Слово протоиерея Максима Козлова в Неделю 19-ю по Пятидесятнице
Слово о любви к врагам (Лк. 6, 31-36.)
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Сегодня, дорогие братья и сестры, мы слышали отрывок из Евангелия от Луки. Это не притча Господа нашего Иисуса Христа, не рассказ о совершенных Им чудесах, не учение о событиях домостроительства нашего спасения. Этот отрывок посвящен тому, что составляет самую сердцевину христианского вероучения: отношению христианина к окружающему его миру.
Богооткровенная религия, каковой является только христианство, отличается от всех других, среди прочего, тем, что она учит человека жить не по естественным законам, а превозмогать их и дает средства для этого. Она призывает не просто жить по тем законам, которые Творцом установлены для всего остального мира (с учетом того, что этот падший мир во зле лежит), но жить выше законов естественных отношений. Сегодня Господь говорит об этом вполне определенно. Он говорит о том, что естественные люди — язычники (а под ними можно понять в данном случае любого нехристианина) — безусловно, не лишены нравственных начал. Они любят тех, кто их любит. Без этого мир просто не мог бы существовать. Они часто отвечают добром тем, кто творит им добро. Они имеют доброе внутренне расположение к тем, кто к ним, в свою очередь, относится по-доброму. Само по себе это, конечно, хорошо, ибо страшно отвечать злом на добро и сугубый грех — ненавидеть тех, кто относится к нам с любовью. Но исполнение этой нормы жизни еще не делает человека христианином. Господь говорит, что если мы желаем следовать за Ним и принимать Его правду, то должны слушать и Его слова о том, что нужно любить врагов наших, делать добро творящим нам зло и благословлять проклинающих нас.
Следовать этому завету очень нелегко. Вместить в себя и в полной мере применить к своей жизни эти заповеди вряд ли удастся каждому. Но мы, по крайней мере, должны отчетливо осознавать, что это и есть единственная окончательная правда, к которой христианину нужно стремиться.
Необходимо всегда помнить о том, что ни в коем случае нельзя соглашаться с какими-то ограничениями смысла этих слов Господа. Сделать это подсказывает нам наша лукавая совесть или ложные идеи, витающие вокруг. Ограничения эти могут быть такого рода: врагов, конечно, любить нужно, но давайте для начала разберемся, каких именно врагов следует любить. Например, исключительно личных. Конечно, если мой враг одновременно еще и враг общества и обижает каких-то иных людеи, то я получаю полное право исключить его из категории тех, кому я должен ответить любовью на ненависть.
Мы должны помнить, что подобное ограничение в другом месте Евангелия было оценено вполне однозначно. Когда фарисей спрашивал Господа о заповеди любить ближнего: «Кто мой ближний:» (Лк. 10, 29), он имел в виду именно это. Он полагал, что заповедь о любви к ближним конечно же нужно исполнятъ, но, при ближайшем рассмотрении, собственно «ближних» оказывается весьма немного. Фарисей подразумевал под «ближними» исключительно подобных себе благочестивых иудеев.
Не должны мы допускать и другой ошибки. Можно сказать, что мы готовы любить неких абстрактных врагов, которых неизвестно где и как можно увидеть, а по отношению ко всем остальным устанавливаем ограничении. Этот человек подладает под одну категорию, тот — под другую, инок — под третью, и вот уже можно разрешить себе в ответ этого врага ненавидеть или, по крайней мере, внутренне не принимать. Но это будет неправда по отношению к тому, о чем Господь говорит нам в Евангелии.
Рассмотрим наше отношение к иноверным и еретикам. Много лет назад великий светоч Церкви святитель Григорий Богослов высказался об этом со всей определенностью. Он сказал об этом тогда, когда ариане изгоняли православных, ставили у дверей церкви стражей. Григорий Богослов, оказавшись в Константинополе, обрел едва ли не один храм, да и тот домовый, в котором можно было начинать православное богослужение, а все остальные были захвачены еретиками. Во времена этих жестоких гонений на Церковь со стороны еретиков святитель Григорий сказал об этих заблуждавшихся следующее: «Мы добиваемся не победы над врагами, а возвращения братьев, разлука с которыми терзает нас». И сегодня нам очень важно применять этот принцип по отношению к любым людям, с которыми мы не единомысленны и не единодушны, — и к тем, кого называют сектантами и еретиками, и к тем, кто каким-то образом оппонирует позиции Православной Церкви.
Они для нас — не враги. Есть люди, которые, по своему заблуждению, могут считать Церковь и христианство своим врагом. Но у Христа врагом нет. Не может быть врагов и у Церкви, ибо Церковь — есть Тело Христово. Мы много раз повторяли и вновь неоднократно повторим слова, сказанные Святейшим патриархом Алексием 1 в тяжкие годы гонений на Церковь: Церковь — есть Тело Христово, распинаемое за спасение тех, кто Его распинает. Церковь не может этих врагов и распинателей, тех, кто ее считает врагом, воспринимать как своих недругов. Она проходит свое служение в мире за их спасение, как Господь наш Иисус Христос за спасение всего мира принес искупительную жертву. В этом и заключается любовь Божия.
Среди песнопений Октоиха есть умилительные слова. Церковь поет: «Ты мя, врага суща, зело возлюбил еси». То есть Ты, Господи, возлюбил меня, когда я был по отношению к Тебе врагом, когда я против Тебя восставали и Тебя не принимал. И эти слова относятся не только к Адаму в его грехопадении, но и к любому из нас: «Ты мя, врага суща, зело возлюбил еси».
Подражание Богу в Его любви к врагам — это и есть обретение образа и подобия Божия, нахождение в себе того, что Богу свойственно. Собственно, подлинная любовь тогда и рождается, когда мы отказываемся воспринимать человека как врага.
Отчасти это приоткрывается людям в семейных отношениях. Родители, если они остаются настоящими родителями, не могут считать детей своими врагами, что бы те по отношению к ним ни сделали, каких бы грехов, обиди неправд ни сотворили. До тек пор, пока муж и жена остаются друг для друга мужем и женой, до тех пор, пока они воспринимают себя как единую семью, не могут видеть в супруге врага, какие бы ошибки, подлости и даже преступления ни совершил человек, который живет рядом, под одним кровом.
Все это в полной мере относится и ко всей остальной жизни. Христову правду, внутреннее согласие, осознание того, что врагов у христианина нет и не может быть, мы должны учиться распространять не только на самым близких людей, но и на всех, кто окружает нас в этом мире. Это и будет правда Христова. Об этом говорит нам сегодняшнее Евангелие.
Аминь.
14 окт. 2007 г.
Поучение архимандрита Александра Кременецкого (+ не ранее 1918г.) в Неделю 19-ю по Пятидесятнице.
Такие правила для нашей жизни преподает нам, братие, Спаситель. И если-бы мы исполняли, как-бы мы счастливо жили на свете. Не было-бы между нами ссор, неприятностей, разных обид; везде и между всеми людьми был-бы мир, лад, братство и порядок. Не было-бы между нами той вопиющей нищеты, которая нередко угнетает большую часть наших братий; и если-бы мы не все одинаково были богаты, по крайней мере бедным людям не так горек был-бы кусок насущнего хлеба, не так трудно было-бы добывать его.
Ах, злы мы, братия! Мы христиане только по имени, а по делам те же язычники. От того-то и зла между нами так много. А между тем избавиться нам от зла так просто, так легко. Спаситель открыл нам, как нам следует жить, чтобы избегнуть в жизни разных бед, несчастий. Яко-же хощете да творят вам человеци, и вы творите им такожде. “Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними”.
Христианин! ты страдаешь от врагов; твои недруги, твои завистники отравляют твою жизнь, не дают тебе покоя. Хочешь-ли избавиться от них? — не мсти, друг, им. Мщением ты усилишь только их злобу, а себе прибавишь лишних неприятностей. Поступай с своими врагами, как велит тебе Спаситель: люби твоих врагов. Пусть твой враг говорит о тебе дурно, а ты не молви о нем дурного; пусть он делает тебе зло, а ты за зло плати ему добром: аще алчет враг твой, ухлеби — накорми его (Рим. 12, 20); нуждается в чем, пособи ему. Посмотришь, какая перемена сделается с ним: твое добро, твой ласковый взгляд, твое ласковое слово обезоружат твоего врага; он возчувствует свою вину пред тобою, первый придет к тебе примириться с тобою и из ожесточенного врага сделается твоим преданнейшим другом, а в случае нужды твоей твоим первым благодетелем.
Христианин! ты живешь в довольстве; у тебя всего достаточно. Зачем-же ты так жесток, так скуп к своим ближним? Зачем, ссужая ближнего своего своим добром, ты требуешь от него, чтобы он возвратил тебе данное тобою, назначаешь ему срок отдачи, да еще сверх того, что ты дал ему, — ты налагаешь на него лихву, рост, проценты? Господь дал тебе даром; а ты даром не привык давать; Господь дал тебе больше против твоего ближнего, и ничего от тебя за то не требует, а ты на ближнего своего налагаешь рост!? Ах, брат, может быть, чрез того бедняка, на которого ты налагаешь рост, Господь и посылает тебе земныя блага? Помни, земныя блага — дар Божий. Сегодня Господь дал тебе, а завтра, за твое жестокосердие, отнимет у тебя; сегодня на ближнего своего ты налагаешь рост, а завтра, может быть, ты будешь вымаливать у него кусок хлеба. Не так должны делать христиане: взаймы давайте, заповедует нам Спаситель, не ожидая ничего; и будет вам награда великая. Какая? — и временная, и вечная. Временная та, что поделяясь с своими ближнеми по христиански, мы обезпечиваем себя на всю жизнь: какая-бы ни случилась с нами нужда, Господь не оставит нас Своею милостию, и добрые люди не забудут; те, которым мы помогали в нужде, первые будут наши пособники, готовые поделиться с нами последним. А вечная награда та, что делающие добро, помогающие своим ближним, без всякой корысти, удостоятся быть сынами Вышнего. Что может быть выше и лучше этой награды — быть сыном Бога?!.
1888 г.
Слово митрополита Антония (Блум), Сурожского (+2003г.), в Неделю 19-ю по Пятидесятнице
О христианской любви
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
В сегодняшнем евангельском чтении Христос говорит о христианской любви не общими словами, а конкретно и очень просто и доступно. Любовь делается христианской, Божественной, когда человек, любя, забывает себя. Забыть себя до конца дано святым, но любить, не ища награды, не прося, не требуя, не вымогая любви за любовь, не вымогая благодарности за ее проявление — начало христианской любви. Она расцветает в любовь Христову, когда свободный дар любви достигает не только до любимых (это умеют делать все), но до нелюбимых, до тех, которые нас ненавидят, которые нас считают врагами, которые для нас считаются чужими. Если мы не умеем нашей любви распространить на тех, которые нам враги, это значит, что мы еще помним только себя и что все наши действия, все наши чувства исходят от непреображенного еще человеческого сознания, которое находится вне тайны Христа. Мы призваны любить щедрым сердцем, а щедрость, даже природная, заключается в том, что человек жаждет давать, ликует, когда он может отдать не только ему ненужное, но самое ему драгоценное, в конечном итоге — свое сердце, свою мысль, свою жизнь. Мы не умеем любить, но вся жизнь — школа любви, или наоборот, страшное время темного, холодного отчуждения.
И вот Христос нам открывает путь, как научиться любви: каждый раз, как на пути любви я себя самому вспомнюсь, каждый раз, как я встану преградой между своим живым, истинным движением сердца и действием, я должен обернуться к себе и сказать: Отойди от меня, сатана (Мк. 8, 33): ты помышляешь о земном, а не о небесном… Каждый раз, как, проявляя любовь, я буду требовать ответной любви, благодарности за благодеяния, я должен обратиться к Богу и сказать: Прости, Господи, я осквернил тайну Божественной любви… Каждый раз, когда в ответ на чужую ненависть, на клевету, на отвержение, на отчуждение я замкнусь и скажу: Этот человек мне чужой, он мне враг, — я должен знать, что для меня — не только во мне, но для меня самого — закрылась тайна любви, я вне Бога, я вне тайны человеческого братства, я не ученик Христов.
Вот путь; Христос не напрасно говорит, что путь в Царство Небесное — узкий, что врата узкие: очень узок этот путь, очень требовательна заповедь Христова, беспощадно требовательна, потому что она относится к области любви, а не закона. Закон определяет нам правила жизни, но он всегда где-то кончается, и за этим пределом мы от него свободны. Любовь же предела не знает; она требует нас до конца, всецело. Мы не можем только какой-то частью души согреться; если мы это допустим, мы потухнем, охладеем. Мы должны запылать всем нашим сердцем, и волей, и телом, и превратиться в купину неопалимую, в тот куст, который видел Моисей в пустыне, — который горел всем своим существом и не сгорал. Человеческая любовь, когда она не освящена Божественной тайной, поедает вещество, которым питается. Божественная любовь горит, превращает все в живое пламя, но не питается тем, что горит; в этой Божественной любви сгорает все, что не может жить вечно; остается чистое и светлое пламенение, которое превращает человека в Бога, как Ветхий Завет говорит, как Христос повторяет. Будем учиться ценой ожога любви, ценой отвержения от себя, ценой жертвы — будем учиться этой любви. И только тогда сможем мы сказать, что мы стали учениками Христа. Аминь.
28 октября 1973 г.
Слово архиепископа Андрея (Рымаренко), Рокландского (+1978г.), в 19-ю Неделю по Пятидесятнице
Любите врагов ваших
Начиная с недели «О Талантах», воскресные Евангельские чтения показывают нам, как талант, — эта сила, данная каждому из нас от Господа для исполнения Его заповеди о Любви к Богу и к ближнему, выявляла себя в разных христианских свойствах человеческой души. В неделю «О Хананеянке» — в глубоком смирении, в неделю «О Чудесном улове рыбы» — в послушании Слову Божию, в непоколебимой вере. А вот в Апостоле и в Евангельском чтении сегодняшнего воскресенья — в великом терпении в скорбях, в великом духовном утешении, а особенно в той неизреченной радости, которая сокрыта в милосердии и любви к врагам. Ведь последнее, по человечески, является противоестественным, но силою таланта Господня, — возможным, радостным, прекрасным.
Вот что нам говорит сегодняшний Апостол: «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословенный во веки, знает, что я не лгу». Что же это такое? Что будет дальше говорить апостол, если начало такое, в котором он утверждает: «…не лгу»? А дальше раскрывается то, что было с Апостолом в Дамаске. «В Дамаске областной правитель царя Арефы стерег город Дамаск, чтобы схватить меня. И в корзине был я спущен из окна по стене». Как видите, открывается страшная эпоха мучений, которые переживали первые христиане после Вознесения Господа нашего Иисуса Христа, при начале проповеди. Апостол Павел шел в Дамаск преследовать христиан. Но на пути явился ему Сам Господь в видении и сказал: «Что ты, Савл, гонишь Меня?» И тут раскрылось для апостола Павла то, что явилось истиной.
Мессия, Истинный Мессия явился ему на пути в Дамаск. И когда он прибыл в Дамаск, он, вместо того, чтобы гнать христиан, сам стал проповедовать Христа. Зная его прошлое, ему сначала не верили, а потом, когда поверили, стали считать его за изменника, за врага иудеев. Вот почему апостол Павел и раскрывает это место такими словами: «Не лгу». Потому что для того, чтобы проповедовать о Христе, как о пришедшем Мессии, нужны были силы, нужна была та особая Божественная Благодать, тот талант, который Господь преподает рабам Своим чтобы укрепить такого проповедника. И тут этот же, который уже раньше дал силу Апостолу в Дамаске, когда его почти схватили чтобы замучить, и только чудо избавило его из их рук, этот же талант поддерживал и ободрял его и теперь. И дальше в этом послании апостол Павел подробнее показывает нам, что же именно укрепляло его дух в такой трудной борьбе. «Знаю человека во Христе, который 14 лет тому назад, в теле ли, или вне тела, — не знаю, Бог знает, — восхищен был до третьего неба…» Таинственное откровение. Там Христос явился на пути, а здесь Христос открывает ему великую милость: раскрылось то состояние, в котором душа ощутила «третье небо», состояние духа, мира сердечного, которое неизъяснимо. Вот св. Церковь, давая нам сегодня это чтение, показывает: в мученичестве первых христиан было нечто такое, что подавало им ту крепость, в которой являлась неземная сила, которая и есть Божий талант, дар Божий. Это был такой мир душевный, который закрывал все страдания, закрывал все земные горести, который был над всем все. Вот это состояние духовной силы и дается нам сегодня в назидание. Мы должны идти за Господом. Но как же начать этот путь? Сегодняшнее Евангелие и показывает нам начало, те первые шаги, которые христианин должен сделать, чтобы идти. Если вспомните, Евангелие говорило так: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними… Если любите любящих вас, какая вам благодарность… и дальше: если взаймы даете тем, от кого ожидаете получить обратно, — какая вам благодать. Но вы любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, взаймы давайте, не ожидая ничего… И будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего, любите врагов ваших… Вот первый шаг, который предлагает нам сегодняшнее Евангельское чтение, для того, чтобы получить ту силу, которую получил и апостол Павел в видении третьего неба и все мученики. Если будем исполнять то, что нам дает св. Церковь словами Евангелия, то начнем только поступать так, вступим на этот новый путь, и мы получим то откровение, которое в те страшные минуты, когда горести захватят нашу душу, когда печали будут окружать нас, поможет нам: горести и печаль уйдут. Да, они уйдут от нас, потому что в тот момент для нас раскроются те точки благодати, тот свет Божественный Христа, который даст нам силы для несения тяжелой жизни земной для того, чтобы успокоиться в вечном бытии со Христом.
Слово священномученика Григория (Лебедева), епископа Шлиссельбургского (+1937г.), в 19-ю Неделю по Пятидесятнице
Братия! Ныне опять предлагается нам поучение о любви, о любви к ближним. Вы только что выслушали это поучение как бы от Самого Христа — были прочитаны подлинные Христовы слова (Лк. 6, 21-36).
Эти слова о любви дополняют Божию заповедь, преподанную нам в Евангелии от Матфея (22, 35-40), в которой Господь указал природу любви. Она — сама Божественная природа. Был уяснен путь любви. Это — путь к Богу. Тогда же открылось наполнение этого пути в отвержении себя и поставлении брата вместо себя: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». И еще: «Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15, 13). Сегодня Господь, раскрывая нам понимание истинной любви, очищает его от наносных людских представлений.
Братия! Человек, запутавшись в жизни, внес свои извращения во все ее явления. Самость человека стала центром жизни и вошла во все жизненные отношения людей, в том числе и в мнимую любовь. Любовь стала служить утверждением самости и была тоже извращена. Господь на это и указывает: «Вы любите любящих вас, вы делаете добро тем, кто вам делает добро». Иначе говоря, мысль Господа такова: вам оказывали внимание, признали ваши достоинства, и вы довольны. Утверждая себя в самодовольстве, вы делаете ответное добро и тем самым как бы подкупаете других на дальнейшее обожание вас. Конечно, Господь отвергает такое искаженное понимание любви. Вы ведь оказываете ее ради себя же — «и грешники то же делают».
Это Господне слово о мнимой человеческой любви разве потеряло свою силу теперь? Ничуть! Человеческое самоутверждение растет от поколения к поколению и достигает своего апогея. Где же тут любовь самоотречения? Не случилось ли так, что от поколения к поколению стало истребляться и понятие подлинной любви и самое дело любви? Не исполнилось ли Господне пророчество, что «за умножение беззакония оскудеет любовь?» Не задыхается ли наша жизнь в тисках безлюбия?
При отсутствии подлинной любви стали взамен ее появляться суррогаты. Самый чудовищный суррогат, в корне извративший всю природу любви, — это общепринятое человеческое понимание любви. Любовью называют животное влечение. А чтобы уж не так бросалась в глаза эта оголенность, чтобы польстить человеческой ограниченности, стали говорить, что любовь эта духовна, возвышенна; стали драпировать влечение всякими прикрасами: сродством душ, тяготением к идеалу и пр. Но все эти жалкие прикрасы до времени забавляют человека, а когда влечение удовлетворено, тогда мнимая любовь разлетается в прах и с ней бесследно исчезают обманные драпировки. Что в этом влечении общего с требованиями христианской любви? Любовь к Богу и это тяготение несопоставимы как небо и земля, как дух и плоть.
На втором месте по распространенности можно назвать суррогат любви, основанный на гуманности. Люди, несмотря на всю свою земляность, считают себя существами духовными и не прочь покичиться своими высокими качествами, среди которых на первое место выставляется гуманность, т.е. человеческое отношение к подобным себе, а также ко всему миру живых существ. На гуманности основана вся людская филантропия, которую считают украшением жизни. Ее даже противопоставляют иногда служению Богу, указывая, что Богослужение — это убаюкивание себя отрывом от земли и жизни, а служение человеку куда нужнее теоретического служения Богу. Это служение человеку и есть действительная любовь.
Братия! И эта любовь гуманности — обман и суррогат любви. Эта любовь основана на признании достоинств человека, прежде всего — своих собственных достоинств. Эта любовь будет всегда самоутверждением. Всегда она будет любовью к любящим меня. Всегда будет самосвидетельствовать: вот какой я хороший. Видите, как я добр к вам. Признайте это и отвечайте мне благосклонностью. Какая же любовь может вырасти на таком самолюбовании, если любовь есть плод самоотречения?
Гуманность — это карточный домик любви. Он непрочен и иллюзорен, как иллюзорны самые достоинства человека. Как только рушатся мнимые опоры гуманистической любви, так филантропия повисает в воздухе и держится исключительно как необходимый формальный придаток всякого «культурного» общества, которое по принятому порядку должно быть гуманным.
Что любовь-гуманность иллюзорна, видно по ее плодам. Укажите пример, когда гуманная любовь сияла бы очистительным огнем как в самом гуманисте, так и в облагодетельствованном им? За единичными исключениями, когда любовь имеет основанием не одну гуманность, вы не найдете таких примеров. Любовь гуманности — это холодный свет, огонь, который никого не зажигает. Это — мнимая любовь, и она бессильна создать тепло и жизнь.
Наконец, к суррогатам любви надо отнести все обыденные людские отношения, якобы окрашенные (так думают люди) любовью. Это отношения семейности, родства, дружбы, приятельства, знакомства, зависимости, подчиненности и т.д. У людей, не погрязших во зле, эти отношения чаще бывают добрыми, и люди называют их любовью, хотя подобное название ошибочно. В подавляющем большинстве в этих добрых отношениях нет христианской любви. В семейных и родственных отношениях нет христианской любви. В семейных и родственных отношениях лежит в основе единство крови, привычка и требования быта. Во всем разнообразии жизненных взаимоотношений, обозначаемых любовью, людьми руководит обычно воспитание, особенности характера и среды и, наконец, просто стереотипы.
Братия! Не изумляйтесь этому неприглядному обнажению жизни. Рассмотрите жизнь и убедитесь, что это обнажение — сама истина.
Возьмем, к примеру, семейные и родственные отношения. Если бы они имели своим связующим цементом христианскую любовь, разве бы они рассыпались бы с такой легкостью, как мы наблюдаем каждый день? Взаимные отношения супругов, детей и родителей, которые вчера еще считались отношениями любви, сегодня перешли в отношения жестокой неприязни и полного разрыва. Не ясно ли, что в таких отношениях, если и была любовь, то особая любовь, не имеющая ничего общего с подлинной христианской любовью.
Точно так же и в отношениях дружбы, приятельства, знакомства и других, наряду с любовью, утверждаемой, надо сказать, с величайшей легкостью, вы найдете и интригу, и сплетню, и колкое слово по адресу только что называвшихся: «милочка, душечка». И все это — интрига, сплетня и злое слово, а то и злое дело, — связывается с так называемой любовью, волоча по земле и грязи понятие любви.
Вот жизнь и вот ее любовь! Но оговоримся. Мы не хотим утверждать, что христианской любви мы вовсе не найдем в семейных, родственных и бытовых отношениях людей… конечно, это встречается в жизни. Но чаще, к сожалению, людские отношения, привычно называемые любовью, имеют в себе мало элементов подлинной христианской любви. Это чаще всего суррогат любви. Всецело приложимо тут Божье слово: «Если любите любящих вас… делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают» (Лк. 6, 32-33).
В сегодняшнем поучении Господь открывает, какова же должна быть подлинная любовь. Он указывает ту же основу, что и в заповеди о любви к ближнему: «Как хотите, чтобы с вами поступали, так и вы поступайте с ними». При поверхностном рассмотрении этих слов можно подумать, будто Господь заповедует какое-то уравнение отношений к ближнему с отношением к самому себе. Нет! Здесь иная мысль. Здесь дано такое указание: поставь ближнего вместо себя и делай для него то, что ты бы делал для себя.
Рассудите сами. Ты хочешь, чтобы люди делали тебе добро, следовательно, ты сам должен делать им добро. Когда тебе захочется делать добро другому в таком размере, как самому себе, ты непременно должен поставить его вместо себя, а о себе забыть, потому что иначе добро, делаемое для себя, поглотит и исключит добро к ближнему. Ты будешь делать ему добро как бы от своего добра, и это будет добро в размерах меньших, чем для самого себя. В этом случае заповедь любви опять уничтожается — она переходит в самоутверждение: утверждая себя в добре, я от него милостиво уделяю частичку другому.
Господни слова равносильны тому, что, делая что-то для другого, ты забудь о себе, иначе ты неминуемо исказишь свое отношение к другому. Иными словами, в основу любви к ближнему Господь и здесь кладет самоотречение, отчего заповедь любви обращается в заповедь самоотречения. Что именно так надо понимать Христову заповедь, видно и из дальнейшего.
Христос иллюстрирует Свою мысль примером, как должны поступать люди, имеющие подлинную любовь в отношении друг друга. Он говорит: «Любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего» (Лк. 6, 35). Или как сказано несколькими стихами ранее: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку» (Лк. 6, 27-29).
Из этого видно, что не может быть уравнения в любви к себе и ближнему; нельзя уравнять заботы о себе и заботы о ближнем.
Какое тут уравнение! Вот твой враг, он делает тебе зло, а ты его полюби; он тебя ненавидит, а ты благотвори ему. Он тебя проклинает, а ты воздай ему благословением. Он тебя гонит, обижает, а ты молись за него! Здесь крайнее самоотречение, отказ от себя и своих земных интересов, чтобы сделать все доброе другому.
Какое тут уравнение, когда указывается: «Давайте, не ожидая ничего»! Какое тут уравнение, когда у тебя отнимают верхнюю одежду, а ты отнимающему еще прибавь последнюю рубашку с себя! Здесь верх забвения себя, последняя грань самоотречения. Здесь любовь как предел самоотречения. Вот какова природа подлинной христианской любви!
Далее Господь объясняет последнее и самое ответственное: как же исполнить эту заповедь о любви? Каков путь любви? Дать указание, как исполнить заповедь любви, — необходимо, так как эта заповедь противоестественна для греховного человека, и ее исполнение немыслимо в состоянии греховности. Для жизни греховного человека естественна любовь самоутверждения, а не любовь самоотрицания. Недаром Господь говорит: «Вы любите любящих вас — это вам по силам и для вас естественно; иная любовь вам недоступна. Я же говорю: любите врагов ваших, творите добро ненавидящим вас и молитесь об обижающих вас».
Разве не противоестественно требование полюбить своего врага? Человек делает вам зло, делает его незаслуженно. Как же полюбить его? Враг поносит вас, клевещет. Его ненависть к вам — как отравляющий яд; его незаслуженные на вас обиды — как острые шипы на вашем пути. Как же полюбить его? За что?
Однако, братия, заповедь любви-самоотречения дается как обязательная, как одна из двух главнейших, на которых стоит «весь закон» (Мф. 22, 40). Указывая на эту заповедь как обязательную, Господь указывает и путь ее исполнения. По Христу, путь самоотречения требуется от всякого, идущего к Нему: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя…» (Мк. 8, 34).
Так как стихия любви есть Бог (1 Ин. 4, 8), то приражение к этой стихии возможно только через приближение к Богу, через Богоуподобление. А приближение к Богу возможно лишь только через отказ от тьмы греха, в которую погружен человек, через отречение от греховной человеческой самости, т.е. через самоотречение от греховного человека и возрождение его в Боге. Возрождение в Боге, то есть соединение со стихией любви, обеспечивает человеку влитие в любовь и действия в любви. Такой человек сам начинает излучать любовь.
Верно ли, что путь любви только таков? Верно, и другого пути не может быть. Христос, призывая учеников к исполнению заповеди любви, увлекает их захватывающим состоянием любви: «и будете сынами Всевышнего» (Лк. 6, 35). Сфера любви — Богоуподобление, Богосыновство. Оно — единственный путь любви, оно же — венец любви, награда ее.
Процесс внедрения в душу любви, как процесс осияния Богом, — постепенный и длительный. Так о нем и свидетельствует св. апостол: «Молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве» (Флп. 1, 9).
Таким образом, апостол свидетельствует, что сила любви имеет рост и преобразует все внутреннее естество человека. Она обостряет внутреннее зрение его души, осветляет его душевные чувства, поднимая его от земного к небесному. Тот же апостол, побуждая верующих не ослабевать в пути облечения любовью, пишет: «Достигайте любви».
Концом этого пути будет полнота Богоосияния, когда все силы души будут устремлены ко Христу. Апостол говорит об этом идеале: «в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2, 5). Вот как создается подлинная любовь души! И не ясно ли, что будет она, как само дыхание Бога. Апостол и восклицает: «Я люблю всех вас любовью Иисуса Христа» (Флп. 1, 8). Таков путь в любовь — только через Бога-любовь.
Теперь понятно, что любовь есть то Божественное начало, которое преобразует человеческую душу, истребив в ней все греховное и внеся в нее причастность к Божественному и вечному. Постепенным отмиранием в душе всего ветхого, греховного и внедрением в нее Божественного и творится любовь, та любовь, когда любовь к врагу становится свободным и естественным излиянием души.
Когда душа вся погрузится в стихию любви, она сможет дышать только этой стихией. Свет любви будет ярче там, где больше тьма, где больше греха, зла и ненависти. Конечно, это будет дыхание благодати (на такую любовь естественный человек и неспособен), это будет подлинная любовь ко Христу и Богу, дыхание нового, обновленного человека. Братия, вот какова подлинная христианская любовь!
Преклонитесь же перед ее величием! В ее высь поднимитесь своими сердцами. Любовь ко Христу — это открытое небо. Это — лучи небесной жизни. Это — влияние небесной жизни на земле! К этой небесной выси нас зовет Христос заповедью о любви, и мы должны понять все нищенство нашего земного. Мы должны понять, что все наши потуги осуществить любовь вне Бога есть бледное трепыхание отдаленнейших бликов настоящей любви. Если наше сердце осознает эту глубину нашей немощи и захватит его тоска по просторам подлинной, чистой, возрождающей любви, если наше сердце ужаснется от мысли, что оскудевает любовь, то пусть оно, поверженное в трепет, не забудет, что путь в эту любовь только через Христа и Бога. Будьте же сынами Божиими, и вы исполните дело любви! Аминь.
Проповедь протоиерея Георгия Митрофанова в Неделю 19-ю по Пятидесятнице
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
В исполненном подлинной Христовой любви Святом Евангелии трудно найти строки, которые бы столь сурово обличали каждого из нас, нежели те строки, которые прозвучали сегодня, и которые говорили нам о любви к врагам.
Действительно, как нам научиться любить врагов, если мы даже ближних своих, делающих нам немало добра, не любим, а подчас даже ненавидим?
Действительно, как нам исполнить то, что Христос полагает в основу христианской жизни?
Если мы вдумаемся в сегодняшнее евангельское чтение, искренне попытаемся сопоставить его смысл с нашей жизнью, то каждый из нас должен будет в сердце своем сказать, что он не просто плохой христианин, а что он, может быть, совсем еще не христианин.
Сколь бы много мы ни ходили в храм, сколь бы много ни молились, сколь бы хорошо ни соблюдали посты, если нет в нашем сердце способности любить, то мы еще далеки от Христа, мы еще не стали христианами. И, тем не менее, каждый раз, когда сегодняшнее евангельское чтение звучит в храме, каждый раз церковь указывает нам именно на это.
И очень трудно жить с мыслью о том, что ты действительно еще так далек от Христа. Что ты действительно еще не способен любить не только врагов, но и даже друзей, даже своих родных людей. И кажется, что любое наше покаяние, любое наше уверение Бога в том, что мы сможем, в конце концов, когда-нибудь по-христиански любить, будет ложью, будет неправдой.
И действительно, может после этого поселиться уныние, ибо действительно мы немощны и слабы, ибо не можем по-христиански любить.
Да, нам многое в этой жизни нравится, и люди, и вещи, и продукты, и развлечения. Нравится, но это не значит, что мы их любим. А между тем нет иного пути, чтобы стать христианином, кроме как полюбить.
И вот здесь сокрыта, может быть, одна из главных тайн христианского откровения в этом исполненном злобы, ненависти, зависти и осуждения мире.
Действительно, Царство Христово не от мира сего, потому что это Царство Любви, и Царство это утверждается в мире сем, исполненном зла и ненависти. И это царство от мира сего постоянно стремится в наше с вами Царство не от мира сего, в Церковь, для того чтобы и в Церкви люди не любили, а ненавидели, осуждали и презирали.
И это мы часто видим даже не только среди людей, далеких от церкви, но и среди тех, кто считает себя людьми церковными.
Чтобы понять причину этого, чтобы увидеть путь выхода из этого царства ненависти, злобы, осуждения, которое рвется сквозь церковные врата в Царство Христово, нужно попытаться ощутить себя в полной мере предстоящим пред Христом. И задуматься над тем, почему так сложилась судьба наша, судьба наших предков, что так мало было в жизни нашей и в жизни их любви.
Действительно, возможно современникам Христа, которым трудно было понять Его проповедь, в чем-то было легче, чем нам. Ибо мы с вами являемся продолжателями той эпохи, в которой ненависти было более, чем когда бы то ни было. И мы с вами, не пройдя с детства школы любви, не сталкиваясь с детства с примерами той подлинной христианской любви, о которой говорит Евангелие, очень хорошо прошли школу ненависти. Прошли ее мы, прошли ее наши отцы и деды.
Когда-то наших предков учили ненавидеть все то лучшее, чем жила Россия. Ненавидеть дворянство, потому что оно служило России многие века. Ненавидеть духовенство за то, что оно несло веками свет Христовой истины в сердца наших предков. Ненавидеть купечество за то, что оно создавало материальное благополучие России. Ненавидеть офицерство за то, что оно служило России и умирало на полях брани. Ненавидеть интеллигенцию за то, что она просвещала и образовывала поколения русских людей. Ненавидеть даже крестьянство за то, что оно трудилось в поте лица и нередко достигало действительно достойного человека уровня жизни и сочетало тяжелый крестьянский труд с верой в Бога. Их назвали презренным словом «кулаки» и объявили, что и их тоже нужно ненавидеть.
И вот не стало за несколько десятилетий тех сословий, тех людей, которые и являли очень часто пример жертвенности и сострадания, любви и милосердия. И прошла Россия мимо этих людей, и наступило страшное время, когда человек, чтобы выжить, чтобы не быть арестованным и осужденным, должен был постоянно изображать в своей жизни ненависть. Он должен был постоянно обличать врагов, искать врагов, уничтожать врагов.
И врагами становились все. Соседи по коммунальной квартире, сослуживцы по работе, за которыми должно было следить, и на которых должно было доносить. И простая человеческая порядочность, простая человеческая терпимость и сострадание стали подвигом.
Подвигом стало то, чтобы в ночь, когда соседа по квартире арестовали, на другое утро подойти и поздороваться с его женой, погладить по голове его ребенка. Подвигом стало то, чтобы, живя в этом мире, остаться самим собой. Ибо потом нас стали учить ненавидеть просто тех людей, которые не похожи на нас, которые живут чем-то иным, чем должны жить мы все в страшном царстве всеобщего равенства и обезличенности.
И так продолжалось десятилетия. И страшно было войти в храм, страшно было протянуть руку человеку, семья которого была репрессирована, страшно было говорить правду. И действительно, ведь очень немногие люди могут быть героями тем более, когда героев этих уничтожают на их глазах.
И постепенно мы свыклись с тем, что жить так, чтобы не только не любить, но чтобы нужно было кого-то обязательно ненавидеть. И вот сейчас, когда, казалось бы, стало легче, когда не страшно идти в храм, когда можно говорить правду, в том числе и правду о Христе. Когда можно, не боясь быть расстрелянным и осужденным, говорить о том, что ты христианин, и поступать, как христианин, мы чувствуем, как нам это трудно.
Более того, когда в последние годы в церковь пришло немало людей, получивших воспитание в обезбоженном обществе, мы увидели то же, что увидели христиане четвертого века, когда после гонений на христианство в Римской Империи христианство стало государственной религией, и в церковь вошли многие язычники.
Эти люди принесли с собой тот дух ненависти и нетерпимости, в котором они были воспитаны в прежние времена. И вот уже мы в своей среде встречаем те же греховные страсти, те же человеконенавистнические, а значит, и богоненавистнические призывы.
Мы видим, что очень часто церкви начинают превращаться в собрание людей, которые думают не о спасении, не о любви Христовой, а более думают о ненависти к тем, кто не так, как им кажется, молится, не так, как им кажется, думает, не так, как им кажется, веруют.
Эти люди постоянно любят говорить о том, что грядет антихрист, и незаметно для себя более думают уже не о Христе, а именно об антихристе. Сейчас очень популярно размышлять о признаках его пришествия. Среди тех, кто еще недавно пришел в церковь, стало признаком подлинного благочестия постоянно с недоверием и ненавистью смотреть на окружающий мир и говорить: вот мы-то христиане, а кругом безбожники. Кругом царствует антихрист, нужно быть осторожными, нужно быть непримиримыми, нужно быть бдительными к врагам церкви.
Конечно, говорят такие люди, Христос учил любить и ближних своих и даже врагов своих. Мы их и любим, но как мы можем любить врагов Христовых? Врагов Христовых нужно ненавидеть. А кто враги Христовы, такие люди решают сами.
Человек, думающий иначе, верящий иначе, для них уже враг Христов. И можно избавить себя от труда любви к нему, и можно спокойно отдаться страсти ненависти к этому человеку. И такие люди не замечают, что хотя они, может быть, и боятся антихриста, служат они именно ему. Ибо самый прямой путь торжества антихристова в этом мире, это изгнание из мира любви.
И самая главная его победа будет тогда, когда дух любви будет изгнан из церкви. А это сейчас сделать может быть легче, чем когда бы то ни было. Ибо в церковь приходят люди, которых не учили по-христиански любить, которых не учили по-христиански прощать, которые действительно не знают, что это такое. Но которые очень хорошо знают, что значит ненавидеть, что значит искать врагов, что значит своих личных врагов представлять врагами истинной правды, и во имя этой истинной правды призывать гибель на их головы. Вот это они знают очень хорошо.
И что же нам делать сейчас, когда действительно в мире зла и ненависти присутствует более, чем когда-либо, когда это зло и ненависть входят в церковь, когда христианская любовь лукаво подменяется христианской ревностью, не по разуму, не по любви, а по злобе и осуждению.
Нам остается только одно, что впрочем, и всегда оставалось христианам. Осознав то, что мы действительно не способны сами по себе по-христиански любить, молить Господа о том, чтобы Он даровал нам эту способность любить. Не сразу она нам дастся. Пусть сначала мы научимся хотя бы прощать те обиды, которые наносятся нам самим. А потом пусть мы научимся, прощая обиды, творить дело милосердия по отношению к тому, кто нас обидел.
Пусть мы не будем их еще любить, пусть нам будет трудно их прощать и трудно творить в отношении их дела милосердия, но попытаемся сделать хотя бы это. Это будет наш малый шаг навстречу Господу. И тогда не по нашим усилиям, но по милосердию Божию, Господь, видя то, что такие, ненаученные любить, но наученные ненавидеть, мы все же пытаемся прощать, пытаемся творить дела милосердия, Господь даст нам великую способность любить.
Преподобный Серафим Саровский был одним из немногих людей, живших в этом мире, который действительно по-христиански умел любить. За этой способностью любить стоял тяжелейший труд духовный, молитвенно-аскетический, тяжелые скорби и немощь. Любовь с легкостью не дается. С легкостью дается лишь ненависть.
Так возьмем же на себя, дорогие братья и сестры, труд любви во имя Бога, труд прощения и милосердия. И тогда последнее слово сегодняшнего евангельского чтения, слово о том, что Отец наш Небесный будет по отношению к нам столь же милосерден, сколь мы милосердны по отношению к нашим ближним, сбудется в нашей жизни. И оно будет звучать для нас не как приговор, ибо мы немилосердны, а значит, Отец наш Небесный не будет по отношению к нам милосерден, но как великий залог нашего с вами спасения и прощения.
Будем всякий раз, видя человека, помнить о том, что от нашего отношения к нему зависит и отношение Господа Бога к нам. И тогда в нашу жизнь незримо, но вполне реально войдет Христос. И слова великого апостола Иоанна Богослова, который больше других апостолов знал о трудной страшной судьбе мира и говорил «любите друг друга», станут нашими словами.
Пусть не по нашей немощи, но по милосердию и благодати Божией любовь будет среди нас. Аминь.
