного Серафима, будучи духовным сыном его ученика — преподобного архимандрита Амвросия, наместника Троице-Сергиевой лавры. Он поддерживал и сохранял Оптину пустынь, а ведь старчество тех времен еще не было тем безусловно авторитетным и великим явлением в Русской Церкви. Многим тогда казалось странным и подозрительным: что это за такое духовное руководство, что за послушание для мирян, что это за правила, которые возлагаются на обычных обывателей, а не только на монахов? Святитель Филарет был одним из тех, кто утверждал своим авторитетом — и тем самым спасал для Русской Церкви — русское старчество.
Святитель был из тек людей, которых никто не мог себе в обычном смысле «присвоить»: ни консерваторы, ни либералы. Казалось бы, консерваторы могли бы порадоваться: каких традиционных монархических взглядов человек, как консервативен! Им, казалось бы, легко записать его в свою партию. А он продвигает идею перевода Священного Писания на русский язык, которая у всех ассоциируется с самой свободомыслящей частью Русской Церкви, на грани допустимого, как казалось тогда другим весьма авторитетным архиереям и святителям. Другим он кажется достаточно свободомыслящим человеком, когда он отзывается в своих ранних трактатах о западных христианах. Но потом, когда настает время свободомыслия, святитель пишет императору Александру II записку о недопустимости послабления сектам и расколам и о вреде, который от этого проистекает.
Его хотели видеть, и он сам всей душой хотел быть искренним почитателем государя и верноподданным. Но когда приходил час выбора между подданством и верностью Царю Небесному с непослушанием царю земному по причине неправд последнего, он всегда выбирал послушность Царю Небесному. Вспомним хотя бы известнейший эпизод: он отказался освящать Триумфальные ворота, на которых были изображения языческих божеств, так как считал невозможным для святителя Христова послушаться здесь земного царя и лично совершить чин освящения.
Святитель блюл каноны так, как никто больше не соблюдал их в своей жизни. Он готов был лишиться кафедры, но не согласиться на четвертый брак одного из императорских приближенных или на супружеский союз в слишком близкой степени родства. И этот же величайший блюститель канонов пишет своему другу Муравьеву, что католика Гааза он поминает на проскомидии. Это действие никак не вписывается в формальные канонические предписания Церкви. Но святитель, зная, кто такой святой доктор Федор Петрович Гааз, совершал это. Здесь мы видим нечто удивительное. Святитель был одним из очень немногих людей (на словах так для всех, а на деле для очень немногих), для которых Бог и правда Божия, поставление себя перед этой правдой были тем, чем они руководствовались в своей жизни. Мы обычно говорим об этом, часто слышим. Слова о том, что правда Божия должна быть некоей точкой отсчета в нашей жизни, затерты до невозможности. А у него так и было. Он действительно все в своей жизни из нее строил и созидал. Это удивительный пример и свидетельство.
Еще об одном хотелось бы сказать. Святитель Филарет дает нам свидетельство, как можно и должно спасаться и даже достигать святости, несмотря на колоссальные дарования, огромный ум и сильно выходящую за рамки обыденной осведомленность. Это то, что человек обычно не вмещает, — даже одного из этого не вмещает, а уж когда все вместе соединяется: и ум, и одаренность, и высокое положение, и знание вещей не таковыми, какими они показываются публике, а такими, какие они есть, — редко кто может устоять. А святитель Филарет дает нам пример: можно устоять. Можно быть и умным, можно знать тайны человеческие и все потайные механизмы, которыми все совершается. Можно все знать и остаться верным Богу, Ему служить и не поколебаться. Это для нашего времени и для многих людей, пусть неизмеримо ниже него стоящих, но что-то знающих, чем-то одаренных, какую-то остроту и проницательность ума имеющих, удивительный пример и образ того, за кем можно и нужно идти.
Помолимся этому великому архиерею, этому настоящему христианину, этому свидетелю правды Божией в век, когда о ней только говорили и уже почти забывали, что такое жить и свидетельствовать об этой правде. Святитель Филарет напоминает нам о том, что это всегда возможно.
Аминь.
2-го дек. 2010 г.
